Чистый грех - Джонсон Сьюзен - Страница 64

• Предыдущая
• 64/99
• Следующая

Созрел ли он для того, чтобы передать свою недавно обретенную свободу в чьи бы то ни было руки, даже в руки любимой Флоры? Ведь Флора потребует верности. А способен ли он покончить со всеми приключениями на стороне? Он добровольно не изменял ей на протяжении нескольких недель. Но, когда у него появится обязанность хранить верность — как он поведет себя?

Тут подали экипаж.

Адам широко улыбнулся кучеру:

— Доброе утро, Монти. Экий ты свежий! Приятно видеть в столь ранний час неизмятого и бодрого человека.

— Кой-кто ночами спит, господин граф, — насмешливо отозвался работник с ранчо Адама, взятый на другой конец страны в качестве кучера.

— Добрая привычка, — со смехом сказал Адам, забираясь на сиденье. — Надо бы и на себе попробовать. Давай на Франклин-сквер, номер десять.

Не проехали они и квартала по саратогскому Бродвею, как Адам крикнул: «Стой!»

— Забыли что? — спросил Монти, останавливая экипаж и поворачивая к тротуару.

— Просто минутку хочу подумать.

Надо ли прямо сейчас телеграфировать Джеймсу, чтобы тот начал процедуру аннуляции брака? Адам был в замешательстве. На что решиться?

Тупо уставившись в спину Монти, он продумывал этапы борьбы с Изольдой. Переговоры с Ватиканом затянутся. Жена будет делать все возможное и невозможное, дабы помешать ему. Тут сомневаться не приходится: она такая же жадная, как и все остальные члены ее аристократической семейки. Изольда и полчище ее адвокатов — конечно же, лучших в Европе — постараются выжать из него максимум долларов. Чем сговорчивее он будет, тем быстрее она отпустит его на свободу.

С другой стороны, если борьба с Изольдой затянется на годы, то спешить с телеграммой Джеймсу необязательно. Несколько дней не сделают погоды. Стало быть, сегодня утром можно избавить себя от резких движений, оставив время подумать на досуге.

Сейчас, после восхитительной ночи Флора кажется венцом творения, самой желанной в мире женщиной… но посмотрим, что ты станешь думать к середине дня… или завтра…

Очень трудно сменить ничем не ограниченную независимость на покорность жене.

Однако так ли обязательно покоряться жене? Да и вообще, нужна ли ему новая жена? Адам тяжело вздохнул, потом медленно задрал подбородок и как-то неодобрительно прищурился на солнце. Лучше ничего не решать сгоряча. Поживем — увидим.

— Ладно, Монти, давай… на Франклин-сквер.

Воспоминания о перипетиях прошлого или, сказать точнее, почти прошлого брака загасили вдруг вспыхнувшее желание вступить в новый.

Адам поудобней устроился на мягком кожаном сиденье, и его мысль пошла знакомыми кругами. Жениться или не жениться? Сохранить Флору или нет? Если он не предложит ей руку и сердце — чем это кончится? Расставанием?

Он ругнулся про себя. Такие колебания не были характерны для него, человека решительного во всем. Сейчас бы хороший бокал коньяка! Без выпивки тут не разберешься!

Экипаж уже поворачивал на улицу, ведущую к Франклин-сквер, когда Адам вдруг привскочил на сиденье и хрипло приказал возничему:

— Завернем-ка сперва на телеграф, Монти! — Кучер натянул поводья. Когда кони остановились, Монти повернулся и уставился на хозяина.

Под его суровым испытующим взглядом Адам расхохотался:

— Нет, Монти, я совершенно трезвый. Возможно, немного не в своем уме и буду жалеть о том, что я сотворил сегодня утром, но будь что будет… Итак, дружище, вначале телеграф, а Франклин-сквер — потом. И поздравь меня. Я женюсь.

— И то дело, — спокойно отозвался Монти Блейр. Как человек воспитанный, он полагал неделикатным напомнить хозяину, что у него уже имеется одна жена, хотя на ранчо никто не хотел возвращения Изольды, да и не верил в него. А коль скоро господин граф заговорил о новой женитьбе, то невеста не иначе как эта рыжая из Англии. После того как она гостила на ранчо и так откровенно крутила любовь с хозяином, слуги и работники много судачили о ней и гадали, как скоро она вернется и вернется ли вообще.

— Да, это дело, — со счастливой улыбкой сказал Адам. — Конечно, если леди Флора даст согласие стать моей женой. Надо оповестить Джеймса о перемене в моей жизни.

— Не думаю, что он удивится, — пробормотал Монти.

Он мог позволить себе такой фамильярный ответ: хозяина он возил при случае уже лет десять, видел, как Адама силком загнали под венец, насмотрелся на Изольдины фортели. Монти было тошно глядеть, как «французская сучка» тешится над мужем, как гнет его и ломает, а он все уступает и уступает, проявляя чудеса терпения.

— Надеюсь, леди Флора будет другой, — лаконично прибавил Монти. — Поздравляю, хозяин.

— Спасибо, Монти, — сказал Адам. — У меня чертовски хорошее настроение. — В глазах у него действительно сверкало безумное веселье. — Я полагаю…

Флора поджидала Адама на крыльце тетушкиного дома. Как только его экипаж появился из-за угла, девушка бросилась ему навстречу. Выглядела она свежо и очаровательно: легкое муслиновое платье, маленькая соломенная шляпка в форме чепчика.

Адам спрыгнул на тротуар, подсадил Флору в экипаж и сел напротив.

— Не хотела будить Сару, — пояснила она. — Если коляска подъехала бы к дому, стук копыт и колес могбы разбудить ее. А она по утрам любит понежиться в постели.

— Вот почему ты в такой ранний час сидела на ступеньках, как безутешная сиротка, — шутливо сказал Адам. — Очаровательная прелестная сиротка.

И, презирая условности, рискуя поднять волну сплетен, он вдруг подхватил Флору и усадил к себе на колени.

Но она и не подумала конфузиться или сопротивляться, только счастливо рассмеялась.

— Поцелуй меня, — приказал Адам, лукаво щурясь.

— Нас выгонят из города, дорогой! — воскликнула девушка, с деланным испугом оглядываясь по сторонам. — Нельзя вести себя так вызывающе в открытой коляске!

— Ах, ты скромница! — рассмеялся Адам и на мгновение приник губами к ее губам. Даже в своем нынешнем приподнятом бесшабашном настроении он помнил, что до конца забываться не стоит. Настоящий публичный поцелуй может вызвать скандал, а скандал ему ни при каких обстоятельствах не нужен. — Пусть выгоняют! Все равно я долго в Саратоге не задержусь. Еду вместе с тобой.

— Ах, как здорово! Когда?

— Через день-два я покончу со всеми делами — и можем ехать.

— Замечательно! Божественно!

— Погоди, это только начало. Я нынче решил радовать тебя на каждом шагу, — сказал Адам, посмеиваясь. — Сейчас в программе восхитительная форель у Джорджа. Уверен, ты язык проглотишь.

Когда-то Джордж Грам зарабатывал себе на хлеб проводником в горах Адирондака. Там, на привалах, впервые попробовал стряпать для нанимателей. И как-то незаметно вошел во вкус поварского дела, собирая рецепты и учась у тех из своих клиентов, кто хоть немного разбирался в поварском искусстве. Затем работал поваром в гостинице золовки. Мало-помалу слава его росла и кончилось тем, что он открыл свой ресторанчик на берегу озера Саратога.

Потомок мулата и индианки, Грам устроился по-мусульмански: имел пять невенчаных краснокожих жен. На этом его сходство с восточным пашой кончалось. Своих жен он не запирал в гареме, а бесстыже эксплуатировал: они работали у него официантками, что значительно снижало расходы по содержанию заведения. Невзирая на астрономические цены, летом от посетителей отбоя не было — все гурманы норовили отведать стряпни талантливого в своем деле Джорджа Грама… ну и, конечно, поглядеть на его жен и поахать насчет того, как удачливый ресторатор дерзко попирает все нормы морали.

Флору и Адама приветствовали на пороге все пять жен Джорджа — во главе с приветливо улыбающимся супругом.

— Расхвалил Флоре вашу бесподобную форель, — сказал Адам. — Она горит желанием отведать. Спасибо, что пошли мне навстречу и открылись в столь ранний час. В Саратоге так трудно найти место, где можно побыть в уединении…

Еще шире расплываясь в любезнейшей улыбке, богатый и независимый ресторатор с нагловатой фамильярностью заметил:

• Предыдущая
• 64/99
• Следующая