Совок 5 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 7

— Погоди, Корнеев! — не менее охеревший Данилин все свое внимание обратил на своего секретного агента, — Ты на хера, придурок, в бабьем барахле рылся и трусы зачем спёр? Блядь, Пичкарёв, зачем тебе эти ё#аные трусы понадобились, сука?!! Ты, что, Пичкарёв, совсем на голову больной?!

— Не воровал я никаких трусов, Алексей Константинович! — исступленно прижал к груди все еще сжимаемые кулаки Пичкарёв, — Клянусь вам! — плаксиво загнусил окончательно впавший в тупую растерянность Павел Виленович, — И врёт он всё, сволочуга этот! Какие еще полдесятка?! Двое трусов в портфеле было всего! — в запальчивости выдал абсолютную правду данилинский разведчик, умолчав, однако при этом о пустой стеклотаре из-под коньяка.

На чистосердечный самооговор Пичкарёва я отреагировал тем, что молча и до предела выпучил глаза, а потом еще и широко развел в стороны руки. Показывая тем самым, что и сам я тоже обескуражен наглым признанием извращенца.

На Данилина было жалко смотреть. С покрасневшим до цвета спелого арбуза лицом, будто это он сам стырил трусы у саратовских студенток, шеф растерянно переводил взгляд то на меня, то на своего стукача. Ломая спички, он прикурил сигарету. И после первой же затяжки прошипел.

— Пошли вон! Оба!

Я не стал дожидаться, пока руководство передумает и бодрым шагом двинулся на выход. А начавший понимать, что вот прямо сейчас произошло что-то очень для него нехорошее, Пичкарёв, наоборот, со слезливыми оправданиями кинулся к майору. Трубный рёв Данилина меня настиг, когда я, не обращая внимания на находящихся в приемной Тонечку и Валентину Викторовну, уже шагнул в коридор. Останавливаться я не стал, а, напротив, прибавил шагу. Про состоявшуюся корриду я и так узнаю в мельчайших подробностях, но только чуть позже. В том, что вездесущая и всё подмечающая Тонечка зафиксирует в своей памяти все без исключения нюансы, я не сомневался. И Пичкарёва мне тоже было совсем не жаль.

У двери в кабинет меня поджидало еще одно испытание. Этим испытанием была Зуева. Несмотря на то, что наши кабинеты находились далеко и за углом, рёв шефа докатился и сюда. Это я понял по испуганным глазам Лидии Андреевны. Она стояла, вжавшись в стену и закусив кулак, а в глазах ее плескался ужас. Из всего этого я сделал вывод, что прежде Алексей Константинович в стенах Октябрьского РОВД так пронзительно не кричал.

— Кому стоим, чего ждём? — бодро поинтересовался я у начальницы, — А скажи мне, душа моя, нет ли у тебя чего-нибудь покушать?

— Покушать?! Чего-нибудь?! — глядя на меня безумными глазами, как заведенная кукла повторила за мной Зуева.

— Покушать, покушать! — подтвердил я свой запрос на белки, жиры и углеводы и легонько щелкнул Лиду по носу.

Как ни странно, но это простейшее действие вернуло мою потерянную и потрясённую начальницу в колею реальности.

— Что там произошло? — испуганным шепотом спросила Лидия Андреевна, потыкав пальчиком в сторону данилинского вопля.

— Откуда же мне знать, душа моя, орут ведь там, а я-то здесь с тобой, как видишь! — неоспоримой логикой ответил я ей, — Так есть у тебя что-нибудь из еды? — я похлопал начальницу по заднице и этим окончательно привел ее в чувство.

— Пошли! — вильнув тугой плотью, что ниже спины, Лида шагнула к своей двери и я понял, что муки голода сейчас меня оставят.

Через полчаса, будучи сытым и довольным собой, я погряз в уголовно-процессуальной макулатуре. Очнулся только тогда, когда по пути в столовую за мной зашел Гриненко.

— Рубать пойдешь? — спросил он от двери, — Пошли быстрей, пока Борис очередь занял!

Медлить я не стал и, сунув дела в сейф, направился вместе со Стасом в столовую. По пути пришлось объясниться по поводу обструкции, которой я подверг Пичкарёва.

— Вот сука! — как вкопанный посреди лестничного марша остановился опер. — Пил с нами, девок тискал и на нас же стучал! — мотая головой, как после пропущенного удара, Гриненко наконец стронулся с места. — Отмудохаю я его сегодня, паскуду! — заявил Стас решительно и я понял, что он ни разу не шутит.

— Зря! — неодобрительно возразил я, когда мы уже вошли в столовую, — Его уже Татьяна отмудохала. И Данилин с утра перцу под хвост насыпал.

К Борису успели не только мы, за нами пристроилась и Тонечка. Глаза девушки светились счастьем, которым она хотела поделиться с нами.

— Данилин Пичкарёва побил! — выпалила она, едва мы уселись за дальний столик, — Ну, не то, чтобы по-настоящему побил, — поправилась она, — А так, толкнул и эти дурацкие очки у него отобрал. И ногой на них наступил! — торжествующе глядя на нас своими круглыми глазами, выстреливала микросенсации девушка, напрочь забыв о стоящих перед ней тарелках.

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил ее Стас.

— Подслушивала и подсматривала? — присоединился я к товарищу.

— Ой, да идите вы! — презрительно фыркнула Антонина и принялась за рассольник, — Больше ничего вам не расскажу! — мстительно заявила нам интриганка.

— Тогда и мы тебе ничего не расскажем! — не менее коварно отзеркалил я ей её угрозу и тоже принялся за еду.

Продержалась Тонечка недолго. Ровно до половины порции своего рассольника.

— Данилин Пичкарёву две недели дал, чтобы тот место себе нашел! — шепотом поведала нам Мата Хари Октябрьского РОВД, — Только как он с такой рожей место себе искать будет?! — нервно хихикнула она. — А зачем он женские трусы украл? — покраснев, задала она нам со Стасом самый сокровенный и волнующий ее вопрос.

У молча сидевшего за столом и поглощавшего казенную еду Бориса, глаза полезли на лоб. Я понял, что Гриненко в проблемы Пичкарёва его не посвятил.

— Темнота! — снисходительно посмотрел на любопытную барышню Стас, — Вот выйдешь замуж и сразу все узнаешь!

— От Пичкарёва, кстати, жена собралась уходить, — продолжая мысль Гриненко, сообщил я Антонине, — Так что у тебя есть все шансы! Ты, главное, трусы свои потом прячь подальше! — не убирая серьезности с лица посоветовал я потенциальной невесте.

Если бы Борис со Стасом не заржали как стоялые жеребцы, я бы продержал Тонечку в напряженной задумчивости до последнего глотка своего компота. Но опера все испортили. Несостоявшаяся мадам нью-Пичкарёва бросила в недоеденный рассольник надкусанный кусок хлеба и стремительно ринулась из-за стола.

— Ну вот, девушку ни за что, ни про что обидели! — неодобрительно оглядел я отсмеявшихся оперов, — Грубые вы люди, товарищи сыскари! И душа у вас необычайно черствая!

— Наговариваешь ты на уголовный розыск, Корнеев! — не согласился Гриненко, пододвигая к себе тонечкину тарелку с котлетой и пюре.

— Да! — поддержал его Борис, забирая с подноса Антонины компот. — Грех это, на уголовный розыск так клеветать!

Спорить с мародерами я не стал и, завершив трапезу, понес сдавать грязную посуду. Муки совести за оставшуюся без обеда Тонечку я заглушил, убедив себя тем, что килограмма три-четыре скинуть ей будет только на пользу. Где-то в глубине сознания мелькнула и быстро погасла тень сочувствия к стукачу-язвеннику. Судя по уверенным вопросам Антонины о маниакальной тяге Пичкарёва к женскому нижнему белью, в этой его порочной страсти она уже не сомневается ни на йоту. Значит, уже сегодня, ещё до конца рабочего дня, все дамы Октябрьского РОВД утроят бдительность и затянут резинки на своих труселях до предела. А уже через месяц, вся женская часть милицейского гарнизона города, при встрече с Павлом Виленовичем будет переходить на другую сторону улицы. Н-да…

Отступление

— Да понятно, что побег был! — отхлёбывая из стакана горячий чай, поморщился Захарченко, — И побег был, и наверняка, не монашествовали они там в Саратове! Ну и что? — хмыкнув, посмотрел он на Дергачева.

— Ты поручил Корнееву найти злодея за неделю и он его нашел. И даже раньше нашел! Поручил привезти его и Саратова, так он тебе его привёз! Что не так?

Они уже больше часа сидели в кабинете начальника РОВД и обсуждали насущные райотдельские дела. И вот дошли до стоящего на контроле райкома партии дела по осквернению трупа гражданки Рылеевой. Вернее, по делу о краже у начальника Бюро судебно-медицинских экспертиз Иванова золотой авторучки.