Его заложница (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 27

Наклоняюсь, вдыхаю ее запах, задерживаю дыхание, словно мне мало ее в себе. Накрываю голую спину простыней и сажусь рядом с девочкой на пол, облокачиваясь на кровать. Не могу лечь рядом. Не знаю почему, словно мне нужно ее разрешение. Поворачиваю голову и слегка, почти невесомо провожу губами по ее руке.

Откидываю голову на кровать, закрываю глаза. Накрывает умиротворением. Нет, главная война – как внутренняя и внешняя – у меня впереди, но сейчас все, что мне нужно, рядом. Мимолетно. Но по-другому у меня быть не может.

Усталость берет свое, отключаюсь, проваливаясь во тьму…

— Ты любишь ветер? – спрашивает Надя, подставляя лицо теплому бризу с моря. 

— Не знаю, не задумывался, — ловлю ее локон, с которым заигрывает ветер, и заправляю ей его за ушко. Она закрывает глаза и улыбается. 

— А ты попробуй его почувствовать. Закрой глаза. 

Смеюсь, качая головой. 

— Нет, ты просто попробуй. Ляг, — давит мне на плечи, вынуждая разместиться на лежаке поудобнее. — Закрой глаза, — командует. Прикрываю веки. — Расслабься, — проводит ладонями по моей груди, гладит, расслабляя меня. — Чувствуешь? — шепотом спрашивает она. Все, что я могу чувствовать сейчас, это легкое возбуждение от ее ласковых рук. Хватаю ее ладонь и веду ниже к паху, прижимаю. 

— Вот такие вот ощущения, малышка, — ухмыляюсь. 

— Арон! — одергивает руку, но смеется. — Ты все опошлил! — шлепает меня по плечу. 

— Но тебе же нравятся, — приподнимаюсь на локтях, рассматривая Надю. Краснеет, кусая губы. — В глубине души ты очень плохая девочка. Я знаю. Ты кончаешь от моих пошлостей. 

— Арон! — краснеет еще больше. 

— Что? — резко поднимаюсь, зарываюсь в ее рыжие волосы и притягиваю к себе. Кусаю за губу. — Мне нравится, когда ты пошлая, развратная и даже вульгарная. Но мне нравится, что такая ты только со мной, и только я могу довести тебя до такого состояния, когда ты теряешь себя, — шепчу и целую. Жадно, грубо сминая ее губы. 

Надя непосредственная девочка, живущая в своем мире. О таких говорят: не от мира сего. Слишком восприимчивая, утончённая, нежная и ранимая. Она любит ветер, поклоняется солнцу и дождю. Разговаривает с животными и носит длинные платья и сарафаны. Никогда не видел ее в брюках или джинсах. Аристократка, воспитанная бабушкой на классической музыке и этикете. 

Я поражаюсь, как мы вообще нашли друг друга. Две абсолютные противоположности. Я грубый, резкий и пошлый. В круг моего общения входят военные и криминальные авторитеты. Надя и минуты не выдержала бы такого общества. Ее вообще нужно беречь от этого жестокого, циничного мира. И, наверное, кто-то свыше свел нас для равновесия. Я оберегаю ее, она уравновешивает меня и моего внутреннего зверя. 

— Ладно, — усмехаюсь ей в губы. Отпускаю и ложусь на лежак. Закрываю глаза и расслабляюсь. — Давай вещай мне про ветер. Что там я должен был почувствовать? 

— Ветер – он переменчив. Как ты. Ты сам стихия ветра. Бываешь ласковый и теплый. Бываешь горячий и обжигающий. Игривый. А бываешь холодный, ураганный, вызывая шторм. 

Чувствую ее прикосновение, к моему лицу: ласково, приятно до мурашек, когда ее пальчики очерчивают мое лицо. Зарываются в волосы, пропускают их сквозь пальцы. Вдыхаю – пахнет карамелью. Так сладко, никогда от нее так не пахло. Больше полевыми цветами, лавандой… А тут карамель. Но вкусно, очень-очень вкусно… 

Открываю глаза и встречаюсь с малахитовым взглядом. Александра замирает на мгновение, а потом продолжает перебирать мои волосы. Молчим, смотря друг другу в глаза. И ведь мне никогда не снилась Надя просто так, как кусочек из прошлого. Меня все время тащил к ней зверь, в тот самый день, когда ее не стало. И транслировал мне эту картинку снова и снова, пожирая мою энергию. 

Ловлю ее ладонь, прислоняю к губам. Не целую, просто застываю, прижимая. Закрываю глаза. Дышу. Внутри разливается тянущее чувство тревоги.

— Где мы? — спокойно сонным голосом спрашивает она.

— Мы у меня в квартире, — также сонно отвечаю я, скользя губами по ее ладони. Да, девочка не помнит, как я забрал ее спящую и невменяемую после обезболивающего и успокоительного.

— В городе? — в голосе легкие нотки удивления.

— Да… — сглатываю. Опускаю ее руку и тру лицо. — Ты свободна, кошка… — глотаю воздух. Почему так мало кислорода? Вроде глубоко вдыхаю, а надышаться не могу. — Ты можешь встать и уехать домой прямо сейчас. Но… — губы немеют, в груди невыносимо тянет.

— Но что? — спрашивает она и, словно чувствуя мое состояние, гладит теплыми пальчиками мои губы.

— Но я прошу тебя остаться до вечера, — произношу я и снова ловлю ее взгляд.

Опять тишина. Девочка разглядывает меня, пока я целую ее пальчики.

— Ты такой усталый и вымотанный, полежи со мной, — двигается, немного морщась, задевая перебинтованную руку.

— Это «да»?

— Да, — кивает. — Иди ко мне, — тянет руки. Поднимаюсь и ложусь рядом, не трогаю ее. Внутри такое ощущение, будто я не имею права. Кошка сама ложится мне на грудь, касаясь сосками моей груди, и утыкается в шею. Вдыхает глубоко. Прикасаюсь к ее голой спине, очерчивая позвоночник, лопатки, рисуя на нежной коже узоры, чувствуя, как по телу девочки прокатываются мурашки.

— Саша, а ты любишь ветер?

— Что?

— Ничего, — глажу ее по волосам, перебирая пряди, глубоко втягивая в себя карамельный запах. Только однажды я испытывал к женщине что-то подобное и уже думал, что никогда этого не случится. Нет, я просто выжег из себя это чувство. И вот в моей жизни появилась кошка. Нет, это совсем противоположные женщины, совершенно разные. А чувства одинаковые. Больно. Невыносимо. Хочется выть, но я стискиваю челюсть, в кровь прокусываю щеки изнутри.

У нас есть еще несколько часов…

Александра 

Только когда Арон засыпает, его беспокойное сердце успокаивается, начиная стучать размеренно под моей ладонью. Дышу густым, насыщенным запахом мужчины, прикрывая глаза. На удивление чувствую себя хорошо, не считая легкой слабости. Рука не болит, если не совершать резких движений. Мне спокойно.

Я действительно ненормальная!

Меня похитили, в меня стреляли, но я абсолютно спокойна с этим мужчиной. Наверное, потому что теперь я свободна и могу уйти в любой момент. Но мне не хочется бежать. Хочется слушать сердце этого зверя, дышать его запахом и чувствовать себя защищенной в его руках.

Мне точно нужно лечиться…

Ещё несколько минут лежу, поглаживая его плечи, рассматривая расслабленное лицо.

Красивый хищник. Красивый, очень непредсказуемый и опасный. Крепко спит.

Глубоко вдыхаю. Тихонечко поднимаюсь с кровати, оглядываюсь на Арона. Спит. Слишком устал. Сильные мужчины тоже устают. Подхожу к окну, рассматривая улицу. Я знаю это место. Вон там стоянка такси, а напротив нее мой любимый ресторан и чайный магазин, я покупала там вишневый чай. А немного дальше – книжный магазин. Самый большой у нас в городе, зависаю на нем.

Отрываюсь от окна, немного пошатываясь от слабости. Квартира у него большая. Лофт. Много пространства и мало мебели. Прохожу в зону кухни, выпиваю стакан воды и вновь оглядываюсь на мужчину.

Я свободна.

Свободна.

Но бежать не хочется…

Черт!

Нет! Зажмуриваюсь. Мотаю головой.

Я не могу ничего чувствовать к этому зверю. Ни любви, ни жалости. Ситуация выходит за рамки моего понимания. Некая тянущая боль в груди и привязанность. Это все ненормально!

Крадусь к шкафу, раскрываю его, стараясь не шуметь. Вынимаю первую попавшуюся футболку и мужские спортивные штаны. Разворачиваюсь, осматриваясь, нахожу дверь в ванную и запираюсь там. Сердце колотится так, словно я опять пытаюсь бежать. Ведь это неправда, меня никто не держит. Но он просил остаться. А мне кажется, что происходящее – своего рода очередное похищение. Клетка, в которую он меня запирает. Тело свободно, а душа в кандалах.