Его маленькое (не) счастье (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 2

— Ты не любишь свою жену, а с Лерой я дружу.

— Откуда такие выводы, крошка? — усмехаюсь ее наивности и простоте. Такая отчаянная девочка на мою голову.

— Я знаю, я чувствую, — кусает губы, смотря на меня во все свои красивые глаза. Действительно, отчаянная. Вздыхаю, глотая воздух.

— Алиска, дурочка ты маленькая, — усмехаюсь и целую ее в нос. Отпускаю ее подбородок, беру за руку, сжимая ладонь. А она дрожит и далеко не от холода.

От нашей близости.

Ведь правда любит.

Но что она может знать о любви в этом возрасте? Ей сейчас каждая привязанность кажется чем-то очень глубоким. Максималистка. Она, скорее, защиту ищет, пытаясь восполнить отсутствие нормального отца или брата. И мою заботу восприняла неправильно.

— Нет, я не маленькая, — голос начинает дрожать, вся ее решительность куда-то пропадает, сжимает мои ладони в ответ. — Ты ведь не по любви женился на этой… — сглатывает.

Отпускаю девочку. Меня трясет вместе с ней, только я не волнуюсь, это нечто другое… горячее, пошлое и неправильное в нашей ситуации.

— «Эта» — моя жена. Найди себе хорошего парня, Алиса. Ты нафантазировала то, что между нами нет и не будет.

На самом деле эта еще неопытная девочка чертовски права. Я никогда не любил Марьяну. Был момент, когда пытался себя обмануть и придумывал чувства, но с возрастом и опытом понял, что испытываю к жене все что угодно, только не любовь…

Ответственность за дочь, сексуальное влечение, привязанность — много чего, только не любовь. Нет в нашей семейной жизни чего-то глубокого и настоящего, отчего больно сжимает в груди, и дух захватывает. Не прониклись мы друг другом, как, например, Арон с Сашей или Мирон с Миланой. Между ними искрит, а между нами — просто брак. Какое подходящее слово «брак», трепета не вызывает. Но мне комфортно, и ничего менять я не собираюсь, уж тем более пользоваться детской влюбленностью маленькой дурочки.

— Платон! — отчаянно выкрикивает она и зло топает ножкой, вызывая мою усмешку. — Не нужен мне никто! Понимаешь? — решительно подходит очень близко, впритык, заглядывает в мои глаза и опускает холодные руки на мою грудь. От нее пахнет чем-то очень тонким и нежным, какими-то дурманящими цветами, свежестью, молодостью, невинностью — голову кружит. На мгновение теряю разум и представляю, как беру ее холодные ладошки, растираю, согревая малышку.

Ааа!

Надо это все заканчивать.

— Платон?! — позади нас раздается голос Марьяны. — Что здесь происходит? — немного язвительно спрашивает жена. А маленькая дурочка все равно смотрит мне в глаза, будто ждет чуда. Стук каблуков Марьяны режет уши, она встает позади меня. Закрываю глаза и отрицательно качаю головой. Обхватываю запястья Алисы и отрываю от себя, отступая. — Объяснения будут? Или мне додумать самой? — спрашивает Марьяна и прожигает взглядом Алиску.

Разворачиваюсь.

— Нечего додумывать, мы просто разговаривали, — отрезаю я.

— Нет, не просто! — высовывается Алиска. Ох, хочется отшлёпать эту девочку. Несчастье мое! Что ты исполняешь?

— Ммм, как интересно, — усмехается Марьяна и берет меня под руку, словно метит территорию.

Вот только этого мне не хватало.

— Алиса, иди в дом! — рявкаю я.

Нервы сдают.

— Ну зачем ты ее гонишь, пусть выскажется, — Марьяна небрежно взмахивает рукой в сторону Алисы, — если ума хватит, — пренебрежительно фыркает и смахивает с моего пиджака невидимые пылинки. Нашла кого цеплять. Глупую девочку. Алиса хоть и смелая, но все же маленькая, уязвимая девочка.

— Кто бы говорил… — злится Алиса, сверкая глазами. И вот если Марьяна намеренно цыплят девочку, то Алиса искренняя. Чистые эмоции, никакой фальши. Надрыв.

— Ах ты, малолетняя дрянь!

— Хватит! — одёргиваю Марьяну, прерывая. — Обе замолчали! — Ты, — указываю на Алису, — идешь в дом. А ты, — обращаюсь к жене, — собираешь Леру, и мы едем домой.

— А что… — пытается возразить жена.

— Иди за Лерой, я сказал! — подталкиваю ее. — А ты — домой! — таким же тоном указываю растерянной Алисе.

Марьяна разворачивается и уходит, громко стуча каблуками. Алиса глубоко дышит, сглатывает и, поджимая губы, убегает в сторону дома.

Выдыхаю, тру лицо.

И что мне с этим делать?

Зная Алису, понимаю, что она не успокоится. А я так устал…

Нет, не физически — морально истощён. Кажется, что всю свою жизнь я упускаю что-то главное, значимое. Оно проходит мимо меня, а я не успеваю уловить вкус.

Сажусь в машину, выезжаю со двора и жду.

Лерка бежит впереди с криками: «Я сяду вперед!» Марьяна одергивает ее, запрещая.

— Пусть сядет ко мне, — улыбаюсь дочери и с недовольством смотрю на Марьяну.

— Ты всегда ей потакаешь, — фыркает жена, садясь на заднее сиденье. Лерка устраивается удобнее, пристёгиваясь, а Марьяна продолжает выражать свое недовольство: — Она уже ни во что меня не ставит. Слушает только тебя! — нервно дергает ремень безопасности. — Я — запрещаю, ты — разрешаешь.

— Ты слишком много запрещаешь, — подмигиваю дочери, на что та улыбается мне.

Это же девочка.

Моя маленькая девочка, я не могу ей ни в чем отказать. Порой мне кажется, что за все мои годы по-настоящему и искренне я люблю только дочь.

— Платон! — злится, сжимая губы. Кидаю на нее взгляд в зеркало заднего вида, смотрит на меня с недовольством. Да по-другому и быть не может, последние несколько лет в наших отношениях сплошные претензии друг к другу.

— Мы выясним все дома, сейчас просто помолчи, — отвожу взгляд на дорогу, но через минуту торможу.

Пробка.

И никак не объехать. Я в самом эпицентре. Впереди — авария. Позади — поток машин в три ряда.

Замечательно.

Бью по рулю, откидываясь на сиденье.

— Я хочу писать, — пищит Лерка.

— Сильно? Потереть можешь?

— Немножечко, — сжимает ножки.

— Потерпи, зайка, — достаю из бардачка ее планшет. — Поиграй пока, отвлекись. До дома недалеко.

— Я запретила ей планшет. Она наказана за плохое поведение, и ты это знаешь, но все равно суешь ей этот планшет, — фыркает Марьяна.

— И что ты предлагаешь ей делать в этой пробке?! — резко разворачиваюсь.

Мое терпение небезгранично, а Марьяна словно специально доводит меня. Но не находя ответа, утыкается в свой телефон. Вот эту игрушку она любит больше всего. Живет там, на своей гламурной странице, в своем блоге, в выдуманном идеальном мире. Где у нее идеальный небедный муж, умница-дочь, а она супержена. «Яжемать».

Перевожу взгляд на Лерку — играет в головоломки, резво водя пальчиками по экрану. Морщится, когда я поправляю ей челку, лезущую в глаза. Вот просил же Марьяну подстричь ей челку. Но нет, это портит ее образ, а то, что это портит дочери зрение, жену не волнует.

Открываю окно: шумно, машины гудят. Закрываю: душно. Кондер не включить — Лерку продует.

После разговора с Алисой внутри как-то не по себе. И вроде не воспринимаю ее признания всерьез. Девчонка, что с нее взять. А с другой стороны… что-то гложет. Глаза ее карие, искренние, невинные, с надеждой, а я топлю ее, как котенка. В нашем случае, конечно, лучше сразу отрезать, но как-то жестоко для детской психики.

— Алиса завтра идет в аквапарк. Можно мне с ней? — спрашивает дочь.

— Можно, — киваю.

— А у меня вы не забыли спросить? У тебя завтра музыка, никакого аквапарка, тем более с этой малолетней хабалкой, я ей не доверяю.

— Музыка, — морщится дочь.

Я, конечно, придерживаюсь мнения, что детей нужно направлять и иногда навязывать то, что они не хотят ради их же воспитания и блага, но когда ребенок страдает от занятий и воспринимает их как каторгу — тоже не дело. Мы, скорее, воспитываем в ней ненависть к фортепьяно и музыке в целом.

— Мы обсудим это дома, — сквозь зубы уже почти рычу я. Держусь из последних сил, чтобы не начать скандал при дочери, хотя мы и так уже ругаемся. Марьяна подрывает мой авторитет перед дочерью, я, соответственно, ее…

Дождь начинается…

— И если ты не осадишь Алису за навязчивость, это сделаю я, — ревностно выдает жена. — Ты же не думаешь, что я такая дура и не понимаю, что она влюблена в тебя и бегает преданной собачкой?