Я сделаю это сама (СИ) - Кальк Салма - Страница 8

- Ничего не скажу, - покачала я головой. – Пока. Присмотрюсь, пойму, что здесь и как, и потом уже будем разговаривать.

- И какие же тайны вы хотите хранить? – изумился он.

- Все, какие есть, - я вежливо ему кивнула.

Как на переговорах, когда нужно купить подешевле, а продать потом подороже. Оконные блоки, кирпич, бетон, утеплитель, плитку… всего и не упомнишь с ходу.

Он нахмурился, а я продолжила, глядя прямо в водянистые глаза:

- Я уже здесь, вот она. И я не знаю, кто мне здесь друг, а кто нет. Пока я успела повидать только Пелагею с Меланьей, - поклон в их сторону, - и благодарна им за помощь. За крышу над головой, за еду и за доброе отношение. А других я не знаю, и чего ждать от них – не знаю тоже.

Он ещё раз оглядел меня – будто впервые увидел.

- И мы не знаем, отчего вы оказались в воде, едва сошли с корабля, - он продолжал сверлить меня взглядом.

О да, я сошла с корабля, но – совсем другого, не того, который он имеет в виду – кажется. Мой корабль стоял совсем в другом месте, и вообще там всё было другим. И в воде я оказалась потому, что кое-кто не захотел меня слушать.

- Сама и прыгнула, думала – уплывёт, - прошипела госпожа Трезон.

- Куда уплывёт? – спросил священник.

- На волю, - пожала та плечами.

- Госпожа маркиза, вы хорошо плаваете? – это уже мне.

- Никак, - пожала плечами я. – Не умею.

И Марья истово закивала, подтверждая мои слова.

- Отродясь госпожа Женевьев нигде не плавала. Вот ещё!

- Значит, не сама, - заключил священник.

- А ветер был? – уточнила я. – И волны?

- Как не быть, - кивнул он.

- Так вот.

- Ветром сдуло? Волной унесло? Глупости всё это. Кто-то очень хотел от вас избавиться, стоило вам ступить на нашу землю. И мне интересно – кто и почему. И господину генералу тоже интересно, раз он взялся вас спасать.

- Кто такой господин генерал? – не поняла я, никакого генерала я тут пока ещё не видела.

- Генерал Монтадор, недавно назначенный командующий гарнизоном крепости, - пояснил священник.

Крепость – значит, от кого-то, тем более, раз целого генерала недавно назначили. Здесь есть враги? Откуда они и что им нужно? Ладно, разберёмся. Или нет. Мне бы пока разобраться, куда бежать, и где дом.

- Были ли вы крещены? – священник строго осмотрел нашу троицу – Трезон, Марью и меня.

- А как же, - истово закивала Марья.

Трезон просто согласилась. А я наклонила голову – понадеялась, что это сойдёт за почтительное согласие. Потому что я, конечно, как-то и во что-то верила, но до подобающей доброму христианину степени веры не дошла. До формального урегулирования наших отношений с небесами – тоже. Так что…

- Чтоб были завтра на службе, - сверкнул глазами священник и поднялся.

Пелагея и Меланьей пошли проводить гостя, а наша троица осталась.

- Госпожа, вам бы прилечь, - вздохнула Марья. – А то вчера еле живы были, а сегодня уже будто и не было ничего.

- Да, спасибо, - сил спорить у меня почему-то не нашлось.

6. В густом тумане

6. В густом тумане

На следующее утро меня разбудила Марья.

- Поднимайтесь, госпожа Женевьев! Пойдём на здешнюю службу. Они, я слышала, тут служат совсем по-другому, не как у нас. Ну да много где иначе, и на Полуночных островах, помните, нам рассказывали? И в Фаро, и ещё где-то. Фаро мы с вами не посмотрели, не вышло, так хоть здесь посмотрим.

Все эти названия мне не говорили решительно ничего, сообщать об этом Марье не хотелось, и я просто со вздохом поднялась. На службу – так на службу.

- Как зовут священника, ты знаешь? – спросила я у Марьи.

- Отец Вольдемар его зовут. Пелагея говорит, он здесь самый главный, ну, ещё и генерал в крепости, но он именно что в крепости, сюда не суётся, и хорошо. А здесь – отец Вольдемар, его все слушаются, его слово тут всегда последнее.

Любопытно.

- А не знаешь, почему он здесь главный? Назначили его или как? – и если назначили, то кто?

- Потому что его слушают, так Пелагея сказала. Уважаемый человек.

Ну, бывает. Интересно, правда, какого толка уважаемый человек – тот, который умеет решать насущные вопросы и обо всех заботится, или тот, который по столу кулаком стучать да приказывать.

Марья принесла ведро и ковшик воды – умыться. Холодной, между прочим, воды. Ну а как - водонагрева я здесь нигде не увидела.

- Скажи, а воду откуда берут?

- Так к берегу ходят, и там черпают. И вёдрами носят. Вечером вчера отец Вольдемар присылал своих сыновей, они натаскали. Вода хорошая, у нас такой не было.

Это точно, вода хорошая. Но если я по-прежнему в родных местах, просто в какой-то странной их части, то так и должно быть, всё верно. У нас невесёлый климат, но вода приличная. Можно пить без кипячения.

И у священника, значит, сыновья. Ладно, разберёмся.

Но сначала Пелагея усадила нас всех за стол – и непонятную госпожу Трезон, и нас с Марьей, и Меланью, и сама села. Ели кашу, я не большой любитель каш, и потому не сообразила – что за крупа. Марья ела и нахваливала, госпожа Трезон морщила нос.

Впрочем, молоко и свежий хлеб примирили меня с реальностью совершенно.

А когда мы вышли на улицу, там стоял густой туман.

- Ох, как мы пойдём-то, не видно ж ничего! – причитала Марья.

- Да тут негде заблудиться, - отмахнулась Пелагея. – Солнце выйдет, туман высушит.

Она принарядилась – надела другую юбку, из плотной хорошей шерстяной ткани, и сверху жакетик с вышивкой, нарядный, хоть и чёрный, и платок на голову тоже с вышивкой по краю. И будто распрямилась, стала выше и статнее. Красивая. Меланья тоже надела что-то поновее, и ленту в косу заплела красную, и бусы деревянные на шею.

- А нам есть, во что нарядиться? – спросила я у Марьи с усмешкой, не особо надеясь на ответ.

- Ещё как есть, - вздохнула та. – Вы ведь взяли и платье придворное, правда, всего одно, и парик, и украшений две шкатулки – вам ведь ваши вещи вернули, почти все. И смеялись, что даже в диком краю будете выглядеть, как подобает вам по праву рождения. Только вот, - она вздохнула.

- Что? Продолжай.

- Не знаю, будет ли сейчас уместно платье с париком, - она посмотрела так, будто глупость какую сказала.

- Верно говоришь, не будет. Я что-то пока совсем ничего не понимаю – кто я тут и что должна делать, не с руки в драгоценностях расхаживать, - что ещё ей сказать-то?

Но посмотреть нужно – вдруг там что-то стоящее. Свои активы нужно знать, мало ли, что там вообще. И если какие-то прямо украшения – то, может быть, будет, чем заплатить за лодку?

- Верно, лучше сначала приглядеться и не выделяться, - закивала Марья.

- Тогда идём. Думаю, здешние в тумане не заплутают.

Так и сталось – пошли за Пелагеей, и пришли. Шли по деревянным мосткам, а кое-где по лестнице, и пришли в местную церковь – из потемневшего от времени дерева. Невысокую, небольшую, с округлым куполом, сверху крест. Всё, как положено. А внутри пустое пространство, а на дальней стене – несколько икон и свечи. Строго, скромно и без излишеств.

А народу внутри набилось – прилично так, человек с полсотни. Мужики и женщины – всех возрастов. На нас поглядывали исподлобья – что это тут такое у нас завелось, так и читалось во взглядах. Что-то нам тут не больно-то и рады, как я погляжу.

Одеты были кто как. На ком сапоги, а на ком и лапти, батюшки, вот прямо лапти. Этнография какая-то прикладная. У кого ткань поярче, у кого посерее, у кого новая, у кого вылинявшая. Рубахи с вышивкой – и у мужиков, и у женщин, и наверное, та вышивка ещё что-то значит. Но будут ли они рады расспросам?

В самой службе я не сказать, чтобы многое поняла. Язык незнакомый, ещё более незнакомый, чем обычный церковнославянский. Там, всё же, встречаются понятные обороты. Здесь таковых не было. Но что-то, похожее на «Отче наш» - было. Все шевелили губами, и я пристроилась – чтоб не выделяться.