Леди ангел - Джонсон Сьюзен - Страница 51

• Предыдущая
• 51/93
• Следующая

— Не смейся надо мной, Анджела! Просто поверь мне, дорогая.

— Может быть, когда-нибудь… Людям свойственно учиться, дорогой, — мягко, но вместе с тем многозначительно отозвалась Анджела. — Мне было пятнадцать лет, когда на меня стали смотреть как на потенциальную невесту, о чем я, впрочем, еще не догадывалась. Дизраэли, который уже тогда был очень стар, но все равно оставался ближайшим другом королевы, пригласил меня в театр. Я восприняла это как огромную честь и трепетала от волнения, однако вскоре оно прошло, так как старик был сама простота и обладал невероятным обаянием. Лишь спустя многие годы я узнала, что на самом деле была приглашена не в театр, а на смотрины. Меня рассматривали в качестве возможной партии для Дадли — принца Леопольда. И с тех пор я неоднократно имела возможность убедиться в том, что мужчины редко бывают откровенны и честны с красивыми женщинами. Ими всегда движет какой-либо интерес, они неизменно преследуют какую-нибудь личную выгоду. Не то чтобы этот факт чересчур шокировал меня, но, по крайней мере, я отдаю себе в этом отчет.

— Я постараюсь убедить тебя в обратном.

— Что ж, с нетерпением жду этого момента. А будет ли в качестве одного из средств для достижения данной цели фигурировать твоя сексуальная доблесть?

— Нет.

— А я — хочу, — как капризная девочка, потребовала Анджела.

— Ну хорошо.

— Какой ты сговорчивый! — удовлетворенно улыбнулась она.

— По-моему, раньше кне это уже кто-то говорил, — улыбнулся Кит.

— Тебе этого никто и никогда не говорил. — Ее взгляд стал холодным и пристальным.

— Конечно, ты совершенно права, — немедленно согласился Кит, и голос его наполнился теплотой. — Должно быть, я подумал о чем-то другом. Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я хочу познакомиться с чем-нибудь из твоего обширного любовного репертуара.

— Тебя интересует что-нибудь чрезвычайно романтичное?

— Скорее наоборот.

В эти минуты Анджела напоминала великолепное животное, охваченное неутолимым желанием.

— Ты — маленькая ненасытная распутница, — рассмеялся Кит.

— Только когда рядом находишься ты. — Анджела уже шептала.

— Что ж, меня это устраивает. — Голос Кита был ровным, взгляд его зеленых глаз — светлым и нежным. — Ты можешь остаться со мной на всю ночь?

— Лишь на несколько часов.

— Ну конечно, тебя же там дожидается твоя коллекция игрушек!

— Это тут ни при чем, — горячо возразила Анджела. — Я запрещаю тебе так говорить! Когда ты говоришь об этом, то каждый раз начинаешь злиться, грубить и произносить всякие гадости. Но я не могу изменить мое прошлое! Тем более что завтра я окончательно отброшу его.

— А я уже это сделал, — спокойно и честно сказал Кит, пристально глядя на Анджелу.

— Ну, вот и хорошо, — откликнулась она ровным голосом, боясь выдать свое волнение. Но такое естественное и трогательное волнение Кита потрясло ее. Неужели он и вправду готов отказаться от своего прошлого, от своих привычек и обязательства?!

Кит нежно прижал к себе Анджелу. Он был рад, что его любимая улыбается беззаботно и радостно.

— Раздень меня, затем я раздену тебя, а потом мы подумаем, как скоротать оставшееся время, — негромко проговорил он. — Не хочешь ли ты случаем взглянуть на розовый сад при лунном свете?

Этой ночью они занимались любовью в монашеской постели — в первую очередь потому, что ни он, ни она не могли ждать, им казалось, что добираться до розового сада придется целую вечность.

Но и потом, когда они вышли в сад, чтобы насладиться ароматами этой волшебной ночи, они устремились друг к другу с таким вожделением, словно прошла целая вечность, прежде чем они соединились. Воздух в эту ночь был прохладным, однако тела их были настолько разгоряченными, что могли бы растопить своим жаром снежные шапки на земных полюсах. Чуть позже, когда Кит лежал спиной на влажной от росы траве, а Анджела, приникла к любимому, пронзенная его могучим фаллосом, он едва слышно пробормотал:

— Мистер Джефриз был прав, говоря, что ты — лучшая наездница в Англии. — Он улыбался, а Анджела медленно поднималась над ним вверх, чтобы в полной мере насладиться длиной этого великолепия, а затем, затаив дыхание, осторожно скользила вниз, и ее теплая трепещущая плоть, замирая и ликуя от упоения, принимала его в себя без остатка. — Я бы добавил, что не только в Англии, но и на всем континенте, — бессвязно пробормотал Кит, околдованный бесстыдством и чистотой своей возлюбленной.

Она шутливо попыталась ударить его, но он оказался проворнее и на лету перехватил ее руку. В полузабытьи Анджела забормотала о том, какой он развратник, сколько женщин было у него до нее и как он посмел сравнивать ее с кем-то еще. В ответ Кит положил ладони Анджелы на ее бедра, накрыл их своими руками и еще крепче прижал к себе. Он стал говорить, что всего лишь пошутил, что хочет одну лишь ее и никто другой ему не нужен, что он обожает ее, и каждое слово Кит сопровождал толчками своей плоти, глубоко проникавшей в лоно любимой.

Чуть позже, после того, как женщину потряс безумный взрыв восторженного экстаза, он спросил:

— Ну, теперь ты мне веришь?

— Ты убедил меня, — одарила она его благодарным взглядом.

Чуть позже они направились к конюшне, где беспокойно фыркали лошади, встревоженные звуками, доносившимися из розового сада. Анджела накормила трех скакунов, которых она держала в Стоун-хаус, яблоками из оранжереи, и они с Китом снова занялись любовью — теперь уже на сладко пахнувшем сене. На обратном пути в дом они вынимали солому из волос друг друга, целовались, радостно смеялись и размышляли — вслух и про себя — о том, насколько прекрасна любовь. Для двух людей, которые до этого, словно актеры на подмостках, лишь играли отведенные им роли, подобное открытие было потрясающим. Чувства, которые постепенно завладевали ими на протяжении предшествующих дней и недель, в эту ночь наконец-то окончательно выплеснулись наружу и восторжествовали во всем блеске своего великолепия.

— Не знаю, как это произошло, — призналась Анджела под утро, лежа в его объятиях напротив горящего камина, — но я так счастлива, что могу сказать — я люблю тебя.

Кит — этот человек, привыкший добиваться поставленной перед собой цели, — знал, как это произошло, но в ответ на ее слова он лишь сказал:

— Я рад этому больше, чем ты. Сколько у нас осталось времени?

Взглянув на часы, стоявшие на деревянной полке над камином, она ответила:

— Двадцать восемь часов. — Они предавались любовным играм на протяжении всей ночи. — Двадцать восемь часов до того момента, когда из Истона отбудет последний гость.

— А что потом?

— А потом я смогу заниматься с тобой любовью в любой момент, когда мне этого захочется. — Или — когда захочется мне.

— Да, — прошептала она, — это еще лучше. На рассвете он проводил Анджелу до дверей на террасу. Она тревожно вглядывалась в окна Истон-хауса, боясь, как бы там не мелькнуло чье-нибудь любопытное лицо.

— Успокойся, дорогая, никому из твоих гостей и в голову не придет подниматься в такую рань. — Они вошли в арку садовых ворот, и Кит нежно сжал ее руки в своих ладонях. — А я через несколько минут уже уйду.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — вопреки здравому смыслу сказала Анджела. Она не могла смириться с мыслью о том, что им сейчас предстоит расстаться, а ей еще целый день придется разыгрывать из себя гостеприимную и обходительную хозяйку.

— Если ты хочешь, я могу остаться, но тогда тебе может не поздоровиться от Энслеев. Мне-то плевать, а вот тебе придется хуже. Ну, так что, мне остаться?

Анджела тяжело вздохнула.

— Головой я понимаю, что ты должен идти, но она сейчас у меня плохо работает. Скажи мне только, что я смогу пережить этот день.

— Ты непременно переживешь его, — ласково успокоил ее Кит. Они подошли к застекленной двери, и он наклонился, чтобы поцеловать любимую в щеку. — Почему бы тебе не взять крошку Мэй и не приехать ко мне в гости, если удастся вырваться сегодня после обеда? Мы бы показали ей новых котят, что живут в конюшне.

• Предыдущая
• 51/93
• Следующая