Не смей меня... хотеть (СИ) - Зайцева Мария - Страница 32

— Не сложно… — шепчу я, стыдясь и мучаясь.

Я вчера настолько с ума сошла, что вообще про все забыла…

А в двенадцать ночи, как раз в перерыве нашего постельного марафона, чисто случайно глянула в телефон… И обомлела. Куча пропущенных, причем, в основном от мамы, а еще парочка от братьев, но там не сообщения даже, а угрозы надрать жопу.

Папа не звонил, и это говорило только о том, что его еще никто в мои подвиги не посвятил.

Пытались малой кровью обойтись, а то ведь папа у меня не умеет точечно, он — оружие массового поражения,  сразу по площадам херачит. Если бы ему дошла новость о том, что меня нет дома и связи со мной тоже нет, то весь город уже стоял бы на ушах.

Мгновенно просчитав это все, я тут же набрала маму и, игнорируя уткнувшегося уже губами в шею Немого, нарочито бодрым тоном сообщила, что загулялась и домой сегодня не приеду ночевать.

— Ты безответственная девочка, Аля, — строго сказала по телефону мама, — не ожидала от тебя. И от Олега тоже. Раньше ты всегда предупреждала.

Немой, услышав имя бывшего, замер за моей спиной, тяжело задышал, словно большой носорог, я напряглась, всей поверхностью кожи ощущая его ярость.

— Мам… — я тихонько помолилась, чтоб Захар ничего конкретно сейчас не выкинул, такого, из-за чего мама могла бы понять, что я не с Олегом. Как-то не очень правильно посвящать родителей в перемены в своей личной жизни таким образом…

— Ну что “мам”? — устало спросила мама, — ты хоть знаешь, что я чуть не начала больницы обзванивать? А братья твои , вместо того, чтоб отдыхать после рабочего дня, ездят по городу и ищут тебя по всяким клубам…

Бли-и-и-ин…

Представляю, какого шороху эти два мамонта, вообще не склонные к изящным решениям вопросов ( это в папу потому что все, тоже по площадям бить привыкли, просто масштаб поменьше. Пока), навели в моих любимых заведениях… А ведь меня там знают… И Олега тоже… А если они где-то встретили Олега и не встретили меня с ним?

От одной мысли об этом пот холодный пробрал.

Хотя, судя по словам мамы, пока что никакой катастрофы не случилось… Сейчас поговорю, она звякнет братьям и отзовет этих следопытов с тропы войны. Пока не поздно.

— Ладно, — вздохнула мама, — я с тобой утром поговорю… И с Олегом тоже, пусть не расслабляется! Он старше, он должен нести ответственность за тебя, как твой жених, в конце концов!

Сзади раздалось низкое, невероятно злобное рычание, такое жуткое, что у меня мурашки по коже побежали, на горло легла тяжеленная ладонь, и я, поняв, что времени осталось катастрофически мало, торопливо попрощалась и пообещала явиться утром с повинной головой.

Разубеждать маму насчет Олега тоже не показалось удачной затеей.

Правда, буквально через мгновение, опрокинутая на спину и прижатая мощным телом Немого, я уже не была в этом так уверена.

Захар смотрел жутко и требовательно. Так, что я даже на полмгновения подумала, что надо было маме сказать про Олега… О завершении наших отношений.

Что никакой он мне не жених и никогда им не будет.

Реально, даже пальцы дрогнули  в невольной попытке добраться до телефона.

Но это же очевидная глупость!

Такие вещи по телефону не говорятся! И вообще… Подготовка нужна…

И что он себе позволяет?

— Жених?  — оскалился Захар, наклоняясь ниже, так, чтоб глаза в глаза, в упор.

— Он… — я облизнула губы, волнуясь и с недоумением ощущая, как сильно стучит сердце и как ноет все внизу живота. Я… Завелась от его злости? Ничего себе… — Он приезжал… Настаивал…

— Убью, блять, — прохрипел Захар, сгребая мои волосы на затылке в кулак и придвигая еще ближе к себе. Он держал так сильно, что я при всем желании отклониться не могла. — Сука… Убью…

— Кого? — тихо спросила я, нисколько не пугаясь, больше заводясь от его яростного жадного взгляда. — Меня?

— Его. — Проронил Захар, — а тебя… Тебя…

Тут у него, очевидно, опять закончился словарный запас, потому что больше я ничего не услышала. Ни одного объяснения такому поведению, странному, учитывая, что я ему, в общем-то , не особенно рассказывала про оттенки наших отношений с Олегом, верней, про их отсутствие, ни каких-то признаний… Ничего.

Немой просто наклонился, срываясь опять в бешеный, подчиняющий поцелуй, который мгновенно отключил и во мне любые мыслительные способности.

Мы вцепились друг в друга, как дикие животные в гоне, катаясь по его здоровенной кровати и попеременно занимая главенствующее положение.

Я купалась в его бешеном взгляде, умирала от сумасшедшего темперамента, подчинялась и подчиняла.

И сейчас даже себе не признаюсь, не определю, что больше завело тогда: его ревность, его угроза, его собственнические повадки. Или все вместе.

Больше  мы в эту ночь не разговаривали.

И утром тоже… Не особо.

После непонятной беседы про отца Немого, закончившейся очередным раундом секса, мы доели оставшиеся после ночи сандвичи, выпили кофе, и затем Немой отвез меня домой.

По дороге в машине царило неловкое молчание.

Я переваривала произошедшее, пытаясь отыскать в себе хоть каплю стыда и сожаления и ожидая от Немого объяснений. Не знаю, каких. Каких-то.

Не дождалась, естественно.

Немой всю дорогу молчал, посматривал только искоса, да лапу постоянно на мою коленку устриавал. Очень властно. Таким невыносимо собственническим жестом, почему-то меня обескураживающим.

Я хотела сама уже спросить, как мы будем дальше, но вместо этого тихо  попросила не заезжать в поселок, что-то бормоча о том, что мама может увидеть незнакомую машину, и вопросы задавать, я пока не готова… И вообще…

Что “вообще” я так и не сказала, сделала паузу, оптять ожидая от Немого… Ну, хотя бы чего-то.

Чего-нибудь.

Давай второй шанс на диалог.

В конце концов, инициатива от него должна исходить. И не только в сексе. Если он так рычит, злится, когда Олега называют моим женихом, то логично же, что Захар должен что-то сам предложить? Да? Логично?

Хотя бы спросить… Дать понять…

Но Немой классически промолчал, заехал на стоянку,  тормознул машину, и, злобно сверкнув  взглядом, сграбастал меня и жадно впился губами в шею на самом видном месте, оставляя грубое тавро принадлежности.

Я только охнула, попыталась оттолкнуть, Немой воспринял это совершенно неправильно, зарычал, перетащил меня себе на колени, жарко лапая сразу везде, забираясь грубыми лапами под платье,  и не миновать бы мне еще одного секса, теперь уже в машине, среди бела дня, прямо на общей стоянке перед поселком, но тут раскрылся шлагбаум, выпуская машину соседа, и мы замерли, тяжело дыша и глядя друг на друга затуманенно и жадно.

— Я… — я неловко двинулась на его коленях, застыла тут же, ощущая всю готовность к внеплановому машиннному  разврату, покраснела еще сильнее, — ты что? С ума сошел? А если папа… Пусти…

Немой, молча, сжав губы, нажал на кнопку открытия двери, и я быстренько вымелась из машины, пока не передумал.

Поправила многократно мятое платье, закинула на плечо сумку и, независимо глядя перед собой, прошагала мимо будки охраны ко входу на территорию поселка.

В гостиной меня встретила мама, настроенная на душевный разговор.

А мне бы поспать… Хоть чуть-чуть…

Но не с моей удачей, судя по всему.

— Хорошо, что хотя бы домой заехала переодеться, — мама накладывает в тарелку блины, поливает малиновым сиропом, — быстренько завтракай, а то вечно голодная на этих своих танцульках…

Она деликатно обходит стороной все  остальные возможные мои локации этой ночью, оставляя за мной право рассказывать то, что посчитаю нужным.

И ох… Я бы, наверно, рассказала… Я ей всегда все рассказывала, на самом деле. И, когда решилась на близость с Олегом, она первая узнала. Мама тогда особых советов не давала, не отговаривала, просто уточнила, уверена ли я.

Я была уверена. Мне казалось, что Олег — это на всю жизнь… Вот ведь… овечка…

Но вот сейчас я почему-то не могу ничего рассказать маме. Язык не поворачивается.