Лавандовые тайны (СИ) - Хаан Ашира - Страница 17

Главный бабник столицы… Спроси у своих подружек… Она вспоминает его слова в Ильдауме, и теперь они наполняются жизнью, становятся очень конкретными.

— А там набросился на меня с поцелуями, шепча, что никогда не встречал такой прекрасной женщины, что готов бросить к моим ногам весь мир! Его руки… ах! Я не могу продолжать! — Тайша склонила с улыбкой голову, но все равно продолжила. — А потом, когда его язык коснулся моего языка, и я оттолкнула его, потому что негоже прямо в общем зале… Ах… И мы… мы ушли оттуда в более укромное место, а там он упал на одно колено и признался, что полюбил меня с первого взгляда и готов даже отказаться от своей должности, лишь бы я согласилась его осчастливить этой ночью… а утром стать его женой! И я…

— Врешь! — не выдерживает Петра, спасая от подобного же позора Тимиру, которая готова уже была уличить фрейлину во лжи.

— Не вру! — упрямится Тайша. — Я же отказалась! Я не такая!

— Докажи? Кто вас видел еще? — щурится Гиния. — Что вы танцевали, что он падал на колени…

— Никто!

— Еще как врешь! Все всех видели! Я тебе про всех могу рассказать! Малена с рыжим знаменосцем обжималась у кухни, Весна с этим их старым генералом беседовала о звездах на башне, пока он шарил у нее под юбкой, Оссия… Да я про всех знаю! — Армина гордо выпячивает грудь. — Мне бы доложили, если бы вы где-то тискались!

— Это было в его покоях! — чуть ли не в слезах выпаливает Тайша. — Никто нас не видел там! Он всех отослал?

— А где его покои? — скрещивая руки на груди, спокойно спрашивает Петра.

Тайша начинает краснеть, бледнеть и ерзать на стуле, словно на сиденье вдруг оказалось муравьиное гнездо.

Она нервно комкает в пальчиках салфетку — и вдруг бросает ее на стол, подхватывает юбки и стремглав бежит из сада, едва не врезаясь в приоткрытые двери, ведущие в крепость.

Некоторые время под сенью яблони царит молчание. Тимира кусает губы, Гиния тонким пальчиком гоняет по блюдцу крошки от пирожного, Армина пытается налить себе чаю, но звякает крышечкой чайника и быстро отставляет его в сторону.

Петра медленно качает головой, перекидывает косу на другое плечо и обводит задумчивым взглядом оставшуюся компанию.

— Если госпоже больше от меня ничего не нужно, я пойду проверю патрули, — склоняет она голову перед Тимирой. — Прислать кого-нибудь, чтобы убрали, или вы еще хотите выпить чая?

Тимира неопределенно дергает плечом, Армина с Гинией поспешно хватают в руки свои чашки, и Петра, кажется, с трудом удерживается от того, чтобы закатить глаза.

— Пришлю, — говорит она и уходит — не оборачиваясь, с прямой спиной.

Тимире тоже хочется отдышаться и проветрить голову.

Наивная ложь Тайши пробила неожиданно большую брешь в ее самообладании. Если бы сразу обратила внимание на несостыковки, подумала о том, что младшая фрейлина любит преувеличивать, то ничего бы вообще не случилось, только посмеялись.

— Пойду пройдусь, — говорит она, поднимаясь из кресла и откладывая салфетку. Она почти ничего не съела, но уже не хочется.

Хочется на воздух… хотя здесь, в тайном саду, тоже воздух?

Неважно.

Тимира быстро уходит, почти сбегает от оставшихся двух фрейлин и некоторое время просто идет, куда глаза глядят по коридорам крепости, сама не зная, хочет ли куда-нибудь попасть. Пару раз шарахается от высоких офицеров, появлявшихся из темных коридоров, испуганно узнавая в них Иржи. Но это оказывается не он, и облегчение в ее сердце странным образом смешивается с досадой.

Надо было попроситься с Тойво. Конечно, она устала от путешествий, а тут пришлось бы провести несколько дней в седле, но зато рука об руку с ним — без сомнений и страхов.

Длинные коридоры, то темные, то освещенные солнцем, ведут ее из зала в зал, мимо лестниц наверх, на другие этажи крепости, мимо лестниц вниз, в подвалы крепости, мимо узких винтовых лестниц на башни.

Светлые и темные пятна мелькают в глазах, коридоры сливаются до полной неразличимости, попадающиеся навстречу слуги кажутся на одно лицо. Крепость оборачивается лабиринтом, из которого нет выхода, и Тимира уже готова сдаться и вернуться в тайный сад, когда очередной, десяток раз уже пройденный коридор вдруг выводит ее наружу.

Там царит деловая суета — лошадей распрягают и уводят во внутренние конюшни, телеги укрывают тентами, закрепляя их рядом со стенами крепости, с карет снимают колеса и двери, всю поклажу уносят в крепость. Те, кто не занят делами — а это в основном боевые маги и офицеры — напряженно смотрят куда-то в сторону горизонта, на бесцветное небо, в котором яркими росчерками протянулись красноватые облака. Стоящие на стенах дозорные смотрят в ту же сторону, и Тимире тоже хочется с тревогой посмотреть туда же, но она не понимает, что они высматривают.

Зато, оглянувшись, она замечает Иржи. Тот медленно шнурует свою броню и тоже хмуро смотрит на облака, но мгновенно чувствует ее взгляд и поворачивается.

Хмурится еще сильнее и решительно направляется к ней. Почему-то хочется юркнуть обратно в темно-светлые коридоры и укрыться в тайном саду среди фарфоровых чашек под яблоней.

Но Тимира только выпрямляется и встречает его вопросом:

— Будет песчаная буря? Поэтому все так готовятся?

— Нет, — Иржи останавливается в двух шагах от нее, но с усилием, словно хотел подойти ближе, но передумал. — Песчаные монстры и песчаные бури не приходят одновременно. Что ты здесь делаешь?

— Я… — Тимира сама не знает.

— Шла бы ты заниматься своими важными делами, советница, — с досадой произносит Иржи. — В крепости безопаснее.

— Какими делами?

— Откуда мне знать? — дергает он плечом и принимается шнуровать кожаные наручи, выбеленные песком. Кожа почти стесалась, но медные заклепки как-то держат ее на месте. — Чем ты там обычно занимаешься  в столице? Сплетничаешь, вышиваешь, крутишь головы мужикам?

— Я замужем! — возмущается Тимира, понимающая, что он просто смеется над ней в тот момент, когда слова уже слетают с губ.

В зрачках Иржи вспыхивают искры, но он уже склоняет голову, и черные волосы падают на глаза, скрывая их выражение. Одной рукой шнуровать наруч чудовищно неудобно, но он помогает себе зубами и справляется достаточно ловко.

— Забыл, — невозмутимо говорит он, скалясь сквозь зажатый в зубах кожаный шнурок. — Все равно иди внутрь.

Но Тимира колеблется. Ей очень не нравится выражение его лица — слишком отчаянно злое. И тревога, густо разлитая во дворе крепости. И эти красноватые облака, еще две минуты назад казавшиеся отражением будущего заката — теперь, кажется, сулят недоброе.

— Песчаные монстры часто нападают? Только на крепость? — спрашивает она.

Иржи фыркает, засовывая концы шнурков внутрь наруча и принимается затягивать покрепче многочисленные пряжки на своей броне, скрепляющие между собой ее подвижные части.

Он отбрасывает челку со лба и бросает на Тимиру пытливый взгляд:

— Волнуешься за Тойво? Не бойся, песчаные монстры туповаты, их привлекают только крупные объекты. Три-четыре раза в год они приходят к крепости. Справиться с ними несложно — у нас тут полно магов всех стихий. К тому же мой брат и твой муж, как ты любезно мне напомнила, зарядил все защитные артефакты под завязку. Теперь бой займет полчаса, не больше.

Тогда почему ты так напряжен, думает Тимира. Так громко думает, что Иржи вновь вскидывает на нее глаза и отводит в сторону черные пряди.

Грег появляется во дворе в самый подходящий момент. Или в самый неподходящий — смотря как расставлять приоритеты. Если важнее спасти крепость и людей, живущих на этом краю империи, от песчаного монстра — то вовремя. Если же в первую очередь думать о том, как приструнить Тимиру, — то нет.