Айвенго (с иллюстрациями) - Скотт Вальтер - Страница 30

Седрик.

— Не посчастливилось сегодня Англии, милорд, — сказал Седрик многоз-начительно. — Не соблазняет ли это вас взяться за копье?

— Я собираюсь побиться завтра, — отвечал Ательстан. — Я приму участие в melee. He стоит уж сегодня надевать ратные доспехи.

Этот ответ вдвойне был не по сердцу Седрику: во-первых, его покоро-било от норманнского слова «melee», означавшего общую схватку, а во-вторых, в этом ответе сказалось равнодушие Ательстана к чести своей родины.

Но так как это говорил человек, к которому Седрик питал глубокое почтение, он не позволил себе обсуждать его мотивы или недостатки. Впрочем, его опе-редил Вамба, который поспешил вставить свое словечко.

— Куда лучше! — сказал он. — Хоть оно и труднее, зато куда почетнее

быть первым из ста человек, чем первым из двух.

Ательстан принял эти слова за похвалу, сказанную всерьез, но Седрик, по-нявший затаенную мысль шута, бросил на него суровый и угрожающий взгляд.

К счастью для Вамбы, время и обстоятельства не позволили хозяину расправиться с ним.

Состязание все еще не возобновлялось; были слышны только голоса герольдов, восклицавших:

— Вас ждет любовь дам, преломляйте копья в их честь! Выступайте, храбрые рыцари! Прекрасные очи взирают на ваши подвиги!

Время от времени музыканты оглашали воздух дикими звуками фанфар, выражавшими торжество победы и вызов на бой. В толпе ворчали, что вот наконец выдался праздничный денек, да и то ничего хорошего не увидишь. Старые рыцари и пожилые дворяне шепотом делились между собой замечаниями, вспоминали триумфы своей молодости, жаловались на то, что совсем вымирает

воинственный дух, но, впрочем, соглашались, что ныне нет уже больше таких

ослепительных красавиц, какие в старые годы воодушевляли бойцов. Принц

Джон со своими приближенными начал толковать о приготовлении пиршества

и о присуждении приза Бриану де Буагильберу, который одним и тем же копьем

сбросил двух противников с седел, а третьего победил.

104

айвенго

Наконец, после того как сарацинские музыканты еще раз сыграли какой-то продолжительный марш, на северном конце арены из-за ограды послышался звук одинокой трубы, означавший вызов. Все взоры обратились в ту сторону, чтобы посмотреть, кто этот новый рыцарь, возвещающий о своем прибы-тии. Ворота поспешили отпереть, и он въехал на ристалище.

Насколько можно было судить о человеке, закованном в боевые доспехи, новый боец был немногим выше среднего роста и казался скорее хрупкого, чем

крепкого телосложения. На нем был стальной панцирь с богатой золотой насечкой; девиз на его щите изображал молодой дуб, вырванный с корнем; под ним

была надпись на испанском языке: «Desdichado», что означает «Лишенный

наследства». Ехал он на превосходном вороном коне. Проезжая вдоль галерей, он изящным движением склонил копье, приветствуя принца и дам. Ловкость, с которой он управлял конем, и юношеская грация его движений сразу расположили к нему сердца большинства зрителей, и из толпы раздались крики:

— Тронь копьем щит Ральфа де Випонта! Вызывай иоаннита: он не так-то

крепок в седле, с ним легче будет сладить!

Сопутствуемый такими благосклонными советами, рыцарь поднялся

на пригорок и, к изумлению всех зрителей, приблизившись к среднему шатру, с такой силой ударил острым концом своего копья в щит Бриана де Буагильбера, что тот издал протяжный звон. Все были крайне удивлены такой смелостью, но больше всех удивился сам грозный рыцарь, получивший вызов на смертный

бой. Нисколько не ожидая столь решительного вызова, он в самой неприну-жденной позе стоял в ту минуту у входа в свой шатер.

— Были ли вы сегодня у исповеди, братец? — сказал он. — Сходили ли

к обедне, раз так отважно рискуете своей жизнью?

— Я лучше тебя приготовился к смерти, — отвечал рыцарь Лишенный Наследства, который под этим именем и был занесен в список участников турнира.

— Так ступай, становись на свое место на арене, — сказал де Буагильбер, —

да полюбуйся на солнце в последний раз: нынче же вечером ты уснешь в раю.

— Благодарю за предупреждение, — ответил рыцарь Лишенный Наследства. — Прими же и от меня добрый совет: садись на свежую лошадь и бери

новое копье: клянусь честью, они тебе понадобятся.

Сказав это, он заставил свою лошадь задом спуститься с холма и пятиться

через всю арену вплоть до северных ворот. Тут он остановился как вкопанный

в ожидании своего противника. Удивительное искусство, с которым он управлял конем, снова вызвало громкие похвалы большинства зрителей.

Как ни досадно было де Буагильберу выслушивать советы от своего противника, тем не менее он последовал им в точности: его честь зависела от исхода

предстоявшей борьбы, и поэтому он не мог пренебречь ничем, что содейство-вало бы его успеху. Он приказал подать себе свежую лошадь, сильную и рез-вую, выбрал новое крепкое копье, опасаясь, что древко старого не так уже надежно после предыдущих стычек, и переменил щит, поврежденный в прежних

схватках. На первом щите у него была обычная эмблема храмовников — двое

Вне себя от ярости, которая увеличивалась от громких и радостных криков зрителей, приветствовавших его падение, он выхватил меч и замахнулся им на своего победителя

106

айвенго

рыцарей, едущих на одной лошади, что служило символом смирения и бедности. В действительности вместо этих качеств, считавшихся первоначально необходимыми для храмовников, рыцари Храма в то время отличались надмен-ностью и корыстолюбием, что и послужило поводом к уничтожению их ордена.

На новом щите де Буагильбера изображен был летящий ворон, держащий в когтях череп, а под ним надпись: «Берегись ворона».

Когда оба противника, решившие биться насмерть, стали друг против друга на противоположных концах арены, тревожное ожидание зрителей достигло высшего предела. Не многие полагали, чтобы состязание могло окончить-ся благополучно для рыцаря Лишенного Наследства, но его отвага и смелость

расположили большинство зрителей в его пользу.

Как только трубы подали сигнал, оба противника с быстротою молнии ринулись на середину арены и сшиблись с силой громового удара. Их копья разлетелись обломками по самые рукояти, и какое-то мгновение казалось, что оба

рыцаря упали, потому что кони под ними взвились на дыбы и попятились назад. Однако искусные седоки справились с лошадьми, пустив в ход и шпоры, и удила. С минуту они смотрели друг на друга в упор; казалось, взоры их мечут

пламя сквозь забрала шлемов; потом, поворотив коней, они поехали каждый

в свою сторону и у ворот получили новые копья из рук своих оруженосцев.

Громкие восклицания, возгласы одобрения многочисленных зрителей, которые при этом махали платками и шарфами, доказывали, с каким интересом

все следили за этим поединком; впервые в тот день выехали на арену бойцы, столь равные по силе и ловкости. Но как только они снова стали друг против

друга, крики и рукоплескания смолкли, народ вокруг ристалища замер, и настала такая глубокая тишина, как будто зрители боялись перевести дыхание.

Дав лошадям и всадникам отдохнуть несколько минут, принц Джон подал знак трубачам играть сигнал к бою. Во второй раз противники помчались

на середину ристалища и снова сшиблись с такой же быстротой, такой же силой

и ловкостью, но не с равным успехом, как прежде.

На этот раз храмовник метил в самую середину щита своего противника

и ударил в него так метко и сильно, что копье разлетелось вдребезги, а рыцарь

покачнулся в седле. В свою очередь, Лишенный Наследства, вначале также ме-тивший в щит Буагильбера, в последний момент схватки изменил направление копья и ударил по шлему противника. Это было гораздо труднее, но при

удаче удар был почти неотразим. Так оно и случилось, удар пришелся по забра-лу, а острие копья задело перехват его стальной решетки. Однако храмовник