Общество по защите обесчещенных эльфов (СИ) - Жнец Анна - Страница 32

— Я не знал, как выбраться. Подумал, что, если буду вести себя угрожающе, ко мне побоятся пускать клиенток.

— И поэтому решил меня задушить? Чтобы показать, насколько опасен?

— Поэтому. И чтобы проверить, смогу ли сопротивляться силе ошейника.

— Извинился бы, — я безотчетно коснулась горла.

— Извини, — улыбнулся эльф. Тьма снова клубилась у его ног, сочась из-под кресла.

Я решила, что пришло время напомнить про его обещание.

— Когда ты проводишь меня в Дырявые горы?

Улыбка на лице Ирвинга растаяла. Довольное выражением сменилось досадой.

— Опухоль. Я забыл.

Нахмурившись, он с силой стиснул подлокотники кресла, потом расслабился и прошептал, почти пропел, тихо и вкрадчиво:

— Диана, иди ко мне. Иди ко мне, Диана. Сядь ко мне на колени.

В первую секунду его просьба показалась мне странной, неуместной, возмутительной, но затем в голове что-то щелкнуло, перемкнуло, мозг расплавился, превратился в сахарный сироп, и я обнаружила, что уже стою на ногах, уже иду к Ирвингу, уже опускаюсь в его объятия, безвольная и полная сладкого предвкушения.

— Вот так, — шепнул Древний, обвивая меня руками и прижимая к себе. — Вот так, моя милая. Как приятно. Как долго я этого был лишен.

Собственное тело ощущалось податливым и ватным. Широкая мужская рука легла мне на затылок, заставив спрятать лицо на чужой груди. Ирвинг меня слегка покачивал, под ухом громко и часто билось его сердце.

— Блаженство, — выдохнул он. — Как же хорошо! О преданный лес, как хорошо! Посиди у меня еще немного, Диана. — Мягкие губы коснулись макушки. — Еще совсем чуть-чуть. Засыпай. Закрывай глаза. Твои веки тяжелеют.

Ирвинг продолжал меня убаюкивать. Задницей я ощущала тепло его коленей, твердую выпуклость в паху. Мои веки опускались.

«Да он же меня завораживает!» — первая здравая мысль всколыхнула сахарный сироп, разлившийся в голове.

— Спи, — ласковый шепот в ухо. — Завтра ты об этом не вспомнишь.

*

Утром Ирвинг вел себя как ни в чем не бывало. А я помнила, не забыла. Вчера он обнимал меня, посадив к себе на колени, и не хотел отпускать. Он, темный колдун, повелитель теней, до безумия соскучился по ласке и теплу женского тела.

Яркий солнечный луч проник сквозь распахнутое окно и нашел меня в кровати. Я лежала под одеялом раздетая, но не полностью, а в нижнем белье. От платья и корсета меня избавил Ирвинг — а кто еще мог это сделать?

Итак, он меня раздел. Смущенной я себя не чувствовала. В конце концов, нижнее белье в Имании выглядело целомудреннее тех нарядов, в которых когда-то студенткой я щеголяла по ночным клубам родного мира. Панталоны были длиннее большинства моих летних шортиков, а сорочка из хлопка полностью закрывала грудь.

Интересно, эльф не лапал меня под этой рубашкой, не приподнимал ее, чтобы полюбоваться женскими прелестями? Собирался ли он снова меня зачаровывать и как далеко готов был зайти, получив во власть мое послушное тело? Мысль вызвала внутри приятное щекочущее чувство — в животе словно лопались пузырьки шампанского. Только не говори, Диана, что это предвкушение. Неужели ты ждешь и даже надеешься, что Ирвинг начнет распускать руки?

Потянувшись, я поднялась с постели. За окном плотной стеной стоял лес, позолоченный утренним солнцем. Что-то в открывшейся картине меня настораживало, и я долго не могла понять, что именно. Звуки. Их не было. Вообще. Никаких. Где-то за деревьями должен был шуметь океан, среди раскидистых ветвей — щебетать птицы. Я чувствовала легкий освежающий ветерок, но не слышала шелеста листьев и не видела, как качаются потревоженные кроны.

Странный остров. Пугающий.

Одевшись, я спустилась в гостиную. Эльф уже проснулся и ждал меня у накрытого стола, как и вчера, весь в черном, —настоящий темный колдун.

Вот только улыбался Ирвинг для злобного мага слишком тепло и открыто. Да и вел себя неожиданно галантно.

При виде меня синие глаза вспыхнули радостью. Рука тут же потянулась, чтобы отодвинуть даме стул.

— Спасибо.

Ирвинг кивнул и заботливо опустил передо мной тарелку с фруктами.

А дальше мне прислуживала сама тьма. Стоило какому-нибудь блюду на столе опустеть, и тут же рядом появлялась тень и забирала использованную посуду. Первое время мне было не по себе, однажды я и вовсе едва не вывернула на колени завтрак, потому что из-под длинной скатерти вдруг возникло черное вытянутое нечто, больше всего похожее на щупалец, и подлило мне в стакан сок из стоящего на краю кувшина. После этого аппетит пропал напрочь.

— Тебе не нравятся мои слуги? — На протяжении всей трапезы Ирвинг не сводил с меня глаз. Даже в свою тарелку он смотрел реже, чем на мое лицо. При этом в уголках его губ таилась непонятная, загадочная улыбка.

В том месте, где он сидел, тень казалась особенно густой, а сам Ирвинг в своих черных одеяниях напоминал паука. Паука, который караулит жертву в центре сплетенной паутины.

Почему-то мне казалось: Древний ждет момента, чтобы опутать меня своими чарами, снова превратить мой мозг в сахарное желе, а потом…

Когда я думала об этом «потом», сердце будто раздувалось вдвое, становилось больше, тяжелее, почти распирало грудную клетку.

— Твои слуги… Как бы помягче выразиться? Своеобразные.

Эльф хмыкнул. В полном молчании он продолжал пожирать меня взглядом. Смутившись, я перевела тему.

— Так что там с Дырявыми горами?

Ирвинг помрачнел.

— Я решил, что мы не будем обращаться к Ведьме-Отшельнице. Я сам помогу тебе избавиться от опухоли.

— Сам? Но каким образом?

Очень мне не нравилось, когда люди, тем более темные колдуны, отказывались от своих обещаний и ни с того ни с сего резко меняли планы. Подозрительно. И крайне тревожно.

Ирвинг ответил не сразу. Он заговорил медленно, тщательно подбирая слова:

— Думаю, моих сил хватит, чтобы сварить зелье, способное исцелить твой недуг.

— А если не хватит?

— Хватит, — твердо, с ноткой раздражения произнес эльф.

— А если нет?

Я приготовилась спорить — все-таки на кону стояла моя жизнь — но тут замерла, ошеломленная внезапной догадкой: Ирвинг не желает отпускать меня в родной мир! Он настолько не хотел расставаться, что собирался искать способ оставить меня в Имании. Рядом с собой.

Я так ему нравилась? Или он просто устал от одиночества? Ведь никакую другую женщину Хедит к нему не подпустит.

— Что, если у тебя не получится? — прошептала я, опустив взгляд.

— Получится.

Голос Ирвинга стал вкрадчивым, в нем появились знакомые чарующие нотки.

«Началось, — поняла я и в предвкушении затаила дыхание. — Сейчас он опять будет подчинять меня своей воле, а потом лапать. А что я? Позволю? Или преподнесу ему сюрприз?»

Кожа на затылке покрылась щекотными мурашками. Дрожь волной устремилась вниз по позвоночнику.

Колдует! Как пить дать колдует! Завораживает. Вон каким плотоядным стал взгляд! Как нежно эльф гладит пальцами кружку, из которой недавно пил кофе. Даже не гладит — ласкает. Водит мозолистыми подушечками по краю, надавливает на стекло и все это время задумчиво смотрит на меня, будто представляет под своими пальцами не пустую чашку, а что-то другое. Мягкое, теплое женское тело.

Ну вот. Кажется, у Ирвинга получилось. Мои мышцы обмякли, я почувствовала легкое онемение в конечностях, дрожь в коленях. Голову словно набили ватой, но даже сквозь эту вату по-прежнему, пусть и с трудом пробивались мысли. Мысли, напоминающие сонных мух.

Что Ирвинг собирается со мной сделать? Обнимет, поцелует или зайдет в своих желаниях дальше? Будет ли все так же невинно, как в прошлый раз, или гораздо, гораздо интимнее?

Наверное, я не должна была осознавать, что меня заколдовывают. Однако я не только понимала, что происходит, но и, пожалуй, при большом старании могла бы воспротивиться магическому внушению. Могла бы, но не захотела.

Мне было интересно, что затеял Ирвинг. Мне нравилось тонуть в темных омутах его глаз, ощущать себя послушной марионеткой. С огромным удовольствием я отдавала власть над собственным телом в руки безумно красивого колдуна и не боялась последствий. Происходящее не казалось насилием, скорее — фривольной игрой, ведь в любой момент я могла попросить эльфа остановиться.