Случайная свадьба (+ Бонус) (СИ) - Тоцка Тала - Страница 49

Тут же краснею и одергиваю себя. О чем я вообще думаю? Мой муж после аварии, он ослаблен, ему нужен уход…

Чтобы отвлечься, снова смотрю на пресс. Ничего же, если я его потрогаю? Я легонько, только пальчиками. Эта косая мышца так натянута, она совсем не дает мне покоя…

Моя рука сама тянется к ней, и когда запястье обхватывает твердая мужская ладонь, я вздрагиваю, будто меня поймали на месте преступления. Вскидываю голову и встречаюсь глазами с Давидом.

Мы оба молчим, и я, и он. Я — потому что в горле пересохло, а почему он — не знаю. Может, по той же причине. Давид смотрит мне в глаза и тянет мою руку дальше от пресса.

Медленно высвобождаю запястье из его цепкого захвата. Давид разжимает пальцы, и в его глазах мелькает смесь разочарования и ожидания.

Нет, любимый, ты не так понял!

Это все настолько пронзительно, что у меня к горлу подкатывается ком. Я улыбаюсь, наклоняюсь к Давиду и прижимаюсь губами к его губам. И дальше у нас у обоих слетают тормоза.

Мы обессилены, оба глубоко дышим, лежа лицом друг напротив друга. Муж проводит большим пальцем по моим губам, и мне ужасно хочется услышать признание в любви.

Три простых слова. Я. Тебя. Люблю. И когда он приоткрывает рот, я в ожидании даже глаза закрываю.

— Ну наконец-то, — слышится напротив хриплое.

Я не позволю себе расстроиться. Не стану. Может быть, совсем немного, совсем чуть-чуть.

Все будет, нам просто нужно больше времени.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

— Пора в душ, а то у меня скоро обход, — Давид поднимает меня и пересаживает на край кровати. — Иди первая, детка, я за тобой.

Мой муж и здесь проявляет деликатность, пропуская меня вперед. Ну как такого не любить?

— Какой обход? — спрашиваю, сползая с кровати. — Разве твой врач не уехал?

— Уехал. Но Илас за ним уже вылетел, скоро они вернутся. Так что давай быстрее, Мартуся!

— Быстрее! — ворчу я, подбирая разбросанное белье, и свое, и мужа. — Тут счастье, что ноги вместе сошлись, а он еще и подгоняет. С такими темпами я совсем ходить не смогу.

— Значит будешь со мной на кресле ездить, — «утешает» муж, — «Звезда смерти» и троих выдержит. Не жди никаких поблажек, ты вернешь мне все, что задолжала. Надеюсь, врач нас ненадолго задержит.

— Не муж, а какой-то постельный террорист, — продолжаю бубнить, но постельный террорист лишь ухмыляется. Хищно и многообещающе.

Иду в ванную, а Давид подтягивается на специально установленных на кровати поручнях и перебирается в кресло. Это другая версия, более простая с клеенчатой оббивкой, я его раньше не видела. Похоже, Давид в нем не выезжает за пределы спальни, для этого есть «Звезда смерти».

Сейчас она скромно стоит в углу в ожидании своего часа. Что ж, очень разумно, впрочем, как все, что делает мой муж.

Кстати, поручни на кровати потрясающе удобное изобретение! Без них нам с Давидом пришлось бы не то, чтобы туго. Все-таки я тоже не зря ходила в зал. Но с ними намного разнообразнее и захватывающе, я и представить себе не могла масштабы их применения.

В ванную вхожу с осторожным любопытством — я ведь ни разу здесь не была. За душевым ограждением целое нагромождение самых разных приспособлений, и я осматриваю причудливую конструкцию со смутным и смешанным чувством.

Различные держатели, ручки и все те же благословенные поручни. Только я это где-то уже видела.

Не где-то. В доме у Сосланбека. Такие же держатели и поручни. Опираясь на них, было очень удобно принимать душ с поврежденной связкой. Сейчас они тоже не помешают, потому что я сказала Давиду чистую правду — меня в самом деле отказываются держать ноги. Они дрожат и подламываются.

Вот только причем здесь Сосланбек?

От неприятных воспоминаний отвлекает собственное отражение. Я поначалу даже не узнаю себя в зеркале. Вся шея, плечи и грудь в пятнах и царапинах, зато глаза сияют как бриллианты.

И это я только начала отдавать супружеский долг своему ненасытному супругу. Что меня ждет дальше, страшно подумать. И не просто страшно, а жарко. Горячо, страстно, огненно…

— Какая же ты красивая, моя Марта… — на талию ложатся широкие ладони. Они тянут меня вниз, и я оказываюсь на коленях у мужа.

— Давид, — шепчу, когда он дает мне возможность продышаться от поцелуя, — а как же твой врач?

— Он задерживается, Илас его ждет в отделении, — мурлычет мой муж, обжигая прерывистым дыханием, — так что немного времени у нас есть…

Меня обдает жаром то ли от водяных струй, то ли от горячих объятий. Я сама теряюсь. И все отходит на второй план — мысли, догадки и смутные, неясные ощущения, что все это со мной уже было.

— Неплохо, неплохо, — кивает вчерашний доктор, — единственное, господин Данилевский, я бы настоятельно рекомендовал вам покой и постельный режим.

И попадает в яблочко — мы с Давидом и так полдня не вылезаем из постели. Похоже, перспектива передвигаться вместе с мужем на его «Звезде смерти» гораздо ближе и реальнее, чем я думаю.

— Вы меня слышите, господа Данилевская? — поворачивается он ко мне всем корпусом. — Это ваша обязанность обеспечить мужу соответствующий уход.

С недоумением гляжу на доктора, потом на Давида и вспыхиваю как рождественская елка. Вот же негодник! Мог бы и напомнить, чтобы я прикрыла шею каким-нибудь платком или косынкой. Или в крайнем случае не показывалась доктору на глаза.

Что теперь он обо мне подумает?

Но прислушавшись к себе, понимаю, что в глубине души мне решительно наплевать, что обо мне подумает добрый доктор, и в ответ лишь пожимаю плечами.

— Благодарю вас, но моя жена самая лучшая сиделка, которую только можно себе представить! — берет меня за руку Давид, и доктор умолкает.

Когда его спроваживают из замка, нам приносят то ли второй завтрак, то ли первый обед, и мы набрасываемся на еду как будто голодали неделю.

Ночной недосып сказывается сразу же, глаза слипаются, и я сворачиваюсь клубком под боком у мужа.

— Давид, можно я немного посплю? — бормочу я, покачиваясь в полусне как на волнах. — А потом забирай свои долги сколько захочешь.

— Спи, Мартуся, — мои волосы гладит его шершавая ладонь, — спи, моя…

И в том же полусне над волнами легким бризом несется «любимая». Жаль, что только во сне.

Я бы хотела сказать, что все остальное время мы с мужем едим, болтаем и занимаемся любовью. Но это неправда.

Едим мы достаточно, но быстро. И почти не разговариваем. Давид сказал, что наговорился за то время, что я его динамила. Так что вместо разговоров мы иногда спим, правда, недолго.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​В этот раз я для разнообразия просыпаюсь первой и сама, а не от того, что отдаю долги. За окном сереет, так что можно сказать, наша брачная ночь с Давидом растянулась на целые сутки.

Осторожно, чтобы не разбудить мужа, проворачиваюсь в его руках, и прижимаюсь щекой к мускулистой груди. Слушаю, как стучит его сердце, и думаю.

У меня масса вопросов, но только задать их некому. Если бы можно было спросить у Давида, я бы спросила, но ему вряд ли понравится то, что меня интересует. А мне очень хочется знать, неужели все мужчины в постели ведут себя одинаково?

Пускай мой опыт сложно назвать полноценным, но те обрывки воспоминаний, которые всплывают в моей памяти, не дают мне покоя.

Внешне Росомаха и Давид абсолютно разные, у них разное телосложение, голос, и наверное, темперамент. Почему тогда у меня такое ощущение, что мой тот первый раз и эта затянувшаяся брачная ночь ничем не отличаются?

Причем ощущения одинаковые как снаружи, так и внутри. Разве так бывает?

Я не любила и не люблю Росомаху. Я безумно влюблена в Давида и готова отдать за него жизнь.

Выходит, проблема во мне? И для меня не имеет никакого значения, какой со мной мужчина?