Коснись меня огнем - Джордан Николь - Страница 41

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая

Блейз застонала, уткнувшись в подушку. Господи, какую ошибку она совершила! Ужасную, непоправимую ошибку! Холодность Джулиана гораздо хуже безразличия отчима. Как можно было надеяться, что Джулиан не такой. Он точно такой же, как все англичане, которых она знает. Нет, он еще хуже. Он бессердечный и жестокий. На нее просто нашло затмение, когда она дала согласие на брак с ним. Ей была нужна его любовь, она жаждала ее всей душой, но теперь ясно — Джулиан никогда не откроет ей своего сердца. Какой же наивной она была!

Блейз с яростью смахнула слезы, набежавшие на глаза. Надо держать себя в руках, надо перестать жалеть себя и на что-то решиться.

Резким движением она откинула одеяло. Когда она вставала с кровати, ее пронзила острая боль между ног, но она пересилила ее, нашла свою одежду и начала одеваться. Блейз натянула ночную рубашку, а поверх нее — пеньюар. Она не станет жить с человеком, которому не нужна, для которого она — обуза.

Взгляд ее остановился на затянутом шторами окне. Через него можно убежать. Поблизости от окна рос вековой раскидистый дуб, по ветвям которого легко спуститься на землю. Ночь она проведет у своих друзей-цыган, а завтра…

Пока она не знает, что будет завтра, но что бы она ни выбрала, все будет лучше, чем оставаться рядом с этим холодным и бездушным незнакомцем, который стал ее мужем.

— Я не верю, что ты это серьезно! — Блейз в изумлении уставилась на Миклоша. Ей и в голову не приходило, что Миклош не примет ее. Она добралась до табора совсем недавно, прервав бурное празднование своего собственного замужества.

Завидев Блейз, Миклош и Панна сразу бросились к ней, отвели в сторону, подальше от веселой музыки и плясок, и молча выслушали. Блейз со слезами на глазах поведала им свою беду, опустив только самые интимные подробности первой близости с мужем.

Когда Миклош услышал, что она сбежала от мужа, он сурово, не скрывая своего неодобрения, посмотрел на нее.

— Цыгане предоставили тебе убежище, Раунийог, в память о твоем святом отце, моем друге, чтобы спрятать тебя от тетки. Однако на сей раз я не в силах помочь тебе. Ты теперь жена знатного господина и должна повиноваться мужу.

Блейз с мольбой устремила взор на Панну, но старуха лишь покачала головой:

— Можешь провести у нас ночь, дитя, но утром тебе придется вернуться к мужу, если только он сам не пожалует за тобой раньше. Ему не понравится, что ты сбежала. А теперь иди к костру и согрейся.

Пораженная отказом, Блейз, как слепая, пошла за Панной. Старуха подвела ее к бревну у огня и силой усадила. Блейз казалось, что друзья предали ее. Они не колеблясь приняли сторону Джулиана, не проявив ни малейшего сострадания к ней.

Отчаяние охватило Блейз. Можно, конечно, попробовать сбежать отсюда, но это связано со слишком большой опасностью. Одинокая молодая женщина, почти без денег, без средств к существованию станет легкой добычей бродяг и разбойников, в огромном количестве шляющихся по дорогам. Больше ей идти некуда, разве что вернуться к бездушному мужу, которому она не нужна.

Блейз поежилась, устремив невидящие глаза на языки пламени, а жалобные звуки скрипки усиливали ее печаль.

Тем временем Джулиан сидел в темной гостиной в одиночестве и пил, пытаясь заглушить злость и отчаяние. Но даже изумительное бренди Килгора не могло притупить его ощущения настолько, чтобы помешать чувству вины терзать его совесть. Он никогда раньше не был так груб с женщиной, так намеренно жесток, как этой ночью, когда в первый раз разделил брачное ложе с молодой женой.

Джулиана захлестывала злоба оттого, что его принудили к браку, браку, которого он не хотел. В таком состоянии нельзя было и близко подходить к Блейз. Разумеется, он должен был овладеть ею, чтобы их союз нельзя было признать недействительным, но даже эта причина не могла служить оправданием его жестокого поведения.

Теперь Блейз его жена, она заслуживает уважения, подобающего ее новому положению.

Понимая, что все равно придется как-то исправлять случившееся, Джулиан поставил пустой фужер на столик и заставил себя подняться с дивана. Неохотно, с большим трудом передвигая непослушные ноги, он направился по тускло освещенному коридору в сторону спальни Блейз. Когда он открыл дверь и вошел в комнату, тишина, обступившая его со всех сторон, показалась ему такой же зловещей, как и холодный сквозняк, которым тянуло из распахнутого окна.

Хромая, Джулиан подошел к пустой кровати и уставился на красные пятна на простыне. Чувство ужаса сразу охватило Джулиана. Казалось, он видел все это когда-то раньше, перед глазами у него замелькали ночные кошмары. Точно так же от него сбежала Каролина. И умерла.

Мгновенно протрезвев, со знакомым ощущением сведенного от ужаса желудка, Джулиан вернулся в свою спальню, быстро натянул бриджи и сапоги, надел рубашку, а поверх накинул редингот. Разумом он понимал, что волнуется напрасно. Несомненно, Блейз у своих цыганских друзей. Она затаилась, подобно раненой лисице, но он не обретет покоя, пока не разыщет ее.

Он быстро прошел в конюшню и сам оседлал коня, чтобы не делать всеобщим достоянием побег новобрачной и пощадить свою гордость, поскольку исчезновение молодой жены в первую же ночь выставит его в нелепом свете. Желая избежать нового публичного скандала, он один должен как-то справиться с этим. Он женился на Блейз, чтобы уберечь ее и себя от осуждения света. Однако для любителей злословия, если они узнают, что супруга сбежала от него в первую же ночь, напуганная его жестокостью, это событие будет подобно настоящему празднику. Неизбежно пойдут кривотолки, сравнения с его первым браком. Бегство Блейз только придаст правдоподобие убеждению, что именно он убил первую жену. Но ведь он решил прекратить добровольное изгнание и вернуться в Англию, чтобы окончательно избавиться от призраков прошлого.

Спустя полчаса он уже подъезжал к табору. Среди цыган, расположившихся вокруг костра, он сразу разглядел Блейз. Она сидела у огня с отрешенным видом, не обращая внимания на пеструю толпу пляшущих вокруг цыган. Джулиан заскрежетал зубами, разные чувства нахлынули на него. Радость, смешанная с облегчением, что она цела и невредима. Гнев на ее строптивость и угрызения, совести за собственную, не имеющую оправдания, жестокость. Он медленно, с большим трудом спешился, проклиная малоподвижную ногу. За прошедший день он подверг ее слишком большой нагрузке, а теперь пожинает плоды.

Цыгане увидели его. Скрипки и бубны замолкли, все притихли. Джулиан заметил, как вздрогнула его жена. По-прежнему сидя, она немного обернулась и посмотрела на него через плечо. Лицо ее было бледно и неподвижно.

Сын Миклоша Томми подбежал к Джулиану:

— Взять коня, милорд?

— Да, будь любезен. — Присмотревшись, он выделил в группе цыган Миклоша. — Я немного побуду у вас с вашего позволения, мистер Смит.

Миклош подошел к Джулиану и низко поклонился. — Конечно, милорд. В моем таборе вы всегда дорогой гость.

— Я хотел бы поговорить с женой.

— Да-да, конечно.

Блейз резко поднялась с бревна, на котором сидела, осуждающе посмотрела на Миклоша, повернулась и решительно пошла по направлению к повозкам. Джулиан пошел за ней, хотя нога не позволяла идти быстро по неровной земле.

— Блейз!

Ошибиться было невозможно — его окрик прозвучал как приказание.

Она неохотно остановилась ярдах в десяти от повозки Панны, но не обернулась к нему. Услышав за собой неуверенную походку, Блейз поплотнее завернулась в накидку, словно пытаясь защититься от него. Вдали от костра тьма сгустилась, и Блейз поняла, что совершила ошибку. Среди людей она была в безопасности, а здесь оказалась наедине с разгневанным супругом. Она ощутила его присутствие у себя за спиной. Вдали опять зазвучала музыка, но на душе у Блейз было совсем не весело.

— Вы пришли, чтобы вернуть меня? Вы намерены сделать это, даже если придется тащить меня за волосы? — спросила она дрожащим голосом, с трудом сдерживая слезы.

• Предыдущая
• 41/86
• Следующая