Общество по защите обесчещенных эльфов (СИ) - Жнец Анна - Страница 24

Но чего стоили его обещания?

*

На лестнице, возвращаясь в «Гостиную встреч», я наткнулась на целующуюся парочку и с удивлением узнала в женщине Арабеллу. Мужчиной оказался Дракон. Страстно и пылко он прижимал свою партнершу к стене и выглядел так, будто вознамерился ее сожрать.

Пока меня не заметили, я спряталась за углом — ох уж эта привычка подслушивать и подглядывать. Новый мир тебя испортил, Диана Климова.

— Хватит, остановись! Довольно, — тяжело дыша, Арабелла попыталась оттолкнуть Дракона. Я почти не видела ее за широкой мускулистой спиной с двумя одинаковыми вертикальными шрамами в районе лопаток.

— Но, люби… Но почему? — дыхание курто тоже сбилось. Широкие смуглые ладони лежали на стене по обеим сторонам от светловолосой женской головы. — Ты купила меня на всю ночь. Я хочу отработать заплаченные деньги.

— Это неправильно — покупать человека.

— Я не человек, — возразил Дракон.

— Ты понял, о чем я. Неправильно покупать живое существо.

— Но ты ведь купила. Пришла в бордель и купила. Меня.

— Ты не понимаешь.

И они накинулись друг на друга, слившись в жадном, лихорадочном поцелуе. Словно время их истекало и оставалось всего пара минут, чтобы насытиться близостью. Как будто завтра должен был наступить конец света.

— Нет, — шептала Арабелла между тихими стонами и, вопреки своим словам, тянула любовника к себе за волосы. Сжимала в кулаках его длинные черные пряди, так что, даже захотев, отстраниться он бы не смог.

— Нет, нет, нет, — повторяла она, страстно запрокидывая голову и выгибая шею для поцелуев. — Нет. Пожалуйста, еще. Нет. Остановись. Еще.

Не хотелось их прерывать, но и ждать, пока голубки закончат или решат переместиться в спальню, времени не было, так что я громко затопала, предупредив о своем появлении.

Любовники оторвались друг от друга. Смущенная, я проскользнула мимо них и спустилась в «Гостиную встреч».

Играла музыка — задорная фортепианная мелодия, что-то вроде нашего джаза. Официанты разносили напитки. Лис целовался с какой-то женщиной на диване. Его рука уже вовсю шурудила у нее под юбкой.

В интимном полумраке рядом с роялем я заприметила эльфа по прозвищу Зайка — смазливого юношу, смущавшегося на медицинском осмотре. И только собралась подойти к нему и расспросить о Колючке, как красавчика перехватила сухенькая дама лет под шестьдесят. Добыча уплыла из-под моего носа, не успела я сделать и двух шагов. Досадно.

Ой, а это кто?

Я остановилась, не веря своим глазам. На одном из диванчиков за деревянной ширмой сидел тот самый печальный мужчина с клеткой. Альв. Как и все курто, он был без рубашки, но, в отличие от остальных, носил штаны довольно свободного кроя, видимо, из-за пояса верности. Рядом с несчастным расположилась весьма привлекательная особа и щупала его между ног, явно наслаждаясь тяжестью металла, сковавшего член любовника.

Жгучая брюнетка среднего возраста, она создавала впечатление хищницы, уверенной хозяйки собственной судьбы. Такие не живут за счет мужей или богатых родителей, а имеют свое успешное дело, которое их кормит.

— Владелица «Развратного лотоса», — шепнула Джордина, остановившись рядом. В руке она держала поднос с канапе: на шпажки были поочередно нанизаны сыр, груша и виноград — мой личный рецепт, заставивший мадам Пим-глоу захлебнуться восторгом.

— Владелица… Почему же она не тусуется в собственном заведении, а ходит сюда?

— Так Альв же. Уж очень он пришелся ей по душе. Говорят, госпожа Присцила даже хотела его купить, да мадам наша не продала. Смекнула, видать, что, непроданный, он принесет больше денег. Ходят слухи, что клиентка платит в месяц по тридцать золотых драконов, чтобы его дружка держали под замком.

Пока шепот служанки лился мне в уши, госпожа Присцила, владелица «Развратного лотоса», играла со своей добычей. Одной рукой она с силой выкручивала сосок Альва, другую — запустила в его мягкие широкие штаны, чтобы потеребить запертый член, неспособный ответить на ласку возбуждением.

— Нравится, мой дорогой?

— Больно. Снимите, снимите с меня это. Прутья впиваются, — с мучительным стоном мужчина запрокинул голову и трижды ударил затылком о спинку дивана. На его лице отвращение смешивалось с отчаянным желанием получить разрядку.

— Это потому что твой член пытается набухнуть, но клетка не дает.

— Освободите меня, прошу. Умоляю. Я больше не могу.

— Можешь. — Садистка оплела его ногу своей и заставила шире развести бедра. Я видела, как ее рука двигается под тканью штанов Альва, и мне казалось, что я слышу скрип металлического пояса верности, хотя, конечно, это была всего лишь игра моего воображения. — Сначала мы поднимемся в спальню и ты сделаешь мне хорошо, а потом я сделаю хорошо тебе, если, конечно, не буду разочарована. Ты ведь меня не разочаруешь, сладкий?

— Больная на всю голову, — прошептала рядом Джордина и отправилась дальше угощать гостей канапе, а я вдруг дернулась, озаренная: «А не его ли мадам Пим-глоу собирается продать в «Развратный лотос»? Не Альва ли? Что, если извращенка Присцила предложила такую сумму, от которой рыжая скупердяйка не сумела отказаться?»

Пара поднялась с диванчика. Несчастный курто был весь мокрый от пота, ноги страдальца подгибались, он шел, пошатываясь, и спутница придерживала его за талию. Где-то на середине лестницы госпожа Присцила остановилась и в ярости, с досадой шлепнула ладонью по деревянным перилам.

— Проклятье! Ключ! Я забыла дома ключ!

Альв не сразу понял, о чем идет речь, о каком ключе. Взгляд его был мутным и полным боли. Но потом до бедняги дошло. Самое настоящее отчаяние отразилось на напряженном лице. Казалось, курто вот-вот завоет от безысходности.

«У мадам Пим-глоу есть дубликат. Надо им дать», — подумала я, а потом сообразила, что второй ключ — тайна и говорить о нем не стоит.

Второй ключ.

Какая-то мысль начала медленно распускаться в голове, словно бутон цветка под солнцем.

Второй ключ.

Второй.

Дубликат.

Копия.

Вот сейчас, еще немного — и бутон раскроется: я пойму.

Дубликат.

Копия.

Подделка! Точно!

Второй раз за вечер меня осенило. Внезапно я поняла, как украсть блокнот с заклинаниями, открывающими ошейники курто.

— Нет! Не смейте! Не подходите ко мне! — истошно орал Дракон, вырываясь из рук охранников. Три здоровенных шкафа держали его, пытаясь усмирить, а курто поливал их отборной бранью. — Пустите, уроды! Ты, ублюдок! Тронешь меня — я тебе кадык вырву!

— Зафиксируйте ему голову, — спокойно приказала мадам Пим-глоу, крутя в руках флакон с сонным зельем. — Кричи, кричи, красавчик. Мне же проще.

При виде склянки в ее руках Дракон крепко стиснул зубы и теперь вырывался молча, но так же исступленно. Глаза его бешено вращались. От напряжения по бокам шеи вздулись вены. Он мычал, и в этом мычании я слышала и гнев, и боль, и обреченность зверя, загнанного в угол.

Я ошиблась. Не Альва хотели продать садисткам из «Развратного лотоса» — тот приносил борделю хорошую прибыль. Дракон же не отличался усердием и часто нарывался на жалобы клиенток. Женщины были недовольны его хмуростью, его пассивностью, его отказами. Да-да, отказами! Перед тем как озвучить свои намерения, хозяйка «Шипов» пожаловалась: «Представляешь, он заявил госпоже Смолл, что не целуется в губы. И не лижет. Она заплатила тысячу железных мышей за три часа его общества, а этот поганец не захотел открыть рот. Зачем тогда ему вообще нужен язык? Отрезать да и все! Но ничего, в «Лотосе» его научат хорошему поведению».

Смотреть на происходящее было физически больно. Уже четверо охранников пытались удержать извивающегося курто, один зафиксировал его голову между огромными, как лопаты, ладонями.

— Откройте ему рот, — распорядилась мадам.

— Как открыть?

Дракон сжал зубы с такой силой, что они, похоже, треснули — по крайней мере, я услышала характерный звук.