Айвенго (с иллюстрациями) - Скотт Вальтер - Страница 36

Я возьму доспехи и коней в уплату долга, а что останется сверх того, верну

ему деньгами.

— Мой хозяин уже сбыл с рук весь этот товар, — сказал Гурт.

— Ну, это напрасно! — сказал еврей. — Никто из здешних христиан не в состоянии скупить в одни руки столько лошадей и доспехов. Но у тебя есть сотня

цехинов в этом мешке, — продолжал Исаак, заглядывая под плащ Гурта, — он

тяжелый.

— У меня там наконечники для стрел, — соврал Гурт без запинки.

— Ну хорошо, — сказал Исаак, колеблясь между страстью к наживе и внезапным желанием выказать великодушие. — Коли я скажу, что за доброго

коня и за богатые доспехи возьму только восемьдесят цехинов, тут уж мне

ни одного гульдена барыша не перепадет. Найдется у тебя столько денег, чтобы расплатиться со мной?

— Только-только наберется, — сказал Гурт, хотя еврей запросил гораздо меньше, чем он ожидал, — да и то мой хозяин останется почти ни с чем.

Ну, если это твое последнее слово, придется уступить тебе.

— Налей-ка себе еще стакан вина, — сказал Исаак. — Маловато будет

восьмидесяти цехинов: совсем без прибыли останусь. А как лошадь, не получила ли она каких-нибудь повреждений? Ох, какая жестокая и опасная была

эта схватка! И люди, и кони ринулись друг на друга, точно дикие быки бешан-ской породы. Немыслимо, чтобы коню от того не было никакого вреда.

— Конь совершенно цел и здоров, — возразил Гурт, — ты сам можешь

осмотреть его. И, кроме того, я говорю прямо, что семидесяти цехинов за глаза довольно за доспехи, а слово христианина, надеюсь, не хуже еврейского: коли не хочешь брать семидесяти, я возьму мешок (тут он потряс им так, что

червонцы внутри зазвенели) и снесу его назад своему хозяину.

— Нет, нет, — сказал Исаак, так и быть, выкладывай таланты… то есть шекели… то есть восемьдесят цехинов, и увидишь, что я сумею тебя поблагодарить.

Гурт выложил на стол восемьдесят цехинов, а Исаак, медленно пересчитав

деньги, выдал ему расписку в получении коня и денег за доспехи.

У еврея руки дрожали от радости, пока он завертывал первые семьдесят

золотых монет; последний десяток он считал гораздо медленнее, разговаривая все время о посторонних предметах, и по одной спускал монеты в кошель.

Казалось, что скаредность борется в нем с лучшими чувствами, побуждая опускать в кошель цехин за цехином, в то время как совесть внушает, что надо

хоть часть возвратить благодетелю или по крайней мере наградить его слугу.

Речь Исаака была примерно такой:

— Семьдесят один, семьдесят два; твой хозяин — хороший юноша. Семьдесят три… Что и говорить, превосходный молодой человек… Семьдесят четыре… Эта монета немножко обточена сбоку… Семьдесят пять… А эта и вовсе

легкая… Семьдесят шесть… Если твоему хозяину понадобятся деньги, пускай

обращается прямо к Исааку из Йорка… Семьдесят семь… То есть, конечно, с благонадежным обеспечением…

глава x

125

Тут он помолчал, и Гурт уже надеялся, что остальные три монеты избегнут

участи предыдущих.

Однако счет возобновился:

— Семьдесят восемь… И ты тоже славный парень… Семьдесят девять…

И, без сомнения, заслуживаешь награды.

Тут Исаак запнулся и поглядел на последний цехин, намереваясь подарить

его Гурту. Он подержал его на весу, покачал на кончике пальца, подбросил на

стол, прислушиваясь к тому, как он зазвенит. Если бы монета издала тупой

звук, если бы она оказалась хоть на волос легче, чем следовало, великодушие

одержало бы верх; но, к несчастью для Гурта, цехин покатился звонко, светил-ся ярко, был новой чеканки и даже на одно зерно тяжелее узаконенного веса.

У Исаака не хватило духу расстаться с ним, и он как бы в рассеянности уронил

его в свой кошель, сказав:

Исаак подержал цехин на весу, покачал на кончике пальца

— Восемьдесят штук; надеюсь, что твой хозяин щедро наградит тебя. Однако ж, — прибавил он, пристально глядя на мешок, бывший у Гурта, — у тебя

тут, наверное, еще есть деньги?

Гурт осклабился, что означало у него улыбку, и сказал:

— Пожалуй, будет еще столько же, как ты сейчас сосчитал.

Гурт сложил расписку, бережно спрятал ее в свою шапку и заметил:

126

айвенго

— Только смотри у меня, коли ты расписку написал неправильно, я тебе

бороду выщиплю.

С этими словами, не дожидаясь приглашения, он налил себе третий стакан

вина, выпил его и вышел не прощаясь.

— Ревекка, — сказал еврей, — этот измаилит чуть не надул меня. Впрочем, его хозяин — добрый юноша, и я рад, что рыцарь добыл себе и золото, и серебро, и все благодаря быстроте своего коня и крепости своего копья, которое, подобно копью Голиафа 1, могло соперничать в быстроте с ткацким челноком.

Он обернулся, ожидая ответа от дочери, но оказалось, что ее нет в комнате: она ушла, пока он торговался с Гуртом.

Между тем Гурт, выйдя в темные сени, оглядывался по сторонам, сообра-жая, где же тут выход. Вдруг он увидел женщину в белом платье с серебряной

лампой в руке. Она подала ему знак следовать за ней в боковую комнату. Гурт

сначала попятился назад. Во всех случаях, когда ему угрожала опасность со стороны материальной силы, он был груб и бесстрашен, как кабан, но он был боязлив во всем, что касалось леших, домовых, белых женщин и прочих саксонских

суеверий, так же, как его древние германские предки. Притом он помнил, что

находится в доме еврея, а этот народ, помимо всех других неприятных черт, приписываемых ему молвою, отличался еще, по мнению простонародья, глубо-чайшими познаниями по части всяких чар и колдовства. Однако же после минутного колебания он повиновался знакам, подаваемым привидением. Последовав за ним в комнату, он был приятно изумлен, увидев, что это привидение

оказалось той самой красивой еврейкой, которую он только что видел в комнате ее отца и еще днем заметил на турнире.

Ревекка спросила его, каким образом рассчитался он с Исааком, и Гурт

передал ей все подробности дела.

— Мой отец только подшутил над тобой, добрый человек, — сказала

Ревекка, — он задолжал твоему хозяину несравненно больше, чем могут

стоить какие-нибудь боевые доспехи и конь. Сколько ты заплатил сейчас

моему отцу?

— Восемьдесят цехинов, — отвечал Гурт, удивляясь такому вопросу.

— В этом кошельке, — сказала Ревекка, — ты найдешь сотню цехинов.

Возврати своему хозяину то, что ему следует, а остальное возьми себе. Ступай!

Уходи скорее! Не трать времени на благодарность! Да берегись: когда пой-дешь через город, легко можешь потерять не только кошелек, но и жизнь…

Рейбен, — позвала она слугу, хлопнув в ладоши, — посвети гостю, проводи

его из дому и запри за ним двери!

Рейбен, темнобровый и чернобородый сын Израиля, повиновался, взял

факел, отпер наружную дверь дома и, проведя Гурта через мощеный двор, выпустил его через калитку у главных ворот. Вслед за тем он запер калитку и за-двинул ворота такими засовами и цепями, какие годились бы и для тюрьмы.

1 Голиаф — библейский персонаж, великан.

глава x

127

Вдруг Гурт увидел женщину в белом платье с серебряной лампой в руке

— Клянусь святым Дунстаном, — говорил Гурт, спотыкаясь в темноте

и ощупью отыскивая дорогу, — это не еврейка, а просто ангел небесный! Десять цехинов я получил от молодого хозяина да еще двадцать от этой жемчу-жины Сиона. О, счастливый мне выдался денек! Еще бы один такой, и тогда

конец твоей неволе, Гурт! Внесешь выкуп и будешь свободен, как любой дворянин! Ну, тогда прощай, мой пастуший рожок и посох, возьму добрый меч

да щит и пойду служить моему молодому хозяину до самой смерти, не скрывая

больше ни своего лица, ни имени.