Его мишень (СИ) - Лель Агата - Страница 26

Я сама вцепилась в него словно голодная кошка, не думая о последствиях, очертя голову. Куртка, футболка, джинсы, моя сопротивляющаяся блузка и нижнее белье… Мы сгорали от прикосновения обнаженных тел, погребя мораль под сокрушающей страстью.

Клин вышибают клином — лучше поддаться и, может, потом, после того как мы переспим, наконец отпустит.

Так сильно я еще никогда не ошибалась.

Я не чувствовала никакой неловкости, когда, тяжело дыша, пришла в себя в его объятиях. Ни вины, ни раскаяния, ни терзаний, что совершила ошибку. Только мысль — я попала. Вляпалась по самое не хочу.

Я точно никогда не смогу с ним больше дружить, после такого секса это невозможно. И я знала, что таким он был не только для меня.

Мы молчали, и я не знала, что за мысли лениво ворочаются в его голове, но в моей наконец-то наступил долгожданный штиль. Я было готова ко всему: что он оденется и уйдет, поставив очередной трофей на полку побед. Что в свойственной ему манере высмеет мое так быстро «предавшее» тело. Что даже скажет, что поспорил на меня с тем же Соболем и так легко одержал победу. Я была готова ко всему, но не тому, что он сказал.

— А ведь я тебя на дух не переносил сначала.

Я повернула на него голову в немом вопросе.

— Серьезно, мне казалось, что ты меркантильная сука. Хотел отыграться на тебе. Как-то унизить, не знаю… Считал, что ты дерьмовая актриса, которая мягко стелит и в конце концов обязательно проявит свою сущность. Что ты такая, как она.

Я приподнялась на локте. Не стесняясь наготы, мы уже увидели друг друга без одежды, глупо строить из себя скромность.

— Как твоя бывшая?

Он кивнул.

— Она тоже приехала из клоаки вселенной, задрипозного городка типа твоего Артемьевска. Мне казалось, что у нас все серьезно, думал, что люблю ее. Да я даже предложение ей зачем-то сделал, дебил, — невесело усмехнулся. — Все как положено: кольцо, ужин с родителями. Там они и познакомились.

Я напряглась и подсознательно поняла, что он скажет дальше, но сделала бы все, чтобы этого не слышать.

— Месяц, представляешь? Они месяц крутили за моей спиной! — теперь усмешка вышла злой. — Ни я, ни мать ни о чем не подозревали, а потом папаша, как сраный рыцарь, собрал нас в семейном кругу и все рассказал. Что он любит ее, что у них все серьезно, что так бывает. А я смотрел на нее и видел в глазах ликование. Действительно, зачем ей какой-то студент, если можно отхватить целого ректора.

— Господи, Свят, я так тебе сочувствую…

— Не надо сочувствия! — оборвал он меня, причем довольно резко. — Сам идиот. Такой вот беспощадный жизненный урок. Только мать жалко, она до сих пор не может справиться с потрясением. Они развелись в день, когда у них должна была быть серебряная свадьба.

— Это ужасно…

— Это жизнь, папаша прав. И я даже благодарен им обоим, что навсегда избавили от иллюзий.

— Они поженились в итоге?

— Да, само собой. Даже повенчались. Теперь вот она беременна, просто идиллия.

— А ты не думал о том, что у них действительно все серьезно? Что это на самом деле любовь…

Он бросил на меня насмешливый взгляд.

— Я больше не думаю о них, они оба — прошлое.

Я села на край кровати и подтянула к груди край простыни. Обнаженной я начала чувствовать себя уязвимой.

Следующий вопрос напрашивался сам собой, я должна была это спросить. Но кто бы знал, как сложно мне это было сделать. Ведь начать этот разговор — раскрыть ящик Пандоры, назад дороги уже не будет, откровение за откровение. Не иначе.

Впрочем, я все равно решилась.

— Ты ненавидел меня потому что моя история в чем-то перекликается с твоей? Потому что я тоже была замужем за ректором?

Он тоже сел и уставился мне в глаза. Прямо, горячо, лихорадочно-отчаянно.

— Ты же не просто была за ним замужем — он из-за тебя бросил свою семью!

— Не из-за меня! У них давно все шло к разводу.

— Ну конечно, — он усмехнулся. И Свят, который совсем недавно обнимал меня, который целовал и шептал на ухо всякие глупости, моментально испарился. — Знакомая песня. Моя бывшая тоже свято в это верит.

— Но это правда! — не сдержав эмоций, повысила тон. — Я не вру! Между нами ничего не было пока в его паспорте не появился штамп о разводе. Только потом…

— Скажи еще, что это была любовь.

— Да! Скажу. Скажу! Это действительно была любовь, с моей стороны точно. Он пришел в наш университет когда я была на третьем курсе и кажется, я сразу же пропала. Он казался таким умным, взрослым, разносторонним. Да я в рот ему буквально заглядывала!

— Избавь меня от подробностей, — скривился Свят, и на задворках подсознания мелькнула радостная мысль, что он ревнует. А если ревнует значит, чувства точно есть.

— У нас на потоке все девчонки в него были поголовно влюблены.

— И ты не верила слухам, что о нем ходят? Наверняка же ходили, даже я в курсе.

— Наводил справки? — он ничего не ответил, и я продолжила: — Конечно, слухи разные ходили, все-таки всего сорок пять лет и уже ректор, видный мужчина. Я никому не верила, считая, что это обычная зависть. И месть. Что сплетни распускают отверженные им студентки. Любовь поистине слепа… Он долго меня не замечал, почти два года, а потом как-то так вышло, что мы столкнулись вне стен универа. На выставке. Ну и…

— И почему же вы развелись, раз была такая любовь? — ядовитой интонацией выделил последнее слово.

И ответить на этот вопрос мне было необычайно сложно. Правда была неприглядной и делиться ей не хотелось даже с ним, поэтому я обошлась полуправдой.

— Быстро спустилась с небес на землю. Думаю, ты понимаешь, какая в мою сторону началась травля, это тоже сыграло свою роль. Абсолютно все считали, что я увела его из семьи. Его бывшая жена осыпала меня проклятиями, это был настоящий ад. История даже попала в местное СМИ, кто только не перемывал мне кости — студентка окрутила ректора!

— Ты же в курсе, что он снова женился на студентке?

— Да, я знаю. Но его жизнь больше меня не касается, отвечу твоими же словами — все в прошлом.

Он властно, даже немного больно взял меня за подбородок и заглянул в глаза:

— Точно?

— Точно! Презираешь меня? До сих пор? До сих пор хочешь отыграться?

Он долго на меня смотрел, очень долго, словно пытаясь отыскать в глубине глаз необходимые ему ответы, а потом поцеловал. Пылко, агрессивно.

— Больше не имеет значения, что было раньше. Теперь ты со мной.

Я отстранилась, не понимая, к чему он клонит.

— В каком смысле «с тобой?». То, что между нами произошло, совершенно не обязывает нас начинать какие-то отношения.

— Не обязывает, но меня тянет к тебе, тебя ко мне тоже. Ты же не будешь это отрицать?

Тянет? Я едва не засмеялась. Может, его и «тянет», а вот я влюбилась. Снова не в того, снова ведь будет больно в итоге…

— Я хочу попробовать. А ты нет?

— Как ты это себе представляешь? Такое начнется! Сначала декан, потом студент — сын декана… После подобного передо мной точно закроются все приличные двери.

— Я скоро закончу универ, не вижу проблемы. Да я в общем-то и сейчас не вижу. Мне плевать.

— Ну, тебе это даже может быть выгодно. Наш роман, — я прищурилась. — Если бы я хотела отомстить кому-то, то точно бы выбрала этот метод, как самый надежный. Влюбить в себя, потом ославить…

— Я же сказал, что все в прошлом. Поверь, если бы я мог выбирать, я бы выбрал кого-то другого.

— Ну ты и сволочь, Бойко! — искренне психанула я, но он, толкнув меня на кровать, подмял под себя, опаляя взглядом:

— Но выбора у меня нет. Кажется, я снова запал не на ту. Но мне это чертовски нравится.

С этого дня начался наш роман.

Роман был страстным, пылким, сумасшедшим. Отношения не двух голубков Ин и Янь, которые не могут друг на друга надышаться, скорее любовь-борьба. Мы продолжали подтрунивать друг над другом: он высмеивал мои неважные кулинарные способности, я обзывала его напыщенным мажором. Он возмущался, что это полная чушь, я бросалась в ответ подушкой. Мы много спорили, буквально по каждому пустяку, конечно, несерьезно, по переживала я каждый раз по-настоящему. Притирка была нешуточной, но тем слаще были примирения. И какие это были примирения… Горячие, неприлично громкие.