Ядерное оружие ядерных и неядерных стран - Хитров Анатолий - Страница 15

– Вы, Никита Сергеевич, ещё молоды, и это хорошо, но проявлять трусость и вносить панику – очень плохо!

Наступило гробовое молчание…

Хрущёв вспыхнул, гнев подкатил к горлу. Его лицо покрылось красными пятнами, а на лбу появилась испарина. Но буквально через минуту-две он пришёл в себя, не стал влезать «в драку» и благоразумно промолчал, понимая, что находится не у себя в Киеве, а в кремлёвском кабинете.

Тем временем Сталин, обращаясь уже ко всем присутствующим, спокойным и уверенным голосом произнёс:

– Дорогие товарищи! У меня есть для вас хорошая новость: совсем скоро мы сможем ответить американцам дуплетом – ядерным и термоядерным, лишь с небольшой разницей по времени.

День 29 августа 1949 года для Советского Союза стал историческим: была испытана первая атомная бомба. С целью обеспечения секретности бомба имела кодовое название «Реактивный двигатель С» (РДС). Советские учёные-физики между собой называли её «Россия делает сама», а чаще всего – «Реактивный двигатель Сталина». Верховный, конечно, знал об этом и был не против…

Испытание плутониевой бомбы имплозивного типа РДС-1 было проведено на Семипалатинском ядерном полигоне. Место для полигона на юго-востоке страны, в малонаселённой казахской степи, выбрал сам руководитель советского атомного проекта академик Игорь Васильевич Курчатов.

Рано утром 29 августа 1949 года на ядерный полигон прибыли члены Государственной комиссии: от Академии наук СССР Госкомиссию возглавлял сам Курчатов, от Совета Министров СССР – заместитель министра внутренних дел СССР Авраамий Павлович Завенягин. В составе Госкомиссии были также представители Верховного командования Советской Армии.

Под непосредственным наблюдением Курчатова и Завенягина была проведена окончательная сборка атомной бомбы и проверка срабатывания системы её подрыва. Бомба была установлена на 30-метровой стальной башне, на безопасном расстоянии от блиндажа испытателей и членов Госкомиссии.

Остатки дня прошли в проверке программы, разработанной ранее испытателями, а также в решении вопросов, связанных с расстановкой групп наблюдения, расположенных как близко к эпицентру взрыва, так и далеко (на расстоянии сотен и даже тысяч километров). Был проведён также дополнительный инструктаж всех лиц, находящихся на полигоне, о соблюдении техники безопасности. В этих заботах прошёл весь день.

К сожалению, погода ещё с утра оказалась плохой: дул сильный ветер, а к вечеру на небе собрались грозовые тучи, сверкали молнии, и гремели раскаты грома. Игорь Васильевич Курчатов понимал, что нажимать красную кнопку на подрыв бомбы при такой погоде было опасно, а рисковать при решении государственных задач руководитель ядерного проекта не привык.

В одной рубашке с расстёгнутым воротом он вышел из блиндажа и, прикрывая правой рукой широкую бороду, быстрым шагом направился навстречу ветру в сторону стальной башни, на которой было закреплено его детище – первая в СССР плутониевая бомба. Сердце ёкнуло от радости. Издали его фигура напоминала изображение Петра I на известной картине Валентина Серова.

Ветер усилился, что привело к срыву некоторых поднятых в небо аэростатов с приборами для фиксации параметров взрыва. «Этого ещё нам не хватало!» – буркнул Курчатов и ещё быстрей пошёл в сторону вышки. Подойдя к ней и осмотрев её, он не обнаружил никаких внешних повреждений.

Ночь прошла в тревожных ожиданиях, заснуть никому не удалось. Для Курчатова наступил новый отсчёт времени. В том, что всё сработает нормально, он не сомневался. Было уже далеко за полночь, когда сам Курчатов взял микрофон в руки и передал по радио:

– До взрыва осталось 4 часа. Взрыв переносится на час раньше, на 7 утра.

Время пролетело быстро, словно миг. Наконец все находящиеся в блиндаже услышали команду «Ноль!» и прильнули к наблюдательным амбразурам. Сквозь толстые защитные очки ударил мощный пучок света, всех слегка тряхнуло, а в ушах послышался гул, похожий на приземистый раскат грома. Через несколько мгновений возник огромный ядерный гриб во всей своей красе, медленно поднимающийся ввысь, прямо в голубое небо. Кто-то радостно крикнул:

– Свершилось!

Все начали, обнимаясь, поздравлять друг друга и кричать «Ура!».

Испытание первой советской ядерной бомбы прошло успешно. Её мощность в тротиловом эквиваленте составила около 22 килотонн.

– Не меньше, чем у американцев, – сказал Курчатов и улыбнулся.

Официально о создании советской атомной бомбы всему миру Правительство СССР сообщать не стало, зато поздравить учёных-физиков и всех причастных к этому успеху советских людей в Кремле не забыли. На этом мероприятии присутствовал сам товарищ Сталин. 29 октября 1949 года он подписал закрытое Постановление Совета Министров СССР о поощрении особо отличившихся участников работ во главе с И.В. Курчатовым.

Государственные награды и поощрения включали в себя:

– присвоение званий Героев Социалистического Труда;

– присвоение званий лауреатов Сталинской премии 1-й степени с выделением им на безвозмездной основе загородных дач;

– премирование крупной денежной суммой;

– премирование машинами «ЗИС-110» или «Победа».

При этом всем награждённым было предоставлено право на обучение своих детей в любых учебных заведениях страны за счёт государства, а также (пожизненно для награждённых, их жён и до совершеннолетия их детей) право на бесплатный проезд неограниченное число раз железнодорожным, водным и воздушным транспортом в пределах СССР (это право потом отменил Хрущёв).

Два участника работ по созданию советской атомной бомбы, а именно Игорь Курчатов и Лаврентий Берия, были отмечены особо – им было присвоено звание «Почётный гражданин СССР», которое, как оказалось впоследствии, было первым и единственным случаем такого поощрения в истории Советского Союза. В дальнейшем это звание никому не присуждалось.

Следует особо подчеркнуть, что эти люди, а также тысячи других участников создания первой советской атомной бомбы заслужили поощрения и благодарности за свой героический труд в тяжёлые военные и послевоенные годы.

Известно, что школа учёных-физиков Советского Союза ещё до начала Второй мировой войны считалась одной из лучших в мире. При этом, в отличие от немцев и американцев, все свои открытия и практические достижения в области получения огромной энергии в результате деления и синтеза некоторых ядерно-активных элементов наши учёные стремились использовать в мирных целях, на благо всего человечества. Примеры есть, и их достаточно.

Важное открытие, связанное с самопроизвольным делением урана, в 1940 году сделали два советских физика – К.А. Петржак и Г.Н. Флёров, а Ю.Б. Харитон и Я.Б. Зельдович определили условия прохождения непрерывности деления ядер, т. е. его цепной характер.

Огромную роль для объединения советских учёных-атомщиков сыграла Всесоюзная конференция по физике атомного ядра, которая состоялась в ноябре 1940 года в Москве. В её работе приняли участие более 200 специалистов, и было представлено около 50 научных докладов. Основной стала тема, связанная с теорией сил, действующих между частицами, из которых состоит ядро. С интересными и важными заявлениями по данной тематике выступили член-корреспондент Академии наук СССР Игорь Тамм и профессор Лев Ландау.

На этой конференции прозвучал также доклад молодого перспективного учёного Игоря Васильевича Курчатова о развитии ядерной физики на тот период времени. Он отметил: «Советская наука сделала много открытий и доказала, что способна самостоятельно решать сложные задачи, стоящие перед ядерной физикой».

Из этого следует, что к началу Великой Отечественной войны с фашистской Германией советские учёные вплотную подошли к решению сложнейшей задачи по высвобождению и использованию ядерной энергии. Однако война стала тормозом на пути проведения ядерных исследований. Многие физические лаборатории во время эвакуации были переведены вглубь страны, а их сотрудники либо ушли на фронт защищать Родину, либо переключились на работы, связанные с военной промышленностью. Так, например, Игорь Курчатов и Анатолий Александров попали на Черноморский флот, где занимались разработкой способа защиты кораблей от подрыва на немецких неконтактных минах. В различных частях Советской Армии (военно-воздушных силах, артиллерии и пехоте) служили будущие сотрудники Игоря Курчатова.