Его заложница (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 14

Можно было приставить к ней пару надежных ребят, я так и хотел. А теперь понял, что никому ее не доверю. Странное чувство. Гнетет. Пытаюсь выкинуть ненужные мысли из головы и быть холодным. Но это чертовски трудно, когда мы наедине.

Тишина. Ложусь на диван, закидываю руки за голову, рассматривая деревянный потолок. Рана от стекла немного пульсирует. Подрала меня кошка своими ядовитыми ногтями. Дикая. Там такой темперамент…

Черт!

Она будит во мне безумную похоть.

Вынимаю подушку из-под головы и накрываю ей лицо, пытаясь остыть. Мне бы сейчас шлюшку, чтобы снять напряжение и стать более вменяемым. Я вымотался. Почти не спал пару дней. Рубит. Прикрываю глаза и проваливаюсь в дрему. И меня начинает продавливать глубже. Ненавижу это состояние. Но оно мне неподвластно. Это похоже на сонный паралич. Сознание работает на полную катушку, а тело неподвластно, я словно под наркозом, но мне забыли отключить мозг.

И вот эта тварь начинает меня продавливать все глубже и глубже в свою параллель. В мой личный круг ада. И, бля*ь, я готов гореть в этом аду, но только после смерти, а эта тварь достает меня в реальности, ему мои муки доставляют удовольствие.

Давно не сопротивляюсь. Бесполезно, тварь внутри меня в разы сильнее…

Я в темноте, судя по звуку капающей воды где-то в подвале. Сырость. Холодно, дышать становится тяжелее. Слышу собственный хрип.

Кап, кап, кап, кап… И так бесконечно. Давит на мозги. Хочется заорать во все горло, но, кроме удушливо хрипа, ничего не выходит, у меня нет голоса.

Кап, кап, кап, кап – уже передергивает от звука.

Меня продавливает ниже и ниже, будто лечу в преисподнюю. Тело начинает ломать, суставы выворачивает, в голове звон, словно меня контузило, к немоте прибавляется слепота. Кромешная тьма. Судороги. Трясет и ломает. Чувствую прикосновение сотен рук, холодных и склизких. Противно. Желудок сводит. 

Мать твою, когда это закончится?!

Но пока тварь не напитается моей болью – не отпустит. И я кормлю досыта.

Пусть жрет.

Пусть подавится.

Резко просыпаюсь, подскакивая. Сажусь. Дышу, хватая ртом воздух.

Темно. В полумраке видны только очертания комнаты. Я не на диване, а на кровати…

На кровати, в квартире, которой больше нет. Я не проснулся, я на дне своего ада. Тварь внутри меня любит такие фокусы. Дает маленькую надежду на свободу, а потом опять окунает в дерьмо. Тело невыносимо ломит. Не хочу вставать с кровати и выходить за пределы спальни. Я знаю, что меня там ждет…

Бросает в холодный пот.

Что ты хочешь от меня, тварь?!

«Что?!» — кричу внутри себя, поскольку я до сих пор нем. А он смеется там громко, до звона в ушах. Я зажимаю голову, но тише не становится. Эта тварь смеется у меня в голове.

«Иди!» — приказывает он утробным рычанием. У твари мой голос, потому что он часть меня. Та часть, которую никак не получается ампутировать. Ее можно уничтожить только вместе со мной.

«Нет!» — рычу в ответ. И меня швыряет к двери с такой силой, что выбивает весь воздух из легких. Мой психиатр утверждал, что это лишь плод моего воображения, и я не могу ничего чувствовать во сне. Но это не сон. Это параллельная реальность, в которую меня насильно затаскивают. Доктора этого не принимают.

Дверь распахиваться, и, несмотря на полумрак, я вижу ее… Хрупкая, маленькая, нежная, в белом сарафане и с очень длинными волосами…

Она болтается в петле, привязанная к моему турнику. Раскачивается… Постоянно раскачивается, словно в комнате дует ветер. Раскачивается с жутким скрипом верёвки об металл турника. И я врастаю в пол. Уже ничего не могу: ни хрипеть, ни кричать внутри. Я парализованный. Работает только сознание.

Ее голова неестественно болтается, склоненная набок, лицо закрывают светлые волосы, но ветер с белой дымкой, которого я не чувствую, раздувает белые локоны, открывая мне ее посиневшее лицо с вывалившимся языком. Мне транслировали эту картину десятки раз, но привыкнуть невозможно.

Лавина сносит разум, оставляя лишь желание сдохнуть. От ужаса встают волосы дыбом, и раскалывается голова. Кажется, черепную коробку сдавливает в тиски, и внутри меня раздаётся жуткий смех. Тварь смеется, захлёбываясь, и жрет мои эмоции, причмокивая от наслаждения. 

Сквозь марево, жуткий смех и дикую боль в голове чувствую такой тонкий, сладкий карамельный запах. Откуда здесь? Раньше, кроме как смертью, здесь ничем не пахло. Запах становится все насыщеннее и насыщеннее, я глотаю его, и меня начинает отпускать…

Выныриваю из преисподней одним мощным рывком. Открываю глаза и на инстинктах хватаю Александру за руку, сильно сжимая.

Глотаю воздух, фокусирую взгляд и первое, что вижу – огромные испуганные малахитовые глаза. Я хриплю, пытаясь надышаться, а девочка, кажется, совсем не дышит. Перевожу взгляд на ее руку, которую сжимаю, и вижу, что она тянулась к моему карману, из которого торчит телефон. Эх, кошка, я думал, ты моя спасительница, а ты воровка. Не усвоила уроки, не дошло до тебя, что происходящее лишь усугубляет твое положение.

Меня вообще нельзя трогать в такие моменты. А девочка все нарывается и нарывается.

— Ай! — пищит, и я понимаю, что совсем не рассчитываю силы, еще немного – и ее кости начнут хрустеть в моей руке.

Отпускаю.

Зажмуриваюсь.

Пытаясь прийти в себя. Но нет, меня уже сносит к чертовой матери и несет. Зверь внутри бунтует и беснуется от того, что его сцену прервала наглая кошка.

— Стоять! — утробно рычит зверь, и девочка останавливается возле лестницы. Встаю с дивана и разминаю шею, тело до сих пор ломит, но боли я не чувствую. Сердце колотится, ускоренно перекачивая кровь, в ушах звенит. Зверь не смог нажраться моим страхом и теперь ему нужна жертва. В таком состоянии я себя практически не контролирую. Не вовремя кошка решила поиграть со мной. Дура, предупреждал же, чтобы сидела тихо.

Беру пистолет и подхожу к девочке сзади. Меня раздирает на части, тварь внутри меня нашла себе свежую жертву и ликует. Обхватываю Александру за талию и вжимаю в себя.

Всхлипывает.

Наклоняюсь, глубоко вдыхаю сладкий запах, карамель забивается в легкие, будоража моего зверя. Перехватываю рукой под грудью, сильнее стискивая податливое тело, чувствуя, как ее сердце сильно колотится под моей ладонью. Кошка содрогается и покрывается мурашками.

Боится.

— Кошка, кошка, что же ты такая неугомонная? — голос вибрирует.

Мочит, сглатывая. Резко разворачиваю девочку под ее вскрик и прижимаю к ближайшей стене. Ставлю руку на стену и осматриваю. Под тонкой белой футболкой часто вздымается округлая высокая грудь. Просвечивают острые соски, маленькие, налитые… Зверь реагирует, утробно рыча. Длинная футболка прикрывает бедра, но открывает мне голые ноги.

Девочка дергается, пытаясь вырваться. Но я вновь толкаю ее к стене и подпираю подбородок холодным дулом оружия. Она замирает, широко распахивая глаза.

Вкусно.

Ее страх – изысканное блюдо.

Губы подрагивают, длинные ресницы трепещут, дрожит.

Красивая.

Ужас в ее глазах прекрасен.

Тварь внутри меня облизывается.

— Ты идиотка? Или считаешь мнения идиотом? — спрашиваю, а сам пожираю ее взглядом, хочу не только ее страх, хочу спектр эмоций. Молчит. — Отвечай! — рявкаю и ударяю кулаком в стену над ее головой. Девочка зажмуривается и упрямо кусает губы. Веду холодным дулом пистолета по ее шее и вжимаю его в трепещущую жилку. Вновь вдыхаю. К сладкой карамели примешивается что-то запретное и дурманящее. Хочу ее. Дико, необузданно и очень больно. Чтобы жрать все, что она мне может дать.

Александра 

— Открой глаза! — требует, когда я зажмуриваюсь, пряча от этого психа свой страх. Распахиваю глаза, смотря с вызовом и ненавистью, не хочу выглядеть жалкой, хоть и страшно до дрожи. Я словно только что с ним познакомилась еще раз. Глаза сумасшедшие, чернее самого черного цвета, блестят, как у дьявола. Одно неверное движение – и мне конец. В этом мужчине будто уживаются две личности, и вот эта мне совсем не нравится, она приводит меня в ужас.