Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазова Ксения - Страница 51

Вот это явно титан, а это… этот пьедестал Тауване рассмотреть не смог, его опрокинули и разбили на тысячи осколков. Но там все еще мерцала какая-то тень и доносился шепот. Психозритель наклонился и услышал на самой грани восприятия:

— …лучшие найбщики — это…

Ну да ладно. Судя по всему, это воспоминание удалил коллега-психозритель или кто-то с аналогичными навыками. Сработано грубовато, но эффективно. И что бы там прежде ни скрывалось, к нынешней проблеме пациентки оно отношения не имеет.

Вскоре оказалось, что разум мэтресс Дегатти отличается от обычного демона. Он оказался мозаичным, состоял будто из двух не совсем сочетающихся частей. Тауване шагал по джунглям, диким и кошмарным, но среди них то и дело встречались объекты мира смертных. Непривычные, явно не парифатские, но и безусловно не демонические.

Вот этот предмет… что это? Похоже на крохотную металлическую хижину с дверями и окнами, но у нее колеса… самобеглая карета?.. Внутри горел свет, что-то громко урчало, а под огромным окном в центре раскачивалась игрушечная балерина. Была она такой четкой и детальной, что все остальное казалось затуманенным.

Чертоги разума постепенно становились все причудливей. Изменения нарастали, вещи переставали быть равными себе, перетекали одна в другую быстрее, чем Тауване успевал моргнуть. Меняли значение и наполнение.

Похоже, разум все-таки нащупал чужака.

Тауване слегка притормаживал это силой воли, чтобы не потеряться. Пристальным взглядом он заставлял предметы застывать, оставаться неизменными, пока он на них смотрит. Так он мог хотя бы анализировать то, что его окружает.

Ему казалось, что прошло уже больше часа. Но в реальном мире минула едва ли минута, пациентка только-то закрыла глаза. Сеансы кажутся со стороны короткими, но для самого психозрителя это порой долгая и трудная экспедиция в такие места, которые затмевают Темные миры.

И они еще удивляются, за что он берет такие деньги.

Позади что-то зашуршало, и Тауване насторожился. Разум пациента может нападать на психозрителя, воспринимать его как врага.

А разум демона — еще и как пищу.

Конечно, у психозрителя есть средство экстренной эвакуации, но Тауване не собирался прибегать к нему без крайней нужды. Это вредно и для него самого, и для пациента.

Пока что на удивление неопасно. Тауване бывал в разумах безобиднейших горничных и клерков, в пучинах подсознания которых скрывались такие чудовища, каких не встретишь и в Паргороне. А тут все довольно мирно… пока что.

Вообще-то, это тревожный звонок. Чем глубже погребены монстры, тем страшнее они, когда все-таки вырываются на свободу.

Шуршание становилось все громче. А лес вокруг — все мрачнее. Деревья смыкались, просветы меж ними исчезали, тропинки превращались в узкие коридоры. Это все больше походило на какой-то жуткий лабиринт.

Вот донесся звонкий смех. Недобрый. В небе появились оскаленные рожи. Они искажались, меняли форму, перетекали одна в другую. Это все больше походило на подавленное, но все еще сильное воспоминание, иногда напоминающее о себе ночными кошмарами. Пережитый давно ужас.

Одна из самых опасных областей чертогов разума.

Шуршание смолкло. Из-под корней выглянула рыжая кошачья морда. Глаза сверкнули зеленым, и кот участливо сказал Тауване:

— Беги.

А в следующий миг тихий лес превратился в безумную вакханалию. Отовсюду стали выскакивать хохочущие, кривляющиеся монстры, клыкастые и когтистые чудища. Одни были рогаты, другие потрясали огромными дубинами, третьи вовсе не имели строгой формы.

Главным среди них был все тот же огромный шут. Но здесь он уже не выступал на арене. Его лицо исказили злоба и похоть, руки покрылись кровью, и кровь же густо покрывала промежность. Увидев Тауване, он жадно оскалился, указал на пришельца — и орда монстров бросилась со всех сторон.

Тауване раскрыл чемоданчик. Психозрителю часто приходится сталкиваться с внутренними демонами пациента. В руках доктора появился… что это за предмет?.. Сдвоенная металлическая труба с деревянной рукоятью… похоже на гномий жахатель.

В реальности Тауване не умел ими пользоваться, но в чужой психике все подчинено чужому подсознанию. Обычно в битвах с внутренними демонами он представал этаким Рыцарем Парифатом, героем с пылающим мечом, но мэтресс Дегатти считает, что у него должен быть жахатель — и у него жахатель.

Дернулся спусковой крючок. Из двойного дула вырвался сноп огня — и демон отлетел с дырой в груди. Медай Тауване перевел ствол чуть левее — и убил еще одного.

Они подлетали с огромной скоростью. Их когти почти касались кожи, но Тауване каждый раз успевал за мгновение, за долю секунды. Разум пациентки сделал его своим героем-защитником и не только нападал, но и подыгрывал. Один за другим демоны падали, дымились, погибали с истошным воем.

Последним пал демон-шут. Он оказался выносливой тварью, ему одного выстрела уже не хватило. Кроме того, он был самым опасным и постоянно призывал подмогу. Лабиринт менялся согласно его воле — настолько глубокие корни этот кошмар пустил в разуме мэтресс Дегатти.

Но вот жахатель громыхнул в последний раз. Все закончилось, все стихло. Тауване вышел на площадку, залитую кровью и нечистотами. В самом центре плавала разбитая фарфоровая кукла с белокурыми волосами. Голубые глаза слепо смотрели в небо.

— Ярыть, — только и произнес Тауване.

Ничего нового. Ему уже доводилось психозрить разумы, пережившие подобную травму. Сложно сказать, имеет ли это отношение к нынешней проблеме, но раз уж Тауване здесь, стоит внести исправления.

Он уже перебил внутренних демонов, и это само по себе немного поможет, но кошмар не кончится, если не удалить корень проблемы. Он присел рядом с куклой и снова раскрыл чемоданчик.

Теперь там было два предмета. Слева — самый обычный молоток и небольшая лопатка. Справа — набор реставрационных материалов. Клей, лак, кисточки.

Два варианта. Куклу можно либо разбить и закопать, окончательно стерев это подавленное воспоминание, либо починить, примирив разум со случившимся несчастьем.

Первый вариант гораздо проще и быстрее. Но просто стирать воспоминания нежелательно даже у обычных смертных. А конкретно это воспоминание относится к бытности пациенткой человеком, и если избавиться от него, это может усилить ее демоническую сторону. Сделать разум более… холодным и чуждым. Совсем чуть-чуть, но… лучше все-таки уделить время починке.

В чужих психиках Медаю Тауване доводилось представать в самых разных обликах и заниматься самыми разными работами. Он строил и чинил дома, шил одежду, находил в лесах потерявшихся овец. Сейчас он принялся реставрировать фарфоровую куклу, и через пару часов кропотливого труда та стала почти как новенькая.

Следы остались. Они не исчезнут окончательно. Но теперь кукла не валялась разбитой. Лес вокруг посветлел, на поляну упал луч утреннего света, и Тауване посадил куклу под дерево, на мягкий зеленый мох.

Уходя, он обернулся, и увидел на ее лице улыбку — грустную, даже печальную, но уже не искаженную болью.

Дальше кошмаров не было. Тауване шагал обычной лесной тропой. Хорошо, что он смог попутно подправить кое-что травмирующее, но это, судя по всему, не главный источник проблемы. Главный таится где-то еще, и его предстоит разыскать.

Внимание приковал дребезжащий звон. Его издавал маленький, ярко-красный… конструкт?.. нет, это просто педальный бицикл. Похожие делают гремлины, для них даже не нужна магия. Он лежал в грязи, у маленького дома, со всех сторон окруженного зарослями.

Выглядит так, словно бицикл кто-то бросил. Маленькие следы ведут в дом. Внутренний ребенок?.. это важно. Тауване всегда старался заключить союз с внутренним ребенком пациента, поскольку он может стать либо бесценным помощником, либо опасным врагом.

Внутреннего ребенка он в доме не нашел. А сам дом казался обычным, хотя во многих деталях и отличающимся от привычных мистерийских. На комоде стояла странная коробка с темным стеклом вместо одной стенки. Часы на стене вместо двадцати шести имели всего двенадцать делений, а время показывали стрелки. Вот обе достигли верхнего деления, и светильник на потолке изменил цвет — из лилового стал ярко-синим.