Белая роза - Маке Огюст - Страница 55

— Ну, наконец! — воскликнул Ричард, трепеща от радости. — Теперь Кэтрин знает, что я не Перкин Уорбек!

— О, милорд, сказать, что она знает — это ничего не сказать, — откликнулся Фрион. — Какая была душераздирающая сцена! Жаль, что вы не видели, как гордая герцогиня валялась в ногах у этого ангела, вымаливая у нее прощение и рыдая. За две недели непрерывной истерики она постарела больше, чем за все шестьдесят лет своей непростой жизни. Что касается леди Кэтрин, то она сначала благодарила Бога за то, что вы оказались достойным ее происхождения, а через мгновение она уже задыхалась от отчаяния и кричала, что вы пропали. На моих глазах эти две отчаявшиеся женщины то обнимались, то отталкивали друг друга, а потом опять бросались обниматься. А уж какие взгляды они кидали! Один такой взгляд вознаградил бы вас, милорд, за все принятые вами муки!

— Ну вот и всё, — прошептал Ричард, — я словно никогда и не страдал.

Он встал на колени и, испытывая великую радость, конвульсивно свел руки в молитвенном жесте.

— О, нет, далеко не всё, — сказал Фрион и с силой развел ему руки. — А о посланнике-то мы и забыли. Именно теперь он выходит на сцену.

— Что ты хочешь сказать?

— Посланник должен объяснить королю Англии, что ее светлость герцогиня Бургундская ждет от него милости. Вот тут попрошу вашего внимания, милорд: теперь, когда все политические вопросы решены, когда никто не оспаривает у Ланкастера корону, и он одержал полную победу над Перкином Уорбеком, Ланкастеру становится довольно-таки невыгодно держать этого самого Уорбека под замком. Мы же, со своей стороны, доведем до сведения его величества, что для нас жизнь любого человека, соединившегося браком с леди Кэтрин, священна. Мы предложим отправить этого человека в вечную ссылку, притом, что мы сами возьмем на себя труд без шума и скандала отвезти его в какой-нибудь тихий уголок этого мира. В общем, мы собираемся выпросить вас у нашего союзника.

— Но… — перебил его Ричард.

— Никакие "но", милорд, не рассматриваются. Я явился сюда, рискуя своей головой, не для того, чтобы попросить вас поставить подпись под отречением, и не для того, чтобы вы сделали секретное или публичное заявление. Я явился, чтобы попросить вас молчать, сохранять глухое и нерушимое молчание, прикинуться немым, мертвым, да хоть сумасшедшим. Действуйте, как ваш кузен Уорвик, герцог Кларенс. Он, как и вы, соперничал с Генрихом VII и теперь, как и вы, сидит в Тауэре. Но после Ламберта Симнела про него забыли. Он сумасшедший, он помалкивает, и он жив.

— Уорвик! — прошептал принц.

— Он здесь, в шести футах от вас, возможно, за стеной, к которой вы прислонились. Делайте, как он: молчите и живите! О, господин мой, живите, если вы не хотите убить леди Кэтрин, живите, если не хотите оскорбить Бога, который уже готовит ваш оглушительный реванш в этой трудной партии, которую я считал проигранной. Живите! Ведь трон вы сможете обрести, только оставшись в живых. А от мертвого Йорка толку мало!

— Это правда, Фрион, это правда: выжить, чтобы получить власть.

— Ну, и чтобы обрести счастье. Для этого, кстати, тоже надо быть живым — так надежнее. Итак, дорогой повелитель, я выполнил свою задачу — доставил вам послание и дал необходимые инструкции. Теперь вы готовы к дальнейшим действиям. Ждите, вас вытащат отсюда, в полной тайне доставят к морскому побережью и посадят на корабль. Для несчастного узника такое ожидание может оказаться слишком тягостным. Но я должен еще кое-что вам сообщить.

— Друг Фрион, — сказал Ричард, — во всей этой красивой мечте мы не учли только одно: а что если король Генрих VII откажется передать меня вашему посланнику?

Фрион приблизился к принцу и совсем тихо проговорил:

— Милорд, вероятность такого развития событий мы учли в первую очередь. Может получиться так, что весь этот план окажется лишь хитрой уловкой, скрывающей наши истинные намерения.

Ричард слушал его, затаив дыхание.

— Вполне вероятно, — продолжал Фрион, — что король откажет нам. Но посланнику велено вести переговоры так, чтобы рассеять подозрения Ланкастера. И пока его будут усыплять бесконечными переговорами, мы будем действовать.

— Но как?

— План наш такой. Мы выкрадем вас из Тауэра. Осталось четыре дня и дело будет сделано.

Ричард вздрогнул и тоже придвинулся ближе к Ориону.

— Возле Нового рынка, — продолжал француз, — мы сняли дом, задняя дверь которого выходит к Темзе. Там в шлюпке вас будут ждать хорошо вооруженные друзья.

— Но, чтобы добраться до этого славного дома, надо сначала выбраться отсюда.

— А разве я не смог сюда проникнуть? — отозвался Фрион. — Говорю вам, все уже решено. Четыре двери отделяют вашу камеру от выхода из Тауэра: дверь главного входа, дверь во двор, дверь на внутреннюю лестницу и дверь самой камеры. Охранники первых двух дверей — это мои люди. С ними я уже обо всем договорился. Госпожа герцогиня умеет решать вопросы. Клянусь вам, эти два честных человека проживут остаток дней в покое и достатке.

— Но это только две двери, Фрион, а как же две остальные?

— О, вот в этом месте все пока под вопросом. Две другие двери охраняет ваш тюремщик. Это странный старик, замкнутый и продувной. Он не берет на себя никаких обязательств и согласился только на то, чтобы один раз пустить меня к вам, причем строго в полдень. Боюсь, с ним у нас возникнут затруднения, он даже может наотрез отказаться.

— В таком случае ничего не получится, и я пропал.

— Подождите, подождите, милорд. Если он откажется, тогда вы сможете использовать два действенных средства: одно называется убеждение, а другое — сила. Обоими я вас обеспечу.

— Кошелек? Кинжал?

— Именно так. Не советую вам тратить слишком много времени на кошелек. Если он откажется, сразу применяйте второе средство.

— Он закричит.

— Он закричит, если вы ему позволите. Как только убьете его, сразу забирайте ключи и идите к лестнице. Там вас будет ждать наш первый охранник, и он отведет вас ко второму, а тот уже приведет вас ко мне. Я буду ждать вас на углу у внешней стороны стены, опоясывающей Тауэр.

— Убить человека, Фрион! — прошептал Ричард. — Обагрить свои руки невинной кровью!

— Не такой уж невинной, как вы себе представляете, милорд. Я бы с удовольствием избавил вас от этого затруднения, но вы же понимаете: я больше не рискну сюда вернуться. Залезть два раза подряд в одну и ту же мышеловку!.. Для Фриона такое было бы непростительно, а король Генрих VII обхохотался бы над своим бывшим секретарем. Поймите, когда проникаешь сюда лишь один раз, и то чувствуешь себя героем.

— Ох, Фрион!.. Обретать таким путем свободу!..

— Уж больно вы деликатны, милорд, особенно в сравнении с вашим тюремщиком. Он-то не станет церемониться, если милостивый монарх велит ему прямо здесь задушить вас. И потом, вы хотите или не хотите увидеться с леди Кэтрин? Она, кстати, храбрее вас. Она захотела разделить все риски, связанные с этой экспедицией, и готова либо жить, либо умереть рядом с вашим высочеством. Поэтому в следующий вторник она будет ждать вас в том самом домике на берегу Темзы.

— Кэтрин! — воскликнул Ричард. — О, тогда я готов на все!

— Вот это слова мужчины! Кстати, как я понимаю, ваш тюремщик навещает вас каждое утро между шестью и семью часами?

— Да.

— В это время года ночи длинные, в семь часов еще темно и туманно. Мы все просчитали. Во вторник, в семь утра вы воспользуетесь кошельком или кинжалом. Если первый способ покажется ему убедительным, тогда идите вместе с ним к следующему охраннику. В его интересах бежать отсюда, после того как он вас выпустит. Он пойдет с нами вместе с двумя его товарищами, и у нас, таким образом, будут три крепких гребца, так что шлюпка наша полетит, как птица.

Они сами в этом заинтересованы. А может получиться так, что вся эта отчаянная экспедиция и не понадобится. Ведь король может уступить уговорам посланника.

— Я на это не рассчитываю, — сказал принц.