Там, за горизонтом - Сапегин Александр Павлович - Страница 1

© Александр Сапегин, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

– Михалыч, твою ж налево!

Вошедший в раж главный механик обильно орошал слюной пространство перед собой, в истовом гневе подпрыгивал на месте, при этом экспрессивно размахивая руками, из-за чего напоминая маленькую худосочную мельницу с пивной пристройкой и двумя лопастями, которые пытаются утащить строение в небо, но им решительно не хватает мощности.

– Как же так? Ты куда смотрел, я тебя спрашиваю?! Ты ж… я ж-ж, да я тебя…

Главмех орал пять минут без остановки. Надсаживался он самозабвенно, словно глухарь на току, задирая вверх выдающийся во всех смыслах шнобель. Двуногий «птиц» токовал, то двигая вверх-вниз выступающим яблоком кадыка на тонкой шее, то патетично заламывал руки, то бешеным кочетом наскакивал на виновника начальственной ярости, что мял в руках замасленные концы. Со стороны казалось, что главный механик упивался своим монологом, совершенно не слушая пожилого экскаваторщика и не давая тому вставить в непрекращающийся разнос ни слова в собственное оправдание. Михалыч, широченный, словно вставший на дыбы гризли, в два раза по размаху плеч превосходил Якова Полякова, которого в мехколонне за глаза кликали Штырём за фигуру беременного гвоздя, сейчас боязливо втягивал голову в плечи, стараясь казаться как можно меньше, натужно сглатывал, выпускал сквозь зубы набранный для ответной оправдательной тирады воздух и, опустив взгляд долу, в очередной раз начинал оттирать грязь и масло с рук.

Кутаясь в форменную парку с сигнальным жилетом поверху, Михаил Бояров снял каску и натянул на голову подбитый мехом капюшон. Морозец на улице стоял изрядный, где-то за тридцать давило, а благодаря порывистому ветру, то и дело запинающемуся о верхушки сосен и шелестящему длинными зелёными иглами, градус личных ощущений опускался гораздо ниже сорока градусов.

Благоразумно зайдя за разъездную «летучку», защищавшую от ветра и от колких ледяных осколков, срываемых с островерхих сугробов и обмётанных изморозью кустов, Михаил принялся равнодушно разглядывать ковш экскаватора, торчащий из земли, словно последний привет Терминатора, ныряющего в расплавленный металл. Если смотреть со стороны, то заваленный породой и скальными глыбами увенчанный зубцами привет производил гнетущее впечатление, как и образовавшаяся на пологом склоне сопки глубокая яма. Да, что тут сказать – незадача!

Михаил зябко повёл плечами, прижимаясь правой щекой к щекотливым шерстинкам меховой подбойки.

Вот, к примеру, ему бы сейчас в тепло, к печи, чтобы отогреться с мороза, а Штырю хоть бы хны! Человек в движении, прыгает и скачет, машет руками. С такой разминкой, как стихотворному дровосеку, никакой мороз не страшен. Михалыч тоже расхристан – горло наружу, никакими воротниками и шарфами не прикрыто, вязаная шапка на бочок, грязная ручища то и дело утирает выступающий на лбу пот. Хотя завидовать экскаваторщику Михаил бы не стал. «Тантрический секс» с руководством с кого угодно ведро солёной влаги вышибет. Лучше он в сторонке помёрзнет, чем согреется подобным образом.

Поморщившись от очередного порыва ветра и притопнув ногой, Михаил вновь занялся созерцанием провала, в который словно шар в лузу угодил экскаватор. Дырища! Определённо кто-то получит по шапке с подвыподвывертом и прочими ништяками. Боссам, сиречь начальству, плевать на причины и следствия с высокой колокольни, им стрелочника подавай. Сакральную, так сказать, жертву.

Вот и брехал Поляков на всю мощь куцых лёгких, изображая горластого цепного пса, понимал, трубка клистирная, что «стрелочником» могут назначить его, да что там могут – назначат, а за сим назначением остаётся маленький шажок до появления в трудовой книжке строки с двумя «горбатыми»1.

– Да-а, вот типа расковыряли сопочку, – охлопывая карманы в поисках зажигалки, с философской интонацией обронил вылезший из «летучки» Максим Злобин.

Чуть рыжеватый, вёрткий как угорь, юркий парнишка с острым лисьим лицом и плутоватыми глазками второй год крутил баранку в колонне. За время работы Злобин успел разменять две клички, одной из которых была Фокс, а вторая, за выступающие передние резцы – Бобр. И смех и грех, бобровый лис. Если же не обращать внимания на недостатки, то водителем Максим был грамотным, в технике разбирался, не доверяя свою «ласточку» механикам, лично проводя все положенные ТО. Машина платила рыжему взаимностью, не ломаясь почём зря, даже «ножки» не раня гвоздями и прочей дорожной гадостью. Сколько Михаил ни вспоминал, на память не желали приходить случаи, чтобы у Фокса оказалось пробито колесо или выезд задерживается по причине какой-либо неисправности.

– Штырь разошёлся – не заткнуть. Как бы он Мыхалыча без соли и тапок не схарчил. Подведёт он теперь его под монастырь, помяни моё слово. Что теперь будет-то, Палыч? – Найдя искомое, водитель прикурил зажатую в зубах сигарету и, сделав первую глубокую затяжку, принялся буравить взглядом невольного собеседника.

Неопределённо пожав левым плечом, Михаил задумался об ответе. Остроносый Максимка слыл той ещё сорокой, не умеющей держать клюв на замке. Со всеми рыжими, с которыми его сводила судьба, почему-то всегда было так, и у Михаила Боярова выработался натуральный рефлекс держать с ними ухо востро, а с этим кручёным индивидуумом с быстрым взглядом и острым языком без костей, который запросто мог что-нибудь ляпнуть, не задумываясь о последствиях, следовало быть вдвойне осторожней.

– Да ничего не будет. Будто ты нашего… гх-м, г-хм, не знаешь. Поорёт, пар выпустит, соточку кошерной водки тяпнет да уймётся. В первый раз, что ли? Тем более здесь его косяк, – сплюнул на снег Михаил, делая шаг назад.

Сам он не курил и хоть относился к курильщикам равнодушно, а кое-где даже с пониманием, но дым в лицо не переносил категорически.

– С Михалыча, конечно, премию стрясут по полной программе, но что-то содрать сверх того не получится. Не то пальто, Максимка. Тут Свиягина надо драть в хвост и гриву. Причём здесь Михалыч? Ему сказали копать отсюда и до обеда, он копает. Куда, спрашивается, горный инженер смотрел? Синячил с подрядчиками, как всегда.

Шурфы набурили, а толку? Ещё вопрос – бурили ли, а?

Вон весь сказ, торчит памятником нерукотворным, сам видишь.

– Да-а, – глубоко затянувшись, обронил Максим. – Говорю тебе, Штырь Михалыча за экскаватор живьём сожрёт без соли и хлеба. Сколько баблосов за него отвалили, не в курсе?

– Не в курсе, – качнул головой Михаил, – передо мной не отчитывались. А так… По большому, цел Komatsu. Откопать, от грязи отмыть, и как новенький будет, он вниз будто по пандусу съехал, потом его породой аккуратно присыпало. Так, косметика. Чуть подрихтовать, шпатлёвочкой помазать, краской заполировать, и сойдёт за новенького. Думаю, в крайнем случае кабину поменять. Штырь пусть богу молится, что без трупов обошлось, а то светило бы ему небо в клеточку.

– А откуда типа? – швырнув бычок и проследив за его полётом до ближайшего сугроба, поинтересовался Максим, делано морщась от особо цветастых оборотов, долетавших до стоянки с места локальных разборок.

– Догадайся с первой попытки, кто Михалыча из пещеры вытаскивал?

– И что там, большая дыра? Как там, типа Эра Аса, э-э, нет, Эса Ала – мать всех пещер…

– Ух ты, какие ты слова знаешь! – перебил Михаил. – Долго учил? Мать не мать, эта… как её?

– Эса Ала, типа Пещера Ласточек. Дык канал «Дискавери», не хухры-мухры, с сынишкой по выходным смотрю иногда. Порой что-то интересное и полезное показывают, не то-то эти осточертевшие шоу про «Пусть п…т». Достали эти типа Малаховы и прочие, куда ни ткни, с каждого утюга верещат.

– Хм, – усмехнулся Михаил, которого начинало коробить от паразитирующего на языке Максима «типа». – Ласточек и гуано я там не видал, если только спелеологи в будущем не нагадят, хм. А так – да, пройма порядочная. Не поленись, сходи, глянь, пока есть возможность. Там натоптано, так что не провалишься. Через день-два спелеологов и прочих охочих набежит, не пропихнёшься.