Председатель (СИ) - Нот Вай - Страница 23

— Так, так... как мне передали, вас сбила машина на небольшой скорости, верно?

— Да. Причём сам председатель сбил! — возмутился Николай.

В палате стояли две койки. На второй располагался мужик средних лет, который сразу же оживился, стоило услышать слово «председатель».

— Председатель? Как же такое возможно, — удивлённо поднял он голову, — пьяный был?

Пока фельдшер занимался пациентом, Николай во всю рассказывал о случившемся, правда немного приукрасил историю, дабы вызвать сочувствие слушающих его людей.

— Вот как приехал к нам этот москвич, так начались проблемы! Меня он сразу невзлюбил и решил отнять всё, что имею! Сначала дом. Прихожу я домой с работы, а там он сидит! Представляете? — возмущённо поведал Николай, — Говорит мол мой дом теперь — иди отсюда.

— Прямо у вас в доме сидел? Скотина! — возмутился мужик, — Я бы ему в харю дал!

— Дык я и дал ему по харе хорошенько! Выгнал эту выскочку из дома и всё тут! Правда же на моей стороне. Но он после этого зуб на меня точить стал, да повод искать как бы отомстить. В итоге сбил меня на своей машине, нарочно. Убить решил и дом отнять, тут даже дураку понятно.

Фельдшер всё это время молча слушал рассказ Николая.

— А ещё, он украл у меня золото! Моё золото, фамильное! Я его в мешочке хранил, прям у сердца самого, — он ударил кулаком в грудь, а затем застонал от боли.

— Больно? Позвольте осмотреть, возможно ушиб лёгкого.

Николай лёг и для полноты картины грустно вздохнул. Мужик на соседней кровати спросил:

— Как же вы добрались сюда?

— Это всё его помощник, сжалился надо мной, да отвёз по своей воле. Хороший парень. Знал, что сам не дойду — сдохну раньше, — жалобным голосом продолжил подливать масла в огонь Николай.

Пожилой фельдшер вспомнил, что привёз пострадавшего действительно обычный парень и задал вопрос:

— Позвольте узнать название колхоза, в котором всё произошло?

— Новый путь. Там эта гнида и заняла своё место! В моём доме уже обосновался небось!

— Если всё, что вы нам поведали правда, то думаю, я смогу вам помочь, — сочувствующе кивнул старик.

— Истинная правда! — моментально выкрикнул Николай.

Когда я проснулся, то уже вовсю светило солнце. Проспал я, конечно же, намного больше, чем планировал. Первое что сделал — это снова позвонил участковому, который всё также не отвечал.

Ладно, дел невпроворот! Позже ещё раз попробую.

Я подошёл к умывальнику, чтобы привести себя в нормальный вид и в отражении увидел чернила, что буквально отдельными словами отпечатались на доброй половине моего лица.

Прямо на щеке и до самых ушей красовались слова о том, что колхоз сдал план шерсти лишь на семьдесят процентов.

Этого ещё не хватало! Хорошо, что сразу заметил, а то проходил бы с ними весь день.

Я как следует умылся и оттёр все чернила.

Стоило мне подойти к двери, как нагло и без стука, ко мне ворвалась целая толпа чиновников. И, судя по их осуждающим взглядам, ничего хорошего этот визит мне не предвещал.

— Доброе утро, товарищи, — поприветствовал я вошедших в правление.

Я никак не ожидал увидеть самую настоящую делегацию. Помимо уже знакомых мне секретаря нашего райкома Ждановой и товарища Громова из районного управления сельского хозяйства тут были и какой-то дородный мужик, с видавшим виды кожаным портфелем, и наш парторг Елин, и почему-то участковый.

Тот зашёл последним и сейчас что-то тихо говорил Светлане Валерьевне. Та, периодически посматривала на меня удивленными глазами.

«Что-то не нравится мне это», — подумал я. «Уж слишком пёстрая компания подобралась. Ладно Жданова с Елиным и Громовым, их появление еще как-то можно объяснить. Секретарь райкома с товарищем из управления сельского хозяйства приехал в колхоз, мало ли с какой целью. Партия как-никак — это главный орган управления союзом. И логично, что с ними наш парторг. Но участковый-то что тут делает? Да и этот дородный еще. И почему мне его не представили?

Наконец участковый закончил свой разговор со Светланой, и секретарь райкома обратилась ко мне, притом не здороваясь, а сразу перейдя к делу.

— Тут на вас жалобы по партийной линии поступают, товарищ Филатов. И их столько, что мы с товарищем Антоненко, — она показала на мужика с портфелем, — не могли не отреагировать.

— Проходите, товарищи, садитесь, — предложил я, — может быть чаю? Погода со вчерашней ночи отвратительная, наверняка вы из района несколько часов ехали по нашим ямам да колдобинам.

Я выразительно посмотрел на ноги вошедших, грязи на их сапогах и ботинках налипло столько, что теперь Аллочке придётся внепланово убираться.

— Давайте обойдёмся без этого, товарищ Филатов, — вместо Ждановой мне ответил Антоненко, — мы сюда не чаи гонять приехали, а разбираться с поступившими на вас жалобами. Непорядок, товарищ председатель. Вы в «Новом пути» даже десяти дней не отработали, а уже столько сигналов.

Он по-хозяйски подвинул к себе один из стульев, сел, достал из своего портфеля целую стопку листов, нацепил на нос очки и буквально забубнил:

— Вот например жалоба товарища Овчинникова. Вы его самовольно перевели из водителей в слесари. А товарищ Овчинников, между тем, кандидат в члены партии и награжден почетными грамотами именно за его работу водителем. Еще у нас есть жалоба товарища Смирнова, члена партии с тысяча девятьсот сорок пятого года. Товарищ Смирнов — член правления колхоза, а вы его сняли с должности главного механика и тоже перевели простым слесарем.

— Это всё, товарищ Антоненко? — холодно спросил я.

Было в этом типе что-то такое, что заставляло остальных напрягаться. Жданова его явно сторонилась и даже опасалась. Как будто он был сильно выше её по должности. Кто ты такой, товарищ Антоненко?

— Если бы, дорогой Александр Александрович, — с ложным участием произнёс Антоненко, — если бы. Вот здесь у меня уже коллективная жалоба работников механического цеха вашего колхоза. Вы намеренно вывели из строя один из колхозных грузовиков и два трактора. Если первые два случая еще можно списать на неопытность, то это уже попахивает саботажем. Светлана Валерьевна, — обратился он к секретарю райкома, — хорошо что товарищ участковый тут, по-хорошему еще и сотрудников ОБХСС надо привлечь к этому делу.

— Разберемся, товарищ Антоненко, — кивнула Светлана.

Вот суки, по-другому не скажешь. Ильич с Кондратом, два брата-акробата, это они на меня пытаются навесить вину за два неработающих трактора и один газик, вроде как я сломал, когда их детали для починки использовал. Ну твари! Ленивые и мстительные твари, сидели себе в своем теплом и уютном болоте и в ус не дули. А как я их работать заставил, да еще и носом ткнул в их собственную некомпетентность, так сразу побежали Елину жаловаться.

А тот только и рад, я ему сразу поперек горла встал.

— И это еще не всё, товарищи, — между тем с прокурорским тоном продолжал Антоненко, — последний сигнал поступивший из колхоза Новый путь вообще выходит за всякие рамки.

— Какой-же, товарищ Антоненко?

— Вот этот, товарищ Филатов, вот этот, — поверх жалоб Кондрата и Ильича легла еще одна бумага, исписанная неровным почерком.

— Парторг колхоза Новый путь, товарищ Елин, обвиняет вас в махровом самоуправстве и экономическом волюнтаризме.

— Что вы имеете в виду, товарищ?

— А вы почитайте, товарищ председатель. Тут всё написано, — ответил он и передал мне бумагу.

Ай да Елин! Ай да молодец, ничего не скажешь. Не понравилась ему моя инициатива по предоставлению колхозникам выходных, и он своё недовольство облёк в классический образец коммунистического новояза. Тут и пренебрежение решениями партии, и безрассудное самоуправство, граничащее с самодурством, и уже упомянутый экономический волюнтаризм. Даже то, как лысого Никиту снимали, припомнил. Хрущева же тоже турнули с поста первого секретаря с очень похожими обвинениями.