Случайная свадьба (+ Бонус) (СИ) - Тоцка Тала - Страница 34

— Хмм… Какая у тебя мудрая бабушка, Марта!.. — он делает попытку опять меня привлечь, но я упираюсь руками в подлокотники кресла.

— Нет, Давид, — и добавляю, прямо глядя в черные сверкающие глаза, — я не хочу здесь… тем более, что вы сейчас уедете.

Он некоторое время вглядывается в мое лицо, а потом медленно кивает.

— Ты права, Марта. Лучше не начинать. Я потом от тебя не оторвусь.

— Откуда вы знаете? — искренне удивляюсь.

— Знаю, — он опускает глаза вниз, я слежу за его взглядом и вспыхиваю как факел.

— Может, вам еще и не понравится… — бормочу, опуская голову.

— Если меня не разорвет в клочья до того времени, то понравится, — он рывком притягивает меня за затылок, целует с такой силой и так долго, что полностью выбивает воздух из легких. И так же резко отталкивается. — Сейчас, Марта, подожди, я приду в себя. Сиди!

— Я думала, вам так будет легче, — бубню, усаживаясь обратно на колени Данилевского.

Я пробовала сползти с него, чтобы уменьшить тактильный контакт. Как показывает практика, не один Давид теряет способность соображать, когда мы рядом. И эта способность обратно пропорциональна площади соприкосновения наших тел.

Страшно подумать, в кого я превращусь, если все же решусь…

— Ее зовут Ольга, — говорит Давид, и его голос звучит уже практически ровно, только чуть заметная хрипотца напоминает о недавнем безумии. — Ольга Аверина. Она доктор, хирург. Замужем, есть дети.

— Вы были в нее влюблены? — а вот у меня с голосом беда. Он дрожит и выдает меня с головой.

— Скорее, я был ею серьезно увлечен, — отвечает Давид после небольшой паузы. — Если бы она ответила взаимностью, то да, наверное, я бы влюбился. Но она предпочла мне своего мужа. Они счастливы в браке, и не могу сказать, что я этому не рад.

— Только не говорите, что не были уязвлены, — даже глаза закрываю, так сдавливает в груди от ревности. — Если она предпочла вам другого, то естественно, что ваше самолюбие было задето.

— Какая разница, Марта? — руки Данилевского вновь проявляют прежнюю настойчивость. — У меня теперь есть жена, которая занимает мои мысли двадцать четыре часа в сутки. И я даже не вспоминаю о самолюбии.

Вскидываю голову и вглядываюсь в его глаза. Он правда так думает? Он берет меня за затылок.

— А теперь ты мне скажи. Ты ревнуешь? Почему тебя так задел портрет Ольги?

Мне неудобно сидеть, потому что он слишком давит и сверху, и снизу. Но я не вижу причины не отвечать.

— Да, меня задело, что у вас нет ни одной моей фотографии.

— Нет? Уверена? — возвращается прежний насмешливый Давид, окидывает меня вопросительным взглядом и достает телефон. — Наши свадебные фото еще не готовы. Что касается остальных…

Он поворачивает телефон экраном ко мне, экран поделен на мелкие квадратики, и в каждом я вижу себя. Я сижу в беседке. Я иду по лужайке. Я ем малину. Я… Боже, какой позор, мой рисунок…

— Кстати, думаю подыскать тебе подходящий курс по рисованию, — продолжает все тем же тоном Давид, — а то я у тебя получился не очень на себя похож. Зато ты один в один. И да, жвачку придется отклеить.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Хмыкаю, повожу плечами и распахиваю глаза.

— А это откуда?

После лужайки с перепелками и нескольких свадебных фото вижу себя, идущую от фитнес-центра к стоянке такси.

— Так вы не шутили? — поднимаю на Давида удивленный взгляд.

— Нет, — теперь он говорит серьезно, — я сделал это фото из автомобиля. Проезжал мимо и тебя увидел.

— Можно? — беру телефон из его рук, увеличиваю снимок.

Их в самом деле несколько, сделанных в разные дни. Изумленно разглядываю экран, палец скользит вправо, и передо мной оказывается предыдущее фото.

На нем я, только я не возле фитнес-центра. И даже не возле такси. Я лежу в постели. Голая. На боку. Чуть прикрыта простыней. Ни постель, ни кровать незнакомая. И раздетой я никогда не сплю. Один раз только спала, в доме Сосланбека.

Быстро пролистываю обратно и отдаю Данилевскому телефон. Главное, чтобы он не догадался, что я видела. Если у меня не было иллюзий насчет того, что Давид полностью в курсе того, что там происходило, то теперь я твердо знаю, что он еще и все видел.

И откуда у Давида эти фото, можно только догадываться.

Я выпросила у мужа его кабинет. Конечно, выпросила, громко сказано. Я его себе наныла, причем без особого труда.

В разговоре — а мы теперь разговариваем несколько десятков раз на день — мимоходом пожаловалась Данилевскому, как неудобно работать в беседке, потому что там летают мошки и осы. И что одна меня даже укусила. В доказательство показала крохотное пятнышко ниже ключицы, для чего пришлось снять бретель сарафана и чуть приспустить кромку выреза.

Мой доверчивый муж не стал уточнять, каким образом мошкара проникла под кромку. Он сглотнул, облизал губы и спросил, не укусила ли меня случайно какая-то живность еще ниже. И так настаивал на личном осмотре, что пришлось выключить камеру.

Через несколько секунд принеслись работники и быстро организовали мой переезд в кабинет Давида. Не тот, который в хранилище, а в котором я увидела фото его бывшей.

Когда я вошла в кабинет, никакого фото там уже не было. Куда его дели, я спрашивать не стала, меня гораздо больше интересует сканер.

Звонит Давид и спрашивает, как я обустроилась. Стараюсь принять как можно более грустный вид и включаю камеру.

— Ну как, здесь тебя ничего не кусает, Марта? — муж лучится улыбкой, но увидев меня, меняется в лице. Мне его даже жалко становится, но дело превыше всего. — Что опять не так?

— Все хорошо, спасибо вам, — вздыхаю горько.

— А почему ты такая грустная?

— Не обращайте внимание, — машу рукой с безнадежным видом.

— Марта, говори!

Украдкой замечаю, что у Давида дергается глаз. Это хорошо, значит, сканер у меня практически в кармане.

— Вы, когда мне свой кабинет показывали, ну который в хранилище, там у вас столько техники всякой… Я хотела попросить, мне так нужен сканер и нормальный компьютер! У меня ноут слабый, а в телефоне от сканера одно название…

— Так чего ж не попросила?

— Сначала постеснялась, а потом не до того было…

Скромно опускаю глаза, при этом продолжаю следить за Давидом из-под опущенных ресниц. А вот краснею уже по-настоящему. Тут кто угодно покраснел бы, если бы увидел, в какой позе и в каком виде я сидела на коленях у Данилевского.

«Если меня не разорвет в клочья», — так он сказал? Кажется, прямо сейчас разорвет. Я даже голову в плечи втягиваю в ожидании этого фейерверка.

— В хранилище без меня никто не войдет. Но я сейчас скажу Селиму, он закажет для тебя всю технику, которая тебе нужна. Самое позднее, завтра все будет, Марта, — хрипит муж, и я с благодарностью протягиваю руку к объективу.

— Спасибо, Давид, вы настоящий добрый волшебник!

Мне самой становится жаль, что меня ничего не укусило пониже от выреза. Или к примеру, под платьем…

Но во всем хороша мера. Даже мой муж это понимает. Он лишь просит все тем же хриплым голосом:

— Может, ты наконец начнешь говорить мне «ты»?

Многообещающе улыбаюсь и хлопаю ресницами. Может быть и начну...

Продолжать работу нет смысла, раз уж завтра у меня появится нормальная техника. Решаю пока изучить библиотеку мужа.

Сколько же здесь книг! Интересно, а художественная литература у Данилевского есть? Любовные романы, например… Хотя представить Давида, читающего любовный роман, даже моего воображения не хватает.

К своему огромному удивлению, на нижней полке второго стеллажа нахожу детективы. Достаю все по очереди и листаю. С удовольствием почитаю! Только если поменьше кровищи и перестрелок, не люблю такое. Можно Давида попросить, чтобы он посоветовал.

Из книги выпадает несколько цветных фотографий. Это даже не фотографии, а постеры. На них изображен Давид на фоне летнего горного пейзажа умопомрачительной красоты в экипировке для банджи-джампинга.