Случайная свадьба (+ Бонус) (СИ) - Тоцка Тала - Страница 50

Ужас ужасный, меня даже передергивает.

Нет, такого не может быть. Я отказываюсь это принимать. Может, мне стоит сходить на прием к психиатру?

Закрываю глаза, прижимаюсь крепче к Давиду и мысленно прошу:

— Бабуля, помоги мне. Приснись. Мне так нужен твой совет!

Но бабуля не желает мне сниться, и меня в который раз будят руки и губы Давида. Наше сладкое пробуждение длится долго. Наконец, мы оба падаем на подушки, обессиленные и запыхавшиеся, не разжимая объятий.

Я чувствую себя бесконечно счастливой. Будто я парю высоко в небе, легкая и воздушная.

— Марта, — слышу над ухом сиплый голос мужа.

— Ммм? — довольно жмурюсь, потираясь плечом о его небритый подбородок.

— Думаю, нам стоит подумать о детях. Я давно готов, но если ты хочешь учиться, мы, конечно, можем немного подождать. Скажи, ты хочешь, чтобы мы предохранялись?

Я распахиваю глаза.

— Что?

Наверное, мой голос звучит странно, потому что Давид приподнимается на локте и разворачивает меня лицом к себе.

— Ты хочешь предохраняться, Марта? Если да, то пусть Анзор отвезет тебя в клинику, чтобы тебе выписали противозачаточные. Если я не ошибаюсь, их надо принимать в зависимости от цикла. Что с тобой, Марта?

Он смотрит с бесконечной заботой и тревогой, а я стремительно падаю. Лечу так, что закладывает уши, и со всего размаху грохаюсь об землю.

Цикл. Месячные.

Они у меня были.

Когда-то, в прошлой жизни.

Я даже вела календарь как примерная ученица. Последний раз был еще в Лозанне. Следующие ожидались плюс-минус на время свадьбы. Я еще переживала, что они начнутся во время церемонии, и мне придется прятаться с прокладками по туалетам.

Но стоило увидеть Давида, как я напрочь потеряла голову. События закружились с такой скоростью, что я позабыла обо всем на свете.

И теперь мой мир разлетается на осколки, потому что задержка больше месяца означает лишь одно.

Я беременна. Беременна от Росомахи.

И значит, я потеряла Давида.

На мое счастье, Давид быстро засыпает, прижав меня спиной к своему животу, и теперь я лежу и уговариваю себя поспать, а не торопиться с выводами. И не съедать себя живьем.

Уснуть не получается, зато получается убедить саму себя, что это никакая не беременность, а всего лишь гормональный сбой на нервной почве. Тем более, что поводов для сбоя с тех пор, как меня украл сводный братец, более чем достаточно для любой среднестатистической девушки. Что уж говорить о такой впечатлительной особе как я!

Так что за поздним завтраком я вполне вменяемо объявляю Давиду, что еду в клинику на осмотр.

— Когда это ты успела записаться? — удивляется муж.

— Пока ты спал, — вру, не краснея, — позвонила той докторше, к которой меня водила мама, и она меня записала.

Давид выглядит не очень довольным.

— Я хотел поехать с тобой, Марта, — говорит он без особого восторга, — скажи, прием никак нельзя перенести?

— Нет, — мотаю головой с пугающим рвением, — нельзя. Ты же сам сказал, что мне срочно нужна консультация гинеколога.

— Я не говорил, что срочно. Мы с тобой до этого прекрасно справлялись, — мурлычет муж, беря мои руки в свои, и по знакомым ноткам я хорошо понимаю, что сейчас последует.

Сначала он потянет меня к себе на колени, потом мы поедем обратно в спальню. А я не могу. Пока не сделаю тест, не могу. Это будет выглядеть как обман, а я не хочу обманывать Давида.

Поспешно отбираю руку и встаю из-за стола.

— Ты же ничего так и не съела, — пробует остановить муж, но я качаю головой.

— Мне не хочется, Давид, нет аппетита.

И ведь я не вру ни капельки. Меня даже немного подташнивает, но я запрещаю себе думать о том, какая может быть причина.

Это гормональный сбой. Точно-точно. Он него и тошнить тоже может.

Давид все равно ухитряется меня поймать и поцеловать, обхватив руками лицо.

— Ты только не задерживайся, детка, — просит он, — у нас сегодня будут гости.

Как раз гостей мне сегодня для полного счастья и не хватает. Но я снова напоминаю себе, что причин паниковать у меня нет никаких. От гормонального сбоя еще никто не умирал.

Беру с собой привычных Зураба и Анзора. Оставляю их у входа, а сама вместо регистратуры иду в аптеку на первом этаже клиники. Покупаю три теста на беременность и закрываюсь в туалете.

Использую сразу все три, чтобы исключить ошибку. Но в последний момент малодушничаю и зажмуриваюсь, страшась увидеть результат.

Хотя чего бояться! Напоминаю сама себе: «Марта, у тебя гормональный сбой. Перестань трястись как заячьи уши. Там всего одна…»

Не одна.

Сцепляю руки и в полном оцепенении смотрю на три пары полосок.

Две. Их везде по две.

Стены давят со всех сторон, потолок давит сверху.

Лучше бы они раздавили меня к чертовой бабушке. Почему я не умираю, а продолжаю стоять, бесцельно пялясь на разложенные на краю умывальника тесты?

На ватных ногах выхожу из туалета и иду к машине.

— Вы так быстро, Марта Константиновна! — удивляются парни, но, увидев мое безжизненное лицо, осекаются и молча открывают мне дверцы машины. Двое одновременно.

Надо же, их тоже двое, как моих полосок…

Сажусь на заднее сиденье автомобиля и отворачиваюсь к окну.

Как я скажу об этом Давиду? После этой ошеломительной ночи, после всего того, что было…

О том, что произошло между мной и Росомахой, можно сколько угодно строить догадки. Можно обвинять, оправдываться, приводить аргументы, но все это теряет всякий смысл и разбивается о высоченную стену бесполезности.

Я потеряла Давида. И никто в этом не виноват — ни Росомаха, ни Давид, ни Сосланбек. Я сама во всем виновата.

В груди как будто налили керосина и подожгли. Моя жизнь разделилась на две части, в одной из которой я счастлива и любима, а во второй меня уже нет.

Потому что я совершенно точно знаю реакцию Давида — он ни за что не примет чужого ребенка. Он уже один раз это доказал, отказавшись жениться на Зарине.

Со мной же он просто разведется.

«Скажи ему, что ты его любишь и сделаешь аборт», — кричит кто-то внутри. Это моя внутренняя девочка рыдает по Давиду и требует радикальных мер. А мне даже нечем ее утешить.

Если бы мне и взбрело в голову пойти на аборт, это ничего не изменит. Давид слишком непримиримый и безапелляционный. Факт зачатия ребенка от другого мужчины — непреодолимая стена, выросшая между нами. И не имеет значения, родится он или нет. При любом варианте Давид будет первым, кто задвинет меня за эту стену.

«Ну тогда хотя бы не говори ему сейчас, — плачет она, — дай мне побыть с ним еще немного. Я ведь так его люблю! Пусть и он сильнее влюбится, может, тогда он не захочет нас отпускать?»

Быстро вытираю щеки и задираю голову, чтобы охрана не увидела моих слез. Я не смогу, не смогу его обманывать. Давид не заслуживает такого, поэтому я скажу прямо сейчас. И пойду собирать вещи, потому что почти уверена — Давид сегодня же подаст на развод и отправит меня из замка.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Почти — это девяносто девять процентов. Один процент остается на то, что он любит меня, и чужой ребенок не станет для него проблемой.

Автомобиль въезжает в ворота, и я замечаю на стоянке незнакомый серебристый внедорожник. Внутри сидят двое, я с безразличием отмечаю, что, наверное, это и есть те гости, которых ждет Давид. Жаль, я не успела вернуться раньше, теперь он будет занят и неизвестно когда освободится.

Со стороны пассажирского сиденья открывается дверца, из нее показывается высокий черноволосый мужчина. Он что-то говорит своему спутнику, который в свою очередь выбирается с водительского кресла, и я поспешно съезжаю по спинке сиденья вниз.

Потому что в водителе серебристого внедорожника с ужасом узнаю Росомаху.

— Марта Константиновна, — несмело зовет Зураб, — вам плохо? Вы почему из машины не выходите?