Змеевик (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 109

Я прицелилась в голову, которая находилась ближе всего к центру змеиной массы, и выстрелила. Огонь скрыл от меня большую часть повреждений, но тварь пошатнулась. Головы в центре этой кишащей массы были болевой точкой монстра.

— Снесите головы в центре! — Заорала я. Я не была уверена в том, что Олаф с Бернардо меня услышат, потому что свист пламени, рев зверя и грохот выстрелов перекрывал все прочие звуки, но в следующую секунду одна из голов чудовища буквально взорвалась. Бернардо меня услышал. У меня кончились патроны, так что я заорала. — Перезаряжаюсь!

Олаф с Бернардо шагнули к твари и продолжили палить в нее с удвоенной скоростью, пока я вытаскивала опустевший магазин и доставала новый. Закончив, я вернулась к ребятам, и мы продолжали стрелять уже вместе, стоя плечом к плечу — насколько это было возможно при нашей разнице в росте.

— Перезаряжаюсь! — Крикнул Олаф. Он отступил назад, чтобы достать полный магазин, а я выступила вперед, паля по змеиным головам. Вонь горящей плоти и волос раздирала мне глотку и глаза. Ветер переменился, так что дым теперь летел в нашу сторону. Мать его!

— Перезаряжаюсь! — Крикнул Бернардо, и мы прикрыли его.

Эдуард продолжал работать огнеметом, но эта тварь просто не хотела подыхать. Было ясно, что у Эдуарда кончилось топливо, когда он присоединился к нам, встав рядом с Олафом, прижимая к плечу свою винтовку и подключаясь к стельбе. Позади нас возникло какое-то движение — это были копы. Мы получили подкрепление. Копы не стесняясь в выражениях недоумевали по поводу того дерьма, которое предстало перед ними, но все же выстроились в ряд и присоединились к пальбе по монстру. Они бы сделали то же самое, будь перед нами толпа грабителей банка.

Я расстреляла еще два магазина, так что у меня кончились патроны для винтовки. Я переключилась на шотган. Он дергался чуть сильнее, но и урон от него был серьезнее — куски твари просто разлетались в разные стороны.

Олаф крикнул:

— Я пустой! — И отступил с линии огня, потому что у него закончились патроны ко всем пушкам. Эдуард, Бернардо и я остались стрелять в это чудовище, которое все еще горело, дымилось и ревело. Копы выстроились по краям от нас, так что вместе мы образовывали квадрат, палящий по монстру.

Я нажала спусковой крючок и поняла, что тоже пустая. Больше патронов для шотгана у меня не было. Я бросила его на землю и потянулась за браунингом, прекрасно понимая, что это не та мощь, которая была мне нужна, чтобы завалить эту тварь. Но придется использовать браунинг. У меня все равно больше ни черта нет.

— Я пустая! — Крикнула я, отступая с линии огня. В толпе стреляющих копов остался только Эдуард, когда чудовище внезапно пошатнулось и рухнуло на зеплю. Оно все еще горело, по нему по-прежнему стреляли, но оно перестало кричать.

Эдуард замешкался и опустил свою винтовку. Копы продолжали палить до тех пор, пока не расстреляли все свои магазины. Они палили даже после того, как эта тварь прекратила дергаться и реветь. Обычно я советую людям экономить патроны, но в случае с этой хренью мы не могли знать, действительно ли она мертва. У нее было три головы, по большей части сформированные тентаклями. Я понятия не имела, где у этой твари находилось сердце. Может, у нее были только головы. Или одна голова была главной, а остальные — просто приманки, как хвост ящерицы, который привлекает хищника и мешать ему атаковать настоящую голову. Тлеющая у наших ног тварь была настолько неземной, что мы даже не могли понять, сдохла она или нет.

Думаю, не только мне в голову пришли воспоминания о старых фильмах ужасов из детства, где злое чудище никогда не бывает по-настоящему мертво. Оно только кажется мертвым — до следующего фильма. На участок прибыли пожарные, но они были столь же озадачены, как и все мы. Единственное, в чем мы были солидарны — спасать эту тварь, поливая ее водой из шланга, мы не станем.

Местные власти получили тушу монстра, так что несколько музеев и зоопарков тут же выслали экспертов, чтобы осмотреть ее. Никто не знал, что это за хрень, и никто также не мог доказать, что когда-то она была человеком.

После того, как Эдуард применил весь свой арсенал суперспособностей, чтобы спасти старейшую подругу Донны, она пересмотрела свое отношение к его работе. В конечном итоге она пришла к выводу, что ревновать его к работе или ко мне — это просто еще одна ее попытка проработать свою старую травму по поводу нашего с ним псевдоромана. Она приняла это и извинилась перед всеми, а когда Денни выписали из больницы, свадьбу передвинули, поскольку ребятам нужно было о многом поговорить со своим семейным психотерапевтом. Эдуард и Донна действительно хотели проработать свои проблемы — я еще ни у одной пары не встречала такого стремления это сделать.

Отель и все, кто был связан с мероприятием, согласились по просьбе Натэниэла передвинуть торжество, чтобы в нем могли принять участие Денни и Питер. Дополнительных денег с нас брать не стали — все очень переживали о случившемся.

Я стояла рядом с Эдуардом, когда он смотрел на свою невесту через застланный цветочными лепестками пляж. Его лицо светилось всем тем, что вы ожидаете увидеть на лице жениха — любовью, верой, надеждой. Все это читалось на лице Эдуарда — самого циничного человека, которого я когда-либо знала. Он нашел в Донне все те до невозможности наивные вещи, о которых так мечтал в юности — до того, как стать Эдуардом. Глядя на его лицо, я знала, что это того стоит. Мне не нужно понимать это. Я не должна быть в восторге от Донны. Я должна просто стоять там и смотреть, как мой лучший друг очарован ею — больше, чем любой другой женщиной на этой блядской планете, и мне этого достаточно. Второе место в категории «лучшее лицо на свадьбе» получил Питер — он почти светился от счастья, глядя, как его мать проходит в арку, чтобы взять за руку Эдуарда. Не знаю, выгнала бы Донна со свадьбы Дикси или нет, но та решила проблему за нас, скоропостижно вернувшись домой. Ей было чертовски стыдно за то, что она сотворила с Питером на глазах у всех. Хочется верить, что она найдет себе психотерапевта, но кто ее знает. Я бы не стала ручаться.

Поскольку ордера на ликвидацию Ранкина у меня не было, нам предстояли разборки, но Тиберн меня прикрыл. Он был уверен, что Ранкин говорил о своей семье, упоминая тех, для кого он подчистил место убийства, но доказательств у нас не было. Ранкин выбрал смерть вместо предательства своего клана, а тот, кто должен был убить похищенных девушек, превратился в монстра, которого мы благополучно уничтожили. Все виновные были мертвы. Клео ждала либо тюрьма, либо ликвидация, но мы приложили все усилия, чтобы защитить ее гражданские права, так что ее отпустили.

Мы с Микой и Натэниэлом обсудили то, о чем я говорила с Ранкиным. Натэниэл воспринял это лучше нас двоих. Ранкин не был первым, кому на глаза попались те видео, и кто выследил по ним Натэниэла. Он никогда не рассказывал нам об этом. Как ни странно, но Жан-Клоду, как владельцу клуба, он это рассказал.

Натэниэл также объяснил, что Ранкин пробрался сквозь его щиты, притворяясь Микой. Что это была та версия Мики, который хотел его полностью, абсолютно и безраздельно, во всех физических смыслах. Теперь Мика хочет попробовать восполнить нужды Натэниэла, хотя я не уверена, что он осилит все пункты. В нашей полигруппе есть мужчины, которые могли бы их осилить, но ведь это Мика и Натэниэл собираются пожениться — устраивает ли их тот факт, что они не способны удовлетворить друг друга по всем возможным фронтам? В общем, мы также подумываем о семейном психотерапевте.

Олаф уехал домой — где бы это ни было. Я ответила на его вопрос. «Адлер» нравилась мне больше, чем «Ирэн». «Холмс» нравился ему больше, чем «Шерлок». Я предложила ему «Мориарти», но он отказался, потому что этот вариант не рассматривался изначально. Он был прав, так что пришлось согласиться. Теперь у нас есть интимные клички друг для друга. У меня нет интимных кличек для большинства людей, с которыми я живу, так что мне странно иметь нечто подобное с Олафом. Я должна срочно найти льва своего зова, пока моя львица не сделала выбор за меня, и это ни в коем случае не может быть Олаф, чтоб его.