Общество по защите обесчещенных эльфов (СИ) - Жнец Анна - Страница 16

— Пойдем, — приобняла меня довольная хозяйка борделя и силой развернула к двери. — Не будем мешать нашей сладкой парочке.

Настойчиво, непреклонно мадам Пим-глоу тянула меня прочь из комнаты, я же выкручивала шею, пытаясь не потерять из вида рычащего от злости Ирвинга. Он смотрел мне вслед. Смотрел на то, как я ухожу. С болью. С отчаянием. С безысходностью.

Дверь за моей спиной захлопнулась, отрезав этот взгляд, полный муки.

Я оказалась в темном коридоре, растерянная и не знающая, что делать. Как морской водоворот, меня затягивало чувство беспредельной беспомощности. То, что сейчас творилось за закрытой дверью спальни, было настолько мерзко, гадко, отвратительно, что желудок сводило спазмами. Я даже согнулась пополам, схватившись за живот, — так плохо мне стало.

— Все в порядке? — спросила мадам Пим-глоу, разглядывая мое побледневшее лицо.

Я ощущала капли пота, выступившие на лбу. Чувствовала, как дрожат руки, как бьется пульс в подушечках пальцев. Корсет не давал набрать полную грудь воздуха, и я задыхалась, задыхалась, задыхалась, балансируя на краю паники.

План. Мне нужен был план.

О господи! Да что можно придумать за пять минут?

— Ступай, отдохни, — поморщилась хозяйка «Шипов» и потеребила цепочку шатлена, прикрепленного к поясу своего платья. — Вид у тебя нездоровый. Простудилась, наверное. Еще других заразишь.

Неодобрительно поцокав языком, она развернулась, чтобы уйти, однако в последнюю секунду остановилась и добавила:

— Но сперва найди Джордину. Пусть уберет гостевую спальню после ухода госпожи Шарлотты. Эта негодяйка постоянно курит в постели. Уже три шелковых покрывала прожгла нам своими проклятыми сигариллами. Ей-богу, когда-нибудь она устроит здесь пожар.

О господи…

Да!

В голове будто что-то щелкнуло.

Словно в темной комнате внезапно зажегся свет.

Да! Да! А это выход!

Невидящим взглядом я наблюдала за тем, как мадам Пим-глоу удаляется по коридору, как колышется, точно колокол, ее пышная юбка, и сердце в моей груди бешено колотилось.

Пожар.

Надо устроить панику.

Заставить всех эвакуироваться. И Дряблошейку тоже.

Времени было мало. Проклиная душивший меня корсет, я кинулась на кухню за спичками. Я так спешила, так торопилась! Но когда горючие палочки наконец оказались в моих руках, остановилась и крепко задумалась.

Неужели я и правда собираюсь устроить поджог? А если пожар не успеют потушить вовремя? Что, если огонь начнет быстро распространяться и охватит весь дом? Кто-то может погибнуть.

Я посмотрела на спички в своих руках: они были длиннее привычных мне современных в два раза и шли в комплекте с куском наждачной бумаги.

«Быть или не быть? Вот в чем вопрос».

Пока я медлила, драгоценные минуты стремительно утекали. Сколько времени понадобится Дряблошейке, чтобы полностью раздеться и оседлать пленника? А вдруг она прямо сейчас лишает беднягу чести? Что, если я опоздала?

Давай, Диана, решайся. Да или нет?

С обреченным вздохом я подняла взгляд к потолку, будто спрашивая совета у невидимого бога.

Мне сделать это? Взять кусок ткани, пропитать его маслом, добавить к тряпке пару старых газет и поджечь? А потом с воплем пробежаться по коридорам борделя, призывая всех как можно скорее покинуть горящий дом и выйти на улицу?

Готова ли я так рискнуть ради малознакомого эльфа с тяжелым характером?

В голове громко тикали воображаемые часы, отсчитывая убегающие секунды. Растерянная, я судорожно сжимала в руке оловянный футляр со спичками и никак не могла собраться с духом. А потом снова посмотрела наверх и увидела на потолке то, что заставило мое сердце наполниться радостью и облегчением.

Вот! Вот же оно! Идеальное решение проблемы! Не надо ничего поджигать, не надо рисковать чужими жизнями. Есть идея получше!

Да, так я и сделаю.

Вдоль потолка тянулась веревка и исчезала в небольшом отверстии в верху стены. Я знала, что это за веревка. Еще в первый день, когда мадам Пим-глоу устраивала мне экскурсию по борделю, спросила о ее назначении и очень удивилась, услышав ответ. Не ожидала, что в мире, в котором до сих пор подогревают воду для купания на огне, в домах устраивают подобные конструкции.

Веревка была протянута через все комнаты «Шипов» и заканчивалась специальным грузом. Во время пожара веревка сгорала, и груз падал, приводя в действие так называемый тревожный колокол. Можно сказать, это был местный аналог пожарной сигнализации. Не очень совершенный, особенно на фоне тех, к которым я привыкла, но меня удивил сам факт его наличия в Имании, в борделе.

Мадам Пим-глоу рассказала, что новый закон обязал поставить такие извещатели в каждом многоэтажном здании общественного пользования.

«Ненужная вещь», — считала она.

Зато я готова была расцеловать человека, придумавшего этот хитрый механизм. Услышав пугающий колокольный звон, люди поверят в пожар, даже не видя дыма и не чуя запаха гари.

И поднимется паника! И Дряблошейке станет не до постельных утех!

Воодушевленная, я отбросила спички, схватила нож и взобралась на кухонный стол. Надо было перерезать веревку, чтобы груз упал и запустил сирену. Встав на цыпочки и пыхтя от натуги, я тупым лезвием пилила натянутый шнур. Семь потов с меня сошло, прежде чем удалось совершить задуманное. Наконец мои старания увенчались успехом: последние нити веревки лопнули, и спустя некоторое время раздался сигнал тревоги. Тишину кухни взорвал медный звон колокола. Снова и снова колокол звонил, предупреждая об опасности. Его зловещий набат раздавался в каждом помещении, в каждом уголке «Шипов», настораживая клиентов и отвлекая их от праздного веселья.

Дряблошейка не могла игнорировать этот бой. Слишком он был навязчивым, угрожающим. При звуках сирены любой человек испытывал подсознательный страх и хотел проверить, все ли в порядке. Чем бы ни занималась клиентка, звон колокола наверняка заставил ее выглянуть в коридор.

Не тратя времени даром, я быстро замела следы своего преступления и бросилась в «Гостиную встреч», где изобразила настоящую панику.

— Пожар! Быстрее, быстрее! Все на улицу! — кричала я, размахивая руками, а сигнал тревоги придавал моим словам вес. — Мы горим! Надо скорее покинуть помещение и выйти на свежий воздух. Поднимаемся и выходим. Давайте, давайте!

Женщины в длинных юбках и полуголые мужчины-курто беспокойно заозирались, я же взлетела по лестнице на второй этаж: там, в конце коридора, находилась спальня, где держали Ирвинга.

Колокол надрывался. Снизу, из гостиной, доносились испуганные крики. Двери комнат открывались, и оттуда выглядывали взволнованные клиентки в неглиже.

— Горим! Мы горим! — вопила я, стараясь, чтобы услышала Дряблошейка. — Надо уходить!

Навстречу мне по коридору бежала запыхавшаяся Джордина, лицо ее раскраснелось, полные щеки тряслись.

— Пожар? — налетела она на меня, сверкая круглыми, как плошки, глазами. — О божечки мои, за что такое наказание? И мадам, на беду, уехала. Что же делать-то, госпожа? Что делать? — служанка до боли вцепилась в мои предплечья.

— Что делать? Пожарных вызывать.

Я вспомнила, что в кабинете хозяйки борделя на стене висит телефон — металлическая бандура с вращающимся диском.

— Пожарных? Огнеборцев, то есть?

— Огнеборцев.

— Минуточку! А где горит? — уперев руки в бока, дорогу мне загородила дородная дама среднего возраста. Ее корпулентные достоинства были прикрыты лишь белым хлопком ночной сорочки. — Почему дыма не чувствуется?

— Так хорошо, что не чувствуется, — я бесцеремонно отодвинула настырную клиентку со своего пути. — Когда почувствуете дым, будет уже поздно. Так что скорее одевайтесь, дорогая моя. Пожар распространяется быстро, а огнеборцы едут медленно.

Встряхнув всеми тремя обвисшими подбородками, дама решительно отправилась одеваться, а из дверного проема выскользнул ее красивый белокурый любовник. Эльф! О господи, тоже эльф!

Столкнувшись со мной на пороге, он скромно опустил взгляд и поспешил к лестнице — растрепанный, босой, в одних только небрежно натянутых штанах. На его обнаженной спине я заметила несколько царапин, оставленных женскими ногтями.