Уроки обольщения - Джордан Николь - Страница 20

• Предыдущая
• 20/65
• Следующая

Имея свободный доступ к его библиотеке, Ванесса быстро освоилась в ней и проводила изрядную часть своего досуга за чтением. Она могла часами сидеть в кресле возле окна, выходящего в розовый сад, и листать страницы фолиантов в кожаных переплетах. В письмах к родным она редко упоминала лорда Синклера, создавая у матушки и сестер впечатление, что ее наняли в качестве сиделки больной сестры барона. Истинную же причину ее нахождения в его усадьбе знал один Обри.

Перед тем как уехать туда, Ванесса не на шутку разругалась с братом. Обри попытался было указывать ей, в каких рамках ей нужно держаться с бароном. Но она в резких выражениях поставила его на место, напомнив, что речь идет о спасении проигранного им в карты родового поместья, и тут уже не до кривляний и церемоний — годятся любые средства. В заключение она без обиняков заявила брату, что, раз другого выхода из созданной им трудной ситуации нет, она пойдет на самопожертвование.

Все остальные ее родственники, однако, были уверены, что Ванесса взяла на себя роль сестры-сиделки, что не считалось предосудительным.

На обман дорогих ей людей Ванесса пошла скрепя сердце, под гнетом обстоятельств. Еще больше душевных сил потребовалось ей, чтобы скрыть от Оливии свое родство с Обри. Она не осмеливалась даже представить себе, как отреагировала бы несчастная девушка, если бы правда выплыла наружу. Но как бы ни тяготил Ванессу грех обмана, она не сомневалась, что поступает правильно. Утешением ей стал искренний радостный отклик больной на предложенную ей дружбу.

Уход за Оливией не был Ванессе в тягость, ей доставляло удовольствие помогать девушке преодолевать недуг. И по мере того как росла и крепла надежда на ее исцеление, теплели и отношения между Оливией и Дамиеном.

Барон предлагал сестре съездить полечиться минеральными водами в Бате — естественно, он готов был ее туда сопроводить. Но Оливия наотрез отказалась, и не столько по причине неудобств, связанных с путешествием в экипаже, сколько не желая предавать огласке свою инвалидность. Тогда Дамиен выдвинул новую идею — соорудить специальный лечебный бассейн для сестры в усадьбе, и тотчас же начал проводить ее в жизнь: каждое утро он что-то мастерил в оранжерее, где раньше выводил новые сорта роз.

Неожиданно для себя Ванесса обнаружила, что его отсутствие волнует ее не меньше, чем присутствие. Он стал стержнем всех ее мыслей и героем ее снов. Ни ночью, ни днем ей не удавалось забыть о нем.

Дамиен оказался гораздо более разносторонней личностью, чем думала Ванесса поначалу. Постепенно она стала понимать, как он превратился в легендарного Князя Порока.

Однажды утром они случайно встретились на конюшне, и барон предложил ей отправиться вместе на верховую прогулку. Она с радостью согласилась, и они поскакали галопом по аллеям парка. На обратном пути, когда они ехали трусцой, давая скакунам отдохнуть, Ванесса окинула восторженным взглядом живописный ландшафт и, с наслаждением вдохнув свежий утренний воздух, воскликнула:

— Какая красота! Я бы никуда отсюда не уезжала, будь на то моя воля.

— А вот я уезжаю отсюда при любой оказии, — с печалью в голосе сказал Дамиен, придерживая коня. — Дело в том, что в детстве у меня возникла антипатия к этим местам. Слишком уж много неприятных воспоминаний с ними связано!

Барон спешился и задумчиво уставился на сверкающую на солнце поверхность озера над холмом. Ванесса терпеливо ждала продолжения его рассказа. Наконец он негромко промолвил:

— Мои родители часто ссорились, а я от этого очень страдал. Отец, потерявший голову от бесконечных амурных интриг, стал требовать у матери развода. Она его возненавидела.

— Но ведь бракоразводный процесс — затея сложная и долгая! — заметила Ванесса. — Он не опасался его проиграть?

— Видите ли, миледи, законы Англии уравнивают права сторон. Мать тоже изменяла отцу, как и он ей, поэтому у него имелись шансы выиграть это дело. Но мать происходила из богатой и влиятельной семьи, способной оградить ее от нападок беспутного супруга. Чувствуя себя достаточно защищенной своими знатными родственниками, мать осмелела и стала менять любовников как перчатки. Из ненависти к своему неверному мужу и жажды мести, как я полагаю. Но один из ее любовников столь же коварно обошелся с ней самой: он с презрением отверг ее ради другой, которая оказалась моложе и богаче матери. После этого жизнь в нашем доме превратилась в ад. — Дамиен облизнул пересохшие губы, тяжело вздохнул и продолжал: — К счастью, я в ту пору учился в университете и редко здесь бывал, а позже, закончив учебу, обосновался в Лондоне. Отец тоже перебрался туда, мать же осталась в усадьбе. Жить под одной крышей им стало невмоготу. — Он нервно хохотнул: — По иронии судьбы мои родители погибли вместе, в результате дорожного происшествия, когда они возвращались в одной карете с бала, который давал принц-регент. Честно говоря, я не слишком расстроился в связи с их смертью, как ни жестоко это звучит.

Он обернулся, и Ванесса заметила боль в его серых глазах. Дамиен передернул плечами и, протянув к Ванессе руки, помог ей слезть с коня. Она поправила платье и спросила:

— Именно в то время вы и стали попечителем своей сестры?

— Вы угадали, — ответил Дамиен, наклоняясь, чтобы сорвать травинку. — Тогда мне казалось, что я полностью выполняю все свои обязанности перед Оливией. И только после того как она попала в беду, я понял, что уделял ей слишком мало внимания. Она, разумеется, пользовалась всеми возможными благами — роскошью, положением в обществе, услугами преподавателей. Но чувствовала себя при этом одинокой, чего до сих пор не может мне простить. Мое пренебрежение ею действительно непростительно, я понимаю это и не виню сестру за ее неприязнь ко мне. Единственное мое оправдание — это моя полная неприспособленность к роли воспитателя юной леди.

— Почему бы вам не поговорить с ней по душам? — спросила Ванесса.

— А что, по-вашему, мне следует ей сказать?

— Хотя бы дайте понять, что вы ей сочувствуете. Объясните ей, что вы сожалеете о своем поведении, поделитесь своими мыслями. Возможно, ей не приходило в голову, что далеко не все от вас зависит и не все вам под силу!

— И вы полагаете, что после этого она меня простит? — с иронической улыбкой спросил Дамиен.

— Я в этом не сомневаюсь! — воскликнула Ванесса. — Она вас совершенно не знает, хотя вы и единственный родной ей человек во всем свете. Ей очень одиноко, она угнетена своим нынешним положением и нуждается в вас даже больше, чем прежде, когда жила под присмотром строгой и бездушной гувернантки, неспособной понять ее чувства. Вы когда-нибудь спрашивали, о чем она мечтает, чего хочет от жизни?

— К чему вы клоните? — насторожился барон.

— Ну как бы вам это лучше объяснить? Вот, к примеру, недавно Оливия посетовала на неравноправие полов. Дескать, молодым мужчинам дозволено выезжать в свет в поисках приключений и развлечений, а девушкам положено сидеть дома и ждать, пока их выдадут замуж. Вы сами говорили, что в вашем доме не было ни минуты покоя и что ваша жизнь напоминала поле боя. У вас имелась возможность перебраться в Лондон, а у Оливии — нет. Разве это справедливо?

Барон скептически насупил брови и хмыкнул: мол, так уж устроен мир! Но по выражению его глаз было понятно, что слова Ванессы заставили его серьезно задуматься. Остаток пути они проделали молча.

Ночью Дамиен вновь посетил Ванессу; как всегда, в одной руке он держал цветок розы, а в другой — бокал с коньком. Он зажег свечу и, усевшись в кресло у камина, сделал первый глоток. Ванесса понюхала розу и сказала:

— Если так пойдет и дальше, барон, в вашем саду не останется цветов!

— Думаю, что такая опасность моему саду не грозит, роз в нем предостаточно, — возразил Дамиен с подкупающей улыбкой.

Несомненно, во многом благодаря ей, подумала Ванесса, ему и удается легко покорять сердца дам.

— Скажите, почему вас прозвали Князем Порока? — спросила она.

— Полагаю, за мои опрометчивые поступки в юности. Тогда, вырвавшись из-под родительской опеки на свободу, я закусил удила и, подобно своему беспутному папаше, кинулся в омут разврата. Вскоре весь Лондон уже судачил о моих похождениях. Но молодая кровь бурлила в моих жилах, затмевая рассудок, и я продолжал вести жизнь повесы, наплевав на мнение света. Позже, когда мне наскучило предаваться безумству в одиночку, я создал Лигу адских грешников. Но со временем и эта затея перестала меня забавлять, — с горечью произнес Дамиен.

• Предыдущая
• 20/65
• Следующая