Колхоз: назад в СССР (СИ) - Барчук Павел - Страница 39

Наташка была дочерью председателя, это новостью уже не являлось. Она, как и Машка, училась в областном центре в техникуме, а на лето приехала к родителям. С Машкой они, кстати, вообще оказались бывшими одноклассницами. Может, конечно, не подруги, но где-то около того. Полезная информация. Надо будет с сестрой пооткровенничать. Вернее, сделать так, чтоб пооткровенничала она. Федор, тот самый тип, который уже дважды маячил на горизонте, ухаживал за девчонкой как раз со времен ее учебы в школе. Ухаживал — это мое определение. Переросток сказал, будто они "дружили". Я сначала не понял, что братец имеет ввиду.

— В смысле, дружили? Как-то не похоже на друзей.

— Так они и не друзья. Чего ты плетешь? Наташка — баба. А Федор — мужик. Какая дружба? Скажешь тоже. Вон, знаешь, как говорят? Гусь свинье не товарищ. — Растолковывал мне Андрюха.

— Не надо про гусей… Ты сам сказал, что дружили.

— Вот ты тупой! Не дружили, а дружили! — Братец откровенно начал раздражаться. Будто его бестолковость — моя вина. Умрёшь со смеху.

— Слушай, ты нормальный вообще? Видишь небо? — Я ткнул пальцем вверх, — Вот оно не синее, а синее. Понятно? Нет? Аа-а-а-а… Ну, и мне не понятно. Прикинь?

— Жорик… не знаю, как у вас в городе это называется, у нас, когда парень и девушка нравятся друг другу, то они дружат. А дружить, как ты имеешь в виду, это — вот мы с тобой… — Переросток осекся, с сомнением посмотрел на меня, понял, пример явно не очень, и тут же исправился. — Ну, вот парни дружат. Это да. Друзья. Братаны́.

Короче, путем долгого обсуждения мы пришли к тому, что здесь, в Зеленухах "дружить" — это иметь личные отношения. Людям разного пола, естественно. Даже в этом у них все через одно место.

Так вот Федор и Наташка "дружили" почти с прошлого лета. Правда, она после десятого класса поступила в техникум и умчала в город, а Федька, который был старше на четыре года, соответственно, исполнилось ему двадцать три, уже работал комбайнером в селе. Девчонку он присмотрел давно, но ждал, пока та окончит школу, а то, как сказал Андрюха, председатель ему быстро бы намотал яйца на шею. Отсюда я сделал два вывода. Первый — сильно Николаич к будущему зятю не благоволит, а из рассказа Андрюхи выходило, Федор имеет самые серьезные намерения. Второй — Николаич человек опасный, яйца в его присутствии надо беречь. Особенно, если узнает о моем интересе к дочке. Потому что я серьезных намерений точно не имею.

— Федька бесится, конечно, что Наташка от лета до лета далеко, а вокруг нее крутятся всякие городские ослы, но поделать ничего не может. — Рассказывал Переросток, топая по дороге.

— А она сама?

— Что она? — Не понял с первого раза Андрюха.

— Ну… она прям, типа, с ним? Любовь-морковь? Все дела?

— Да хрен его знает. Федька-то за ней года три, как хвостом вьется. Сейчас Наташке девятнадцать? Ну, да. Три года и есть. Сначала просто ходил, вздыхал, со стороны смотрел. Мы с него просто поражались. Характер у Наташки всегда был боевой. Не сорвешься. Долго она его промурыжила. Это уж прошлым летом, как выпускной прошел, разрешила, значит, Федьке, вроде как, знаки внимания проявлять.

— Разрешила? — Я хохотнул, представляя, как кто-то из телок "разрешил" бы мне "ухаживать". Кто бы ещё спрашивал этого разрешения.

— Ну, да. — Братец, естественно, сарказма в моем голосе не услышал. — Федька теперь думает, как бы ему в город смыться по осени, чтоб Наташку одну не бросать. А кто ж его отпустит? Он и тут нужен. Я вот тоже училище окончил и вернулся.

Судя по интонации, последнему факту Андрюха был не сильно рад. Видимо, с гораздо бо́льшим удовольствием он остался бы в городе, но по какой-то причине сделать этого не мог. Думаю, опять же, дело в Викторе.

Возможно, Переросток рассказал бы ещё что-то интересное или любопытное, но мы подошли к сельсовету. По сути здание выглядело, как обычный одноэтажный дом, но более вытянутый, что ли. От остальных деревенских строений его отличало широкое крыльцо под козырьком, невысокий забор, который огораживал двор, но не закрывал его от посторонних глаз, и две лавочки без спинок, стоявшие по отношению к зданию перпендикулярно. Между лавочками, как раз, шла широкая тропинка, по которой можно попасть на прием в эту цитадель местной власти. Козы только на привязи рядом со ступеньками не хватало. Потому что на главную администрацию здание не тянуло вообще. Наверное, поэтому, для сомневающихся висела табличка, утверждающая, что так оно и есть.

Председатель оказался на месте. Он сидел в кабинете, который располагался первым от входа, перебирая какие-то бумаги. Большой стол был завален ими полностью. У стены стояли несколько шкафов, в углу — солидный сейф, у противоположной стены — полки с бумажными папками, и там же имелся, как раз, телефон.

Помимо самого Николая Николаевича в помещении оказался ещё один человек, которого сегодня встретить я уже и не надеялся. Машинально одернул футболку, соображая, нормально ли выгляжу.

— О-о-о-о-о… Георгий! Приветствую! — председатель вышел из-за стола, обогнул его и приблизился, протягивая руку. — А мне вот тут дочь помогает разбираться с делами. Она же на бухгалтера учится. Так дел накопилось, самому не выдюжить.

Николаич кивнул в сторону Наташки. Девчонка стояла у одного из стеллажей и перебирала папки. При нашем с Андрюхой появлении она подняла голову, посмотрела сначала на братца, а потом очень быстро на меня, но тут же отвернулась.

— А ты чего долго? Ждал тебя с самого утра. Андрей… — Следом за мной председатель поприветствовал и братца, правда, с ме́ньшим энтузиазмом.

— Да мы сначала к Вам домой пошли.

Со стороны полок послышался грохот упавших документов. Наташка нагнулась, подобрала папки, при этом снова скользнув по мне заинтересованным взглядом. Видимо, удивилась, как я вообще выжил. Естественно. Сам в шоке. Пережил квест, в котором и бег с препятствиями, и смертельная битва с врагом.

— Да? — Николаич тоже явно оценил данный факт. — И как оно? Ты во двор заходил? К нам так-то обычно не являются гости, если хозяев дома нет.

— Ага. — Сказал, как можно более беззаботно. Типа, Господи, было бы там куда заходить. Тем более, пока мы с Переростком шли к сельсовету, я успел на ходу привести в порядок одежду, потому как в процессе противостояния с гусями, она в некоторых местах утратила свой приличный вид. Эти отмороженные наглухо птицы успели нанести ощутимый урон. Конечно, встреть меня кто-то сразу после нашей эпической битвы, выглядеть гордо вряд ли получилось бы.

— Ага… И как оно? — Повторил свой вопрос председатель?

— Да ничего. Стои́т ваш дом. Да мы недолго. С Мухтаром познакомились, поняли, что никого и сюда пошли.

Все своим видом демонстрировал уверенность. Пусть Наташка оценит. Типа, такой вот я крутой тип. Местные поголовно боятся к председателю наведываться, а мне по хрену.

Наташка судя по реакции, на самом деле оценила. Да и сам Николаич тоже. Правда, в детали вдаваться не стал. Походу, решил, раз мы с Андрюхой живые, значит, и правда все хорошо.

Братец уселся на свободный стул, я — рядом, но так, чтоб наблюдать за Наташкой краем глаза. Мне было интересно все в ее поведении. Каждая мельчайшая деталь. Надо признать, в некотором роде, девочка своим отказом стала навязчивой идеей. Целью, которую я по-любому должен достичь. Определенный вызов моему эго. Смогу или не смогу. Хотя, формулировка отрицания даже не рассматривается. Конечно, смогу. Надо только найти правильный подход. Она — тёлочка. Может, отличающаяся от привычных мне, но тем не менее. Ничего сверхценного в ней нет, кроме пренебрежения к деньгам и статусу, а Милославский, кем я сейчас являюсь, все же так-то не с мусорки явился. Отец — член политбюро. Это, на секундочку, не далеко ушло от того положения, которое в современном времени имела моя семья. Для деревенских, по идее, Милославские — вообще на уровне небожителей. А вот Наташке похер. Правда, справедливости ради, надо отметить, что не только Наташке. И это меня, наверное, цепляет больше всего. Развести девочку, выходит, можно лишь своими силами, своим обаянием, своей соображалкой. Именно своей, личной. Без любой другой мишуры.