Общество по защите обесчещенных эльфов (СИ) - Жнец Анна - Страница 15

— Ничего страшного, — прогнусавила она, достав платок и начав приводить испачканного эльфа в порядок. — Того, что впиталось в язык и слизистую, будет достаточно. Снадобье подействует с минуты на минуту.

— Как долго будет держаться возбуждение? — спросила мадам Пим-глоу, трогая пока еще вялого пленника между ног.

Заклинание неподвижности окончательно развеялось, и эльф забился в своих путах. Связанный, он дергал руками и ногами, выл, как загнанное в угол животное, мотал головой из стороны в сторону и бешено сверкал глазами из-под упавших на лицо волос.

— Пока жеребец не разрядится, — с ухмылкой ответила старуха и принялась собирать расставленные на тумбе склянки с зельями обратно в свою корзинку. — Желание будет расти, становиться болезненным. Терпеть его вскоре станет невозможно. Ваш зайчик будет умолять о ласке, сам потянется в женские ручки. — Сухой старческой ладонью она похлопала Ирвинга по щеке, как послушного пса. — Старайся, красавчик, радуй свою клиентку, чтобы она смилостивилась и разрешила тебе излиться. В противном случае боль сведет тебя с ума. — Она подмигнула хозяйке борделя. — Мои зелья и не таких строптивцев ломали.

В панике я смотрела, как в вырезе приспущенных штанов крепнет освобожденный от белья член Ирвинга. Как он твердеет, наливаясь кровью, приподнимается и начинает пульсировать.

А что, если клиентка не придет?

А что, если придет?

Ох, черт, и так, и так плохо!

*

Часы показывали четверть седьмого, и мадам Пим-глоу начинала нервно поглядывать в окно. На смену радостному предвкушению пришла тревога: клиентка опаздывала.

— Джорди? — приоткрыв дверь и наполовину высунувшись в коридор, хозяйка борделя позвала служанку. — Джордина? Джорди? Посмотри, к черному ходу никто не подъехал?

Не дождавшись ответа, рыжая мадам подобрала юбки и с ворчанием лично отправилась на поиски нерадивых горничных.

Уходя, она наказала:

— Оставайся здесь и следи за товаром. Если Колючке станет плохо, дай ему воды. Кувшин на тумбе.

И она ушла, красная от злости и нервная. Еще долго я слышала ее сердитый топот, то, с какой силой она впечатывала каблуки туфель в паркетные доски.

— Пить, — попросил Ирвинг хриплым и тусклым голосом.

Черные глаза лихорадочно блестели. Влажные волосы облепили виски и лоб. Эльф смотрел на меня с мольбой и облизывал сухие, потрескавшиеся губы. Широкие зрачки полностью затопили радужку.

— Сейчас, — засуетилась я, стараясь не пялиться Древнему между ног. Не глазеть на его оголенный член в вырезе штанов, на крупную распухшую головку, сочащуюся влагой, на мокрые завитки волос в паху. На все то безобразие, что сотворили с эльфом против воли.

— Пожалуйста, — выдохнул Ирвинг, пока дрожащими руками я наполняла стакан. Могучая грудная клетка эльфа тяжело вздымалась и опускалась. Пальцы рук, привязанных к изголовью кровати, нервно подрагивали. С тех пор как любовное зелье начало действовать, прошло около получаса, а Древний уже утратил боевой дух и больше не пытался сопротивляться. Собственное состояние явно его пугало.

Расширенные зрачки, поверхностное дыхание, мечущийся взгляд.

— Пить. Воды. Дис, прошу.

— Сейчас, сейчас, — я поднесла стакан к приоткрытым губам эльфа, но из-за трясущихся рук немного жидкости пролила ему на подбородок.

Зубы стукнулись о стеклянный край. Приподняв голову, Ирвинг начал жадно глотать воду, пока на дне стакана не осталось ни капли. Напившись, он обессиленно откинулся на подушку. По его вискам ручьями струился пот. Мышцы рук, груди, живота напрягались и расслаблялись.

— Все горит, — шептал эльф, словно в бреду, и его взгляд то лихорадочно метался по комнате, то с мольбой останавливался на моем лице. — Все горит, Дис. Пылает. Ужасно.

В попытке облегчить свои страдания, он затряс головой. Его бедра несколько раз приподнялись над постелью, имитируя фрикции, — безотчетный, но такой красноречивый жест.

— Пожалуйста, Дис, пожалуйста. — Похоже, Ирвинг сам не понимал, о чем просит. Его окрепшая плоть дергалась, от головки к животу тянулась тонкая ниточка влаги. На коже рядом с пупком уже собралась маленькая белесая лужица.

— Может, еще воды? — Не зная, что делать, как помочь страдальцу, я склонилась над ним и взбила подушку, затем убрала от его лица мокрые, потемневшие пряди волос. Все это время Ирвинг смотрел на меня горящими глазами и облизывал пересохшие губы.

Половина седьмого. Клиентка не придет. Ее муж все-таки прочитал записку и устроил скандал.

Стоило об этом подумать, как за стенкой, на лестнице, раздались приближающиеся шаги. Я была уверена, что это мадам Пим-глоу торопится сообщить, что ждать клиентку больше нет смысла, но вот дверь открылась, я повернула голову, подняла взгляд и застыла в шоке.

На пороге в черном закрытом платье стояла Она. Дряблошейка!

Это была, мать ее, Дряблошейка!

От ужаса у меня сдавило горло. С хриплым некрасивым звуком я втянула ртом воздух и закашлялась.

Пришла! Все-таки пришла! Явилась. О господи!

В панике я посмотрела на эльфа. При виде клиентки он дернулся на постели и затравленно задвигал связанными руками, а потом взглянул на меня. В отчаяние. С мольбой. Требовательно и просяще. Испуганно и с надеждой.

«Сделай же что-нибудь!» — кричал его взгляд.

Неловко повернувшись, я задела бедром стоящий на тумбе стакан, и тот сорвался с края. Звон разбившегося стекла ударил по напряженным нервам, заставив вздрогнуть.

— Пожалуйста, — прохрипел Ирвинг, не отводя от меня глаз. — Прошу тебя. Я не хочу.

От этого взгляда я едва не расплакалась, едва не заорала в бессилии.

«Пожалуйста, я не хочу».

Клиентка стояла на пороге. Волчица, снявшая овечью шкуру. Знатная дама, стряхнувшая шелуху чопорности, отбросившая ненужную добродетель. Ее глаза хищно блестели. На губах играла предвкушающая улыбка.

Жадным взором клиентка пожирала свою жертву, распятого на постели полуголого красавца с выпростанным из брюк насильно поднятым мужским достоинством.

За ее спиной владелица борделя пересчитывала на ладони золотые монеты.

«Сделай же что-нибудь!»

Полная ликования, Дряблошейка шагнула в спальню. Осколок разбитого стакана хрустнул под каблуком ее туфли. Сбоку заскрипели пружины матраса: Ирвинг снова пытался освободиться от веревок.

«Надо что-то сделать, — решила я, взяв себя в руки. — Надо как-то ее остановить».

Думай, Диана! Думай! Напряги извилины! Ты должна его спасти! Обязана!

Вспотевшая, с колотящимся сердцем я смотрела на то, как клиентка все ближе и ближе подходит к кровати, как с ухмылкой склоняется над беззащитным пленником, как окидывает его обнаженное тело изучающим взглядом — примеривается, оценивает.

— Хорош! Ух, хорош! Как ты говоришь его зовут?

— Колючка.

— Колючка… — От радости и восхищения клиентка, казалось, вот-вот захлопает в ладоши. — Дикий необъезженный жеребец. Бешеная получится скачка.

Хозяйка борделя рассмеялась, а меня затошнило.

Сквозь грохот собственного пульса я слышала рычание Древнего. Эльф извивался на постели, натягивая веревки и заставляя изголовье кровати скрипеть и сотрясаться.

— Не смей, — хрипел он, пытаясь увернуться от чужих, нежеланных прикосновений. — Тронешь — отгрызу руку.

— О да! — воскликнула клиентка в абсолютном восторге. — Да! Да! То, что надо. Злобный зайка. Давай злись, кричи, сыпь проклятиями.

Пленника не пришлось просить дважды. Ирвинг разразился такой отборной бранью, какую сложно было ожидать от эльфа. Впрочем, мысленно я согласилась с каждым его словом, с каждой характеристикой, что он дал этой извращенке.

Мерзавка! Дрянь! Тварь!

И снова несчастный остроухий покосился в мою сторону. Его умоляющий взгляд рвал мне душу.

— Пожалуйста, — прошептал эльф беззвучно, одними губами. — Прошу тебя, Дис. Прошу.

Он был так напуган предстоящим насилием, что напрочь растерял свою хваленую гордость. Когда пальцы клиентки, украшенные многочисленными кольцами, легли на его живот, мне показалось, что Ирвинга сейчас стошнит. С брезгливым выражением он попытался сбросить с себя чужую руку, но та плотнее прижалась к напряженному прессу и медленно заскользила вниз — к лобку, к набухшему мужскому достоинству.