Общество по защите обесчещенных эльфов (СИ) - Жнец Анна - Страница 33

А он и не догадывался, что подчинил меня неполностью, что, несмотря на все его супер-пупер могущество, каким-то непостижимым образом мне удалось сохранить крупицу воли.

— Стало душно, неправда ли? — Резким, нетерпеливым движением Ирвинг отодвинул от себя кружку, которую до этого так двусмысленно поглаживал.

Похоже, он решил, что окончательно и бесповоротно затянул меня в свои паучьи сети. Я, разумеется, подыграла: расслабилась и расфокусировала взгляд, мол, смотри, какая перед тобой покорная кукла, — что ты будешь делать?

И эльф клюнул на крючок.

— Тебе не жарко? — Ирвинг облизал губы. — Мне — да.

Он расстегнул несколько верхних пуговиц мантии, обнажив белое горло и часть гладкой мускулистой груди. Рубашку эльф не носил. Под мантией было голое тело.

Горячо. Ух, горячо! И действительно душновато, аж пот над губой выступил.

— Так что, Диана? Тебе не слишком жарко в своем платье? — повторил Ирвинг, скользнув взглядом по моему телу.

Я почувствовала, как загорелись щеки. Намекает, чтобы я разделась?

Подхватив эту эротичную игру, я с видом зачарованной сомнамбулы потянулась к пуговицам на платье. Всего их было три. Три маленькие серебристые пуговицы: одна — под горлом, вторая — на сантиметр ниже, последняя — приподнята бюстом. Я расстегнула каждую, пока между полами распахнутой ткани не показалась узкая ложбинка груди, сдавленной корсетом.

Нравится?

Ирвингу нравилось. Его взгляд прилип к обнажившейся коже, буквально потерялся в моем декольте.

Эльф снова облизал губы, затем сглотнул и порывисто поднялся из-за стола, зацепив бедром его край.

— А не устала ли ты, Диана? Не испытываешь ли желания отдохнуть?

Очевидно, что после этих слов я должна была почувствовать себя обессиленной, совершенно валившейся с ног от усталости, хотя было позднее утро и я проснулась всего час назад.

— Да, пожалуй, — я изобразила утомленный вид, даже прижала ладонь ко лбу для большей убедительности.

Что ты задумал, хитрец ушастый? К чему ты пытаешься меня склонить?

Новая волна сладкой дрожи побежала по спине, от затылка до копчика.

Колдуешь? Все крепче оплетаешь меня своей паутиной? Уверен, что я полностью в твоей власти?

В отличие от Ирвинга, я продолжала сидеть за столом. Эльф приблизился и сделал то, чего я не ожидала, то, что заставило меня содрогнуться от внезапного удовольствия: с трепетом, осторожно, даже благоговейно он провел костяшками пальцев по моим губам. И я невольно приоткрыла рот под этим порочным прикосновением.

Ох, мое сердце!

Я приоткрыла рот — и жаркий огонь вспыхнул в синих глазах. Костяшками пальцев Ирвинг теперь скользил точно меж моих слегка разомкнутых губ, иногда надавливая сильнее и задевая зубы. И смотрел, смотрел, смотрел, не отрываясь, то задерживая дыхание, то с шумом, тяжело выпуская воздух из груди.

— А если ты устала, — произнес он заметно охрипшим голосом, — то не хочешь ли подняться наверх отдохнуть?

Наверх — то есть в спальню? Отдохнуть — то есть в кровати?

Мое сердце превратилось в гигантский молот, в стальной таран, готовый сломать грудную клетку.

Поднимаясь из-за стола, вкладывая ладонь в руку Древнего, я чувствовала себя взволнованной невестой, которую жених впервые провожает на супружеское ложе.

Неужели Ирвинг решится разделить со мной, околдованной, постель? Если так, это будет насилием, пусть даже в глубине души я сама не прочь отдаться такому обаятельному красавчику. Но он-то о моих желаниях не подозревает и считает, что я полностью нахожусь под магическим воздействием.

Что ж, проверим его на вшивость. Вполне может оказаться, что я себя накрутила и Древний всего лишь хочет полежать со мной обнявшись. А если нет — этот мужчина навсегда упадет в моих глазах.

Пока мы шли от стола до лестницы, похоже, успело смениться не одно поколение — уж очень медленно тянулось время, уж очень большим показалось расстояние. Затем мы целую вечность поднимались на второй этаж, держась за руки и сцепившись взглядами. В гулкой тишине, царящей на острове, я отчетливо слышала, как наши ноги давят на половицы, как скрипят под шагами деревянные ступени. Рука Ирвинга была сухая и теплая и держала мою ладонь крепко-крепко, глаза лихорадочно блестели и казались черными из-за расширенных зрачков. В них я видела свое отражение — бледный лик, дрожащий во мраке.

Дверь в спальню Ирвинг открыл моей спиной. Развернул меня лицом к себе, словно собираясь поцеловать, нежными пальцами обхватил шею под затылком и заставил шагнуть назад, словно это был танец, а я — партнерша, которую он вел.

Пока я тонула в чужих глазах, дерево под ногами сменилось ковром, скрип — шорохом, твердая поверхность — мягкой и проминающейся. Наклонившись, Ирвинг коснулся жарким дыханием моих губ:

— Диана.

А затем колени уперлись во что-то. Кровать!

«Неужели это происходит? Мы в спальне. Собираемся заняться… Мне надо оттолкнуть Ирвинга? Показать, что его чары на меня не действуют?»

В полном смятении я почувствовала, как спружинил под двойным весом матрас, как прохладное покрывало коснулось спины, как промялась под затылком подушка. Свет от окна заслонила тень — это Древний навис надо мной на вытянутых руках. Его взгляд пытливо скользнул по моему лицу: глаза, губы, снова глаза.

— Чего ты хочешь, Диана? Хочешь ли ты, чтобы я тебя поцеловал?

Жертва его чар, я должна была ответить согласием, и я кивнула, ибо в самом деле этого хотела, больше всего на свете, — почувствовать его губы на своих губах, его язык на своем языке, смешать его дыхание с собственным.

Я решила, что не буду останавливать Ирвинга, что бы он ни задумал. Что отдамся ему целиком и полностью, если он того пожелает. Никогда я не спала с мужчинами до пятого свидания, боясь показаться слишком доступной. Но сегодня…Сегодня с меня взятки гладки: я послушная марионетка в руках темного колдуна и за свои поступки не отвечаю. Совесть меня не осудит, Ирвинг не посчитает развратной: я ведь всего лишь выполняю его приказы.

— Попроси, — прохрипел Древний, накрывая меня своим телом и сильнее вдавливая в матрас. Длинные светлые волосы каскадом упали по бокам от моей головы, и мы словно оказались в домике, в шатре, отрезанные от внешнего мира. Снова в глазах Ирвинга я видела свое отражение. Сердце Древнего бешено билось напротив моего. Грудью я чувствовала каждый его вдох, бедром — сумасшедшее, разрывающее брюки желание. — Диана, попроси.

Взятки гладки. Я под чарами.

— Поцелуй меня.

Хитро заблестели прищуренные глаза, довольная улыбка растеклась по губам.

Наклонившись, Древний шепнул мне на ухо:

— Нет, я не зачаровывал тебя, Диана. Вчера — да, и я позволил тебе запомнить. Но сегодня все, что ты делаешь, ты делаешь по собственной воле.

Двумя руками он обхватил мою голову и голодным зверем накинулся на приоткрытый рот.

Он меня не подчинял. Я сама все придумала, сама себя накрутила. Приняла желаемое за действительное, а он это понял и решил мне подыграть.

Шок. Изумление. Легкий стыд.

И все смело волной невероятного блаженства.

Никогда меня так не целовали. Пылко. Страстно. Яростно. Как самую желанную женщину в мире. Как любовь, которую ждали годами и уже отчаялись встретить.

Пальцы Ирвинга, теплые, чуть шершавые, явно привыкшие к холодному оружию или тяжелому физическому труду, скользили по моим щекам, по скулам, по закрытым векам. Скользили с нежностью, которую сложно ожидать от такого сильного и опасного мужчины. С трепетом адепта, трогающего священную реликвию. С жадным интересом слепца, познающего мир через прикосновения.

Ирвинг стонал мне в рот. Пил мое дыхание. Его язык сплетался с моим то в борьбе, то в танце. Руки зарывались в волосы, а потом обхватывали лицо, забирая его в лодочку ладоней, словно в попытке зафиксировать голову и не дать мне отвернуться, не позволить сбежать от этого алчного поцелуя, от этой сумасшедшей страсти, от желания выпить меня досуха.