Змеевик (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 108

Его корпус дернулся — рука сжалась на пистолете, но он не приподнимал его. Это не имело значение. У него у руке была пушка. Мое дуло нацелилось ему в лицо. Обычно я сперва стреляю в корпус, но с заложницей на коленях я не стану так рисковать. Это будет выстрел в голову.

— У нас нет ордера на твою ликвидацию.

— Капитан Тиберн подтвердит, что у тебя не было выбора.

— Ты не будешь стрелять в нас, Терри.

Где там носит Эдуарда и двух других Всадников? Они слышат все то, что здесь происходит? Я отбросила эти мысли и сосредоточилась на человеке передо мной. Он хотел, чтобы его убила полиция. Но это не значит, что он сам не начнет палить, чтобы вынудить нас пристрелить его.

— Как только я умру, моя магия исчезнет вместе со мной. Стефани и Валери поймут, что происходит. Мне жаль, что они оказались вовлечены во все это. Остальные члены нашей семьи уязвимы перед ножами и пулями, но если вы не прижжете раны огнем, они заживут. Я точно знаю, что никому, кроме Всадников, не убить его. Не подпускайте его к воде — он сбежит, и вы потеряете его. — Ранкин поднял пистолет и нацелился на нас.

Я медленно выдохнула и мир сузился до одной точки. В ней не было места страху, сомнениям, беспокойству, вопросам о том, что правильно, а что — нет. Только лицо Ранкина на конце дула моей пушки — его большие темные глаза. Я выстрелила прямо в лоб. Он мог попытаться запудрить мне мозги, но не стал. Он хотел проиграть в этой битве. Он взял пистолет и прицелился, но знал, что никогда не выстрелит. Он и не собирался.

Я нажала спусковой крючок и винтовка подпрыгнула в моей руке. Голова Ранкина откинулась на спинку дивана, кровь забрызгала обивку. Стефани пришла в себя и закричала, падая на пол, пялясь на окровавленное лицо своего похитителя. Мы с Тиберном приблизились к дивану. Тиберн помог девушке подняться и увел ее, а я осталась стоять напротив Ранкина, глядя ему в глаза, и сделала контрольный выстрел, прижав дуло прямо к коже его лба. Мозги вылетели наружу, добавив к крови на стене и дивану чего-то погуще. Если мозга в черепной коробке больше нет, значит, он точно мертв — это работает и с вампирами, и с оборотнями. Я убила его, но мысль о том, что он сидел где-нибудь в темноте, один, любовался маленьким Натэниэлом, над которым издевались, и что он также был копом, который пытался использовать свое положение, чтобы повесить убийство на Натэниэла, как будто ему было недостаточно того, что он уже сделал, и он хотел отнять у нас нашу счастливую жизнь… Если бы я могла убить его дважды, я бы это сделала. Но, как я однажды сказала Питеру, если плохие парни мертвы, то месть свое получила. Когда мозги заляпывают стену, тебе больше некому мстить.

От грохота винтовки мои уши спасли затычки. Я услышала какой-то крик, потом рев животного, как будто это был бык или лев — что-то такое, чему я не могла подобрать точного описания. Но звук был достаточно громким, чтобы я расслышала его даже сквозь звон в ушах. Очевидно, что нам нужно убить здесь кого-то еще. Я оставила тело Ранкина на диване и устремилась к двери, на звуки драки, но прежде, чем я оказалась снаружи, я услышала треск дерева и крик девушки — второй девушки, — и потом что-то взорвалось, разве что теперь это что-то было позади меня — прямо в доме. Я развернулась, прижимая винтовку к плечу, и уставилась в дальний конец коридора, чтобы увидеть там Эдуарда, стоящего перед выбитой дверью. У Бернардо на руках была рыжеволосая девушка из числа тех, кого я видела у бассейна. Она кричала — долго, пронзительно, один крик за другим. Вот мы и нашли Валери Миллер. Эдуард с Олафом смотрели в комнату через выбитую дверь — мне показалось, что они вытащили оттуда Валери. И вдруг я поняла, что там не было двери — только что-то черное. И это что-то не было дверью. Это что-то заполняло проход. Мы четверо переглянулись, а в следующее мгновение нечто черное вышло на свет, и в этот момент я поняла, почему Валери Миллер так кричала.

Это была кишащая масса черных тентаклей, и у нее было больше десяти ног. Существо оказалось достаточно громадным, чтобы заполнить собой большую часть коридора, как будто оно растекалось одновременно и в мою сторону, и в сторону Эдуарда. Тентакли заканчивались змеиными головами, или, может, вся эта масса состояла из сотен кишащих змей. Там были лица или что-то, похожее на лица, будто бы собранные из змеиных тел. Я не была уверена, что у этого существа действительно было человеческое лицо. Возможно, мой мозг просто отчаянно пытался притянуть к увиденному хоть что-то человеческое.

Кажется, Эдуард крикнул Бернардо, чтобы тот вынес девушку из дома. Я крикнула о том же Тиберну, поэтому знала, что он вынесет Стефани наружу, пока я ищу подходящий угол, чтобы выстрелить в змеиное месиво и не задеть при этом ни Олафа, ни Эдуарда. Существо взревело, но, казалось, оно не могло решить, на кого из нас броситься в первую очередь. Одно из лиц в этой кишащей массе вдруг распахнуло глаза и уставилось на меня. На одну безумную секунду я увидела Энди Ставроса — мужа-алкоголика и свежеиспеченного отца. Появилась еще одна голова — она распахнула веки, и существо взревело. Было ли оно тем мужчиной с фотографий, которые показывал мне Мика? Или эта штука объединяла в себе нескольких человек? Что это вообще за хрень такая?

Голова Энди Ставроса вновь заорала на меня, и в этот раз я выстрелила в нее, а не просто в клубок змей. Из дыры от пули брызнула кровь — совсем как из головы Ранкина.

— Стреляйте в головы! — Рявкнула я. Эдуард с Олафом уже и так делали это, но почему бы не поделиться своими соображениями? Чудовище попятилось к задней двери. Я ни черта за ним не видела, поэтому не стала стрелять, чтобы никого не задеть.

— Ложись! — Услышала я крик Эдуарда.

Блядь! Мне надо было отступать ко входной двери до того, как я услышала рев животного и свист пламени. Вне всяких сомнений, это были крики боли. Огонь убивает все — даже чудовищ Лавкрафта вроде той херни, которая теперь пыталась доползти до меня. Я выбежала из дома, спасаясь от огня и от этой твари. Здание быстро поддавалось огню — либо старое дерево уже иссохло, либо Эдуард воспользовался каким-то горючим. Так или иначе, дом разваливался вместе с чудовищем внутри него, ну, или мне так показалось, как вдруг черные тентакли буквально выплеснулись из горящего здания. У меня была буквально секунда на то, чтобы закрыть лицо от огня и обломков, а в следующий миг я уже палила по змеиной массе, тентаклям, человеческим головам и бог знает чему еще — я уже не могла разобрать. Я стреляла, отступая назад, и не смотрела под ноги. Секунду назад я палила из винтовки, но вот я уже уперлась спиной в массивное дерево, запутавшись ногами в его ветвях.

Я не закричала, когда ревущая масса горящих змей бросилась на меня. Я продолжала стрелять, надеясь, что попаду этой твари в сердце или в мозг, или что там у нее есть. Я продолжала палить и думала о том, что, возможно, я умру от змеиного яда или сгорю, или меня просто раздавят. Я была на удивление спокойна, как вдруг чья-то рука дернула меня за ноги — Бернардо вытащил меня с линии огня, не дав змеям наброситься. Между нами и этим чудовищем оказалось огромное дерево. Мы встали плечом к плечу, прижимая к себе винтовки, и возобновили стрельбу по горящему монстру.

Олаф с Эдуардом присоединились к нам. Олаф встал рядом со мной, стреляя по этой твари, а Эдуард стоял чуть поодаль, заливая чудовище пламенем из огнемета. Жар был такой, что долетал даже до меня. Не прошло и минуты, как дерево, которое спасло нас с Бернардо, загорелось вслед за монстром. Мне пришлось переместиться, чтобы мои пули не задели Эдуарда. Бернадо также успел отойти. Мы трое продолжали стрелять, пока Эдуард работал огнеметом. Дерево уже настолько занялось, что дальше стоять рядом с ним было опасно — на нас посыпались горящие ветки. Ебучие огнеметы.

Чудовище развернулось и попыталось броситься мимо Бернардо, поскольку он стоял дальше всех от огнемета. За моей спиной были деревья, но они скрывали Мексиканский залив, а я хорошо помнила слова Ранкина о том, что эта тварь умеет плавать, и тогда мы точно ее упустим.