Колхоз: назад в СССР (СИ) - Барчук Павел - Страница 36

Братец пожал плечами, продолжая идти вперёд. Следом за ним тянулся совершенно невыносимый запах одеколона, поэтому я старался шагать в ногу, избегая возможности оказаться в радиусе распространения этого аромата.

Председатель жил, как выяснилось, ближе к Погосту. Его дом сильно не отличался от остальных. Не скажи Андрюха, что именно это стандартное деревенское жилье принадлежит главе колхоза, никогда бы не подумал. Реально. Дом, как дом. С одной стороны имелся точно такой же, соседский. С другой — улица разрывалась большим, просторным лугом, по которому на привязи ходили несколько коз. Далее — виднелось кладбище.

Мы приблизились к воротам, братец толкнул калитку, которая оказалась не заперта. Створка, тихо скрипнув, отворилась и мы, не ожидая подвоха, вошли внутрь.

Во дворе — никого. Позвали хозяев — тишина. Точно никого.

Кроме … собаки. Когда эта самая собака вышла из-за угла, у меня сердце натурально ушло в пятки. Хотя… Наверное, это было не сердце… Я впервые понял смысл выражения, "яйца свело от страха". Таких здоровых псов не видел никогда. А видел я много чего. В прошлой жизни, естественно.

Здоровенный, почти с теленка, мутант, покрытый шерстью так, что за ней не было видно глаз. Не знаю, имелась ли у него порода, но вот собачьих рефлексов, как неожиданно оказалось в следующую минуту, точно не было. Кобель, а усомниться в половой принадлежности мешало весьма заметное достоинство, подбежал к нам, топая своими лапищами, будто слон, и принялся вылизывать руку Андрюхе. Поначалу, когда он рванул в нашу сторону, я чуть не повторил олимпийский рекорд прыгуна с шестом, но только без шеста. Было реально огромное желание метнуться к воротам и перемахнуть через них на улицу. У калитки стоял мой сволочной братец, значит той дорогой на свободу можно пробиться только протаранив родственника. Однако, и это безумно радовало, собака оказалась то ли доброй, что очень удивительно для такого телка, то ли неадекватной, что вообще не удивительно для Зеленух, то ли просто знала Андрюху.

Классный охранник. Ничего не скажешь. Псина виляла хвостом и была очень счастлива нас видеть. Только что пузом по земле не ползала.

— Мляха муха… — Протянул братец, застыв, как вкопанный. — Вот это мы попали, прям в жир ногами… По самые помидоры…

Причем лицо у него было совершенно серьезное и даже напряжённое.

Я реакции Переростка не понял. Поэтому уточнил.

— Ты чего? Что не так?

— Тебе председатель сказал домой идти? — Поинтересовался братец, по-прежнему не двигаясь с места. У него по лбу даже скатилась капля пота.

— Ну… сказал, чтоб я подошёл к нему.

— К нему…. Придурок ты, Жорик. Это значит в сельсовет. Дома никого нет. Видишь, Мухтар не привязан. Твою мать… Мухтар…

Пёс, услышав знакомое имя, запрыгал на месте от радости, а потом принялся с удвоенной силой облизывать Андрюху, переместившись от рук к лицу, потому что встал на задние лапы, а передние положил братцу на грудь. Переросток сопротивлялся, но как-то вяло. У меня вообще возникло ощущение, он собаку все же побаивается.

— И что? Нормальная псина. Смотри, как радуется. Ему скучно, наверное, дома одному. Чего не так? Раз не привязали, значит просто добрый, не смотря на свои размеры.

А кобель был реально огромный. Не знаю, какие породы смешались в процессе его зачатия, возможно та самая собака Баскервилей присутствовала среди собачьего генофонда, но, опираясь передними лапами об Андрюху, он был почти одного с ним роста.

— Добрый пес. Да. Манданешься, какой добрый. Много историй о нем ходит… Особенно о его доброте. Вот только… Хотя… Да. Чего это я. Идём. Раз никого дома нет. Выходи за калитку. — Андрюха крутил головой, уворачиваясь от языка любвеобильного кобеля, поэтому слова бросал короткими фразами

Я посмотрел на довольного до одури Мухтара. У того от счастья, из пасти текла слюна, капая на рубаху братца, а хвост мотылялся из стороны в сторону с таким восторгом, что рядом с Переростком образовалось место, где не было не только грязи, но и скоро земли как таковой тоже не будет. Псина ухитрялся ещё как-то приседать на задние лапы, и молотил своим здоровым, мохнатым отростком прямо по земле. В данном случае имею в виду хвост, хотя и тем вторым отростком тоже вполне мог бы молотить. Подвоха никакого я не увидел, поэтому, несмотря на бледноватый вид братца, решил, может, ему просто от своего же запаха, наконец, стало дурно. Поэтому так странно себя ведет. Но собака вообще нормальная. Слишком даже любвеобильная.

— Хорошо… — Я попытался обойти Андрюху, направляясь к калитке.

Моментально ситуация изменилась. Чертов кобель соскочил с Переростка, встал, широко расставив лапы и наклонив свою башку, будто бык, готовый кинуться на тореадора, а башка там такая, можно об нее железные шары бить, уставился на меня исподлобья, а затем, приподняв верхнюю губу так, что я отчётливо смог разглядеть все его клыки, низко и глухо зарычал.

— Почему у тебя все через задницу? — Я застыл на месте и больше резких движений не делал.

К тому же, хоть убей, в ногах имелась лёгкая дрожь. Мне реально было страшно. Вообще, никогда не боялся собак. На самом деле. Видел разных. В том числе, у товарища была тоса-ину, одна из самых опасных бойцовских пород, запрещённая в некоторых странах. Но именно эта, волосатая, огромная тварь своим неадекватным поведением заставляла меня нервничать.

При этом, почему-то, сам не знаю почему, я ещё и улыбался гадской скотине,(собаке имею в виду, хотя братцу данное определение подошло бы значительно больше), так, что аж скулы свело. На хрена? Понятия не имею. Со страху, наверное. Потому что собаке улыбки были нужны, как та самая пятая нога. Псина наоборот от этого косилась в мою сторону с подозрением и периодически порыкивала.

— У меня через задницу?! На себя посмотри. Мухтар просто всех впускает, но никого не выпускает. На селе об этом знает каждый. Поэтому, когда дома у председателя никого нет, никто и не сунется из посторонних. — Переросток, являясь предметом любви хозяйского кобеля, был подвергнут очередным ее проявлениям.

Братец чесал лохматому телку́ за обоими ушами, пока тот в который раз облизывал несчастное Андрюхино лицо. Прямо извращенец какой-то, а не пёс. О чем я поспешил сообщить Переростку. Поинтересовался, не для этого ли он так долго наряжался. В ответ получил несколько матерных слов сквозь зубы.

— Что делать-то, Андрюх? Меня псина с раздвоением личности сильно нервирует.

Вот этот вопрос я задал от души. Искренне. Потому что братец сказал правду. Сто́ило кому-то из нас сделать хоть один шаг в сторону калитки, ведущей из двора на улицу, с собакой происходила мгновенная метаморфоза. Из гигантской добрейшей болонки, пёс превращался в потенциального убийцу с безумным блеском в глазах и обнаженными клыками.

— А я почем знаю? Ты же сказал Николаич велел идти домой. Я же и думал, он дома. Откуда знал, что ты … Эх… твою дивизию… Как же не знал? Знал, что ты придурок… Мухтар …

— Мухтар? — Перебил я Переростка. — Какой на хрен Мухтар? Мухтар — это добрая овчарка в кино. Видел такую. Она бегает и спасает людей. А вот это — психованный пёс с биполярным расстройством личности.

Кобель, будто почуяв, что разговор идёт о нем, тут же оторвался от андрюхиного лица и посмотрел на меня очень выразительным взглядом, в котором однозначно имелось место пониманию, мы никогда не станем друзьями. Если бы он мог говорить, думаю, прозвучала бы фраза, типа: "Слежу за тобой, чувачок". Правда, сам я смотрел на него так же.

— Эх… батя убьет. Он сказал у поросят почистить. Да и картоху надо по-тихоньку нормально начинать окучивать. Председатель, тоже важно. А мы теперь с этого двора выйдем, только когда хозяева придут. И произойдет данное счастливое событие, хрен его знает когда. Раз Наташки нет, значит, она с матерью в поле.

— Слушай, может ему палку кинуть?

Это был единственный вариант, который пришел мне в голову. Прозвучало, конечно, как-то неоднозначно, но Андрюха ещё не испорчен современным сленгом, ему до него сорок лет расти, так что двойного смысла не услышит, а то бы издевался ещё очень долго.