Маленькие женщины, или Детство четырех сестер - Олкотт Луиза Мэй - Страница 36

Пришла ее очередь.

— Какой ваш главный недостаток? — спросил Фред, надеясь услышать, что у нее есть такой недостаток, какого у него нет.

— Вспыльчивость, — был ответ.

— Чего вы более всего желаете? — спросил Лори.

— Пару шнурков для ботинок, — отвечала Джо, угадывая намерение Лори подарить ей то, чего она желает.

— Это неправда; вы должны сказать, в чем вы больше всего нуждаетесь.

— В гениальном уме. Не можете ли вы дать его мне, Лори? — спросила она лукаво и засмеялась, когда лицо его выразило обманутое ожидание.

— Какие добродетели вы больше всего цените в человеке? — спросила Сэлли.

— Мужество и честность.

— Теперь моя очередь, — сказал Фред, вынув жребий.

— Поймайте его, — шепнул Лори Джо. Она кивнула и спросила Фреда:

— Вы не плутовали, играя в крокет?

— Немножко сплутовал.

— Хорошо! Ну, а рассказ ваш вы взяли не из «Морского льва»[20]?

— Может быть.

— Не думаете ли, что вы, англичане, лучший народ в мире?

— Мне было бы стыдно, если бы я этого не думал.

— Он настоящий Джон Булль, — сказал Лори, между тем как Джо благосклонно кивнула Фреду головой, в знак того, что мир заключен. — Мисс Сэлли, продолжал Лори, — теперь мы проэкзаменуем вас, и не в очередь. Я прежде всего хочу спросить вас, правда ли, что вы немножко кокетка?

— Дерзкий мальчик! Конечно неправда, — ответила Сэлли таким тоном, который лучше всего доказывал, что Лори был прав.

— Что вам противнее всего? — спросил Фред.

— Пауки и рисовый пудинг.

— А что вам приятнее всего? — спросила Джо.

— Танцы и французские перчатки.

— Ну, довольно, — сказала Джо. — Почитаемте немного, чтоб освежить ум, — предложила она. — Я захватила с собой книгу.

Все общество, за исключением Брука и двух старших девушек, расположилось слушать чтение. Мисс Кэт снова принялась за свой эскиз, а Маргарита, подсев к ней, следила за ее карандашом. Мистер Брук по-прежнему лежал на траве, рассеянно глядя в открытую перед ним книгу.

— Как вы хорошо рисуете? Как я завидую вашему таланту! — сказала Мегги.

— Отчего же вы сами не учитесь рисовать? Я уверена, что у вас есть талант и вкус, — любезно сказала мисс Кэт.

— У меня нет времени.

— Ваша мама предпочитает в вас другие таланты? И моя тоже не хотела, чтоб я занималась рисованием. Но я доказала ей, что у меня есть талант. Я взяла несколько приватных уроков, после чего мама согласилась, чтоб я продолжала. Разве вы не можете заняться рисованием с вашей гувернанткой?

— У меня нет гувернантки.

— Да, я забыла, что в Америке девочек большею частью посылают в школу. Я слышала от папа́, что у вас отличные школы. Вы еще продолжаете посещать классы?

— Нет, я сама гувернантка.

— В самом деле? — сказала мисс Кэт каким-то разочарованным тоном, заставившим Мегги покраснеть и раскаяться в своей, откровенности.

Мистер Брук приподнял голову и с живостью сказал:

— В Америке все любят независимость, не исключая молодых девушек, которых особенно уважают за то, что они живут своим трудом.

— Да, это очень похвально. У нас, в Англии, то же есть очень достойные молодые девушки, которые служат в знатных домах. Их берут туда, потому что они из порядочных семейств и хорошо воспитаны, — сказала мисс Кэт, покровительственным тоном, жестоко оскорбившим самолюбие Мегги, которой ремесло ее показалось в эту минуту не только противным, но и унизительным.

— Как вам понравилась немецкая песня, мисс Марч? — спросил мистер Брук, чтобы прервать неловкое молчание.

— Она прелестна, и я очень благодарна тому, кто перевел её для меня, — сказала Мегги, и на минуту омрачившееся личико ее снова просияло.

— Вы не понимаете по-немецки? — с удивлением спросила мисс Кэт.

— Не совсем хорошо. Меня учил папа, но он уехал, а одна я не могу учиться так, как следует, потому что некому поправлять мое произношение.

— Попробуйте. Вот вам «Мария Стюарт» Шиллера, и вот вам учитель, который любит учить, — сказал мистер Брук с одобрительной улыбкой, положив ей на колена книгу и указав жестом на себя.

— Очень трудно; боюсь, не пойдет, — отвечала Мегги с признательностью, но конфузясь молодой лэди, уничтожавшей ее своими совершенствами.

— Я вам почитаю, чтоб поощрить вас, — сказала мисс Кэт и прочла одну из лучших страниц трагедии Шиллера, но прочла без всякого выражения, хотя и совершенно правильным языком. Мистер Брук молчал. Когда мисс Кэт возвратила книгу Мегги, та наивно сказала:

— А я думала, что это стихи.

— Отчасти стихи. Вот, например это, — сказал мистер Брук с спокойной улыбкой, раскрывая перед Мегги книгу.

Девушка послушно следила глазами за зеленой указкой, которою водил по строчкам ее новый учитель, и читала медленно и робко, бессознательно придавая поэтический ритм жестким словам, которые произносил ее музыкальный голос. Вскоре Мегги до того увлеклась, что, забыв об уничтожающем присутствии английской мисс, совершенно вошла в роль несчастной королевы и сумела дать почувствовать красоты печальных сцен. Если б Мегги взглянула в эту минуту в карие глаза своего учителя, то она, быть может, перестала бы читать, но она не поднимала глаз, и урок этот не остался бесполезным для нее.

— Очень хорошо! — сказал мистер Брук, когда она остановилась. Он не обратил никакого внимания на мелкие ошибки, которые она делала, и действительно, глядя на него, можно было заключить, что он «любит учить».

Мисс Кэт взяла лорнет и, посмотрев в него вокруг, закрыла свой альбом и снисходительно сказала Мегги:

— У вас приятный голос, со временем из вас выйдет хорошая чтица. Советую вам не пренебрегать немецким языком; он очень ценится в гувернантках. Надо, однако, пойти унять Грэс: она расшалилась, — и мисс Кэт оставила свое место, подумав про себя: «Я не затем приехала, чтобы охранять гувернанток, хотя бы даже молоденьких и хорошеньких. Странный народ эти янки! Боюсь, что Лори испортится между ними».

— Я совсем забыла, что англичане задирают нос перед гувернантками и не считают их за людей, — сказала Мегги, с неудовольствием глядя вслед уходившей барышне.

— Да, и учителям тоже плохо у них; я знаю это по горькому опыту. Для нас, рабочих, нет лучше места, чем Америка, мисс Маргарита, — сказал Брук таким веселым и довольным тоном, что Мегги стало стыдно за свой ропот на судьбу.

— Да, я рада, что мы живем в Америке. Хотя мне и не нравится мое занятие, но благодаря ему я имею много удовольствий и потому не должна бы жаловаться. Я желала бы только уметь учить, как вы учите.

— Я думаю, что и вы учили бы хорошо, если б у вас был такой ученик, как Лори. Как мне жаль будет расстаться с ним в будущем году, — сказал мистер Брук, задумчиво перебирая пальцами траву.

— Он поступит в университет? — спросила Мегги и взгляд ее прибавил: «А что же будет с вами?»

— Да, ему уже пора; он почти совсем приготовлен. А я пойду в солдаты.

— Это хорошо, — одобрила Мегги. — Я полагаю, что каждый молодой человек должен быть солдатом, как ни тяжела разлука для матерей и сестер, — прибавила она грустно.

— У меня никого нет, и даже друзей очень не много. Никому нет дела, жив ли я или умер, — сказал Брук с горечью.

— А Лори и его дедушка? Они всегда будут заботиться о вас, да и мы все будем жалеть, если с вами случится что-нибудь неприятное, — сказала Мегги с чувством.

— Благодарю вас, вы меня утешили, с- казал мистер Брук, и лицо его действительно просияло. В эту минуту к ним подъехал Нед верхом на какой-то старой кляче. Ему хотелось во чтобы то ни стало щегольнуть перед дамами своим искусством в верховой езде.

— Вы любите ездить верхом? — спросила Грэс у Эмми, когда они, бегая по полю под предводительством Неда, остановились отдохнуть.

— Обожаю! Но только у нас нет лошади. Прежде, когда папа был богат, Мегги ездила верхом, а теперь у нас только и есть, что деревяшка Эллен, — сказала Эмми со смехом.