Гром над городом (СИ) - Голотвина Ольга - Страница 40

Пока «крабы» и «лисы» обшаривали театр, заставляя беднягу Бики отпирать все гримерки и кладовые, дверь за дверью, Ларш допрашивал очевидцев. Начал с Арчели и Гиранни: знатных барышень наверняка уже хватились родители. Скандала не будет: девушек сопровождали Зиннибран и Лейчар, но все же не стоило чересчур волновать их родню.

Допрос за допросом... Ларшу казалось, что его оплетает темное безумие. Все твердили ему, что дверь в кладовую была заперта, изнутри торчал ключ. Мирвик заколкой повернул этот ключ и открыл дверь. На полу лежал труп. Больше в кладовой никого не было. Да, была вторая дверь, на маленький балкончик (как объяснил Мирвик, чтобы проветривать наряды от нафталина). Трое – Шеркат, Лейчар и Мирвик – твердо заявили, что дверь была закрыта изнутри на засов. Остальные от ужаса и смятения засов не разглядели.

Ларш с надеждой вспомнил про окно в конце коридора, но тут же убедился, что оно надежно зарешечено.

Ларш отпустил очевидцев по домам (Шерката пришлось уговаривать уйти) и еще раз осмотрел кладовую. Да, тут не спрячешься. Негде. И сундук этот демонский весь перерыли...

На улице уже светлело, когда «лисы» и «крабы» доложили, что обшарили весь театр, заглянули во все комнаты, под каждую распроклятую скамью в зале, даже люстру спустили – не засел ли на ней кто-то в полумраке? По совету Мирвика слазали под сцену, поднялись в маленькую комнатушку наверху, куда в спектаклях на веревках поднимают всяких «летающих колдунов». Из-за ремонта занавес был снят и скатан в два рулона, так они раскатали: вдруг убийца в бархат замотался и ждет, когда они уйдут?

Надо было отдавать приказы. Разумные. А Ларш вдруг почувствовал себя мальчишкой среди взрослых. И полгода расследований, что были уже за плечами, показались детскими играми.

Огляделся. Увидел стоящую на пороге Июми – и до боли захотелось сделать то же, что сделала вчера Авита: пожертвовать маленькой богине сладкий пирог или красивую шаль. И враз, чудом разгадаются все загадки и раскроются все тайны.

Но тут Июми задумчиво произнесла:

– У нас если бхайта... ну, колдунья... прикажет – мертвец и встанет, и по воздуху полетит, и сквозь стену пройдет, и задушит кого велено. А ваши колдуньи так умеют?

Ларша даже шатнуло. Чуть не осрамился перед подчиненными, чуть не начал какой-то глупый обряд...

Не удержался, рыкнул на девчонку:

– Уйди сейчас же! На улицу!

Удивилась, но подчинилась без единого слова.

Стражники тоже удивились, но никто не успел и сло́ва сказать. Ларш сурово вопросил:

– Всё обыскали? А на крыше были?

«Лисы» и «крабы» смущенно запереглядывались. Алки присвистнул. Про крышу никто и не подумал – да и с какой бы стати?

Мирвик сообщил, что на крышу можно попасть из той самой каморки наверху, над сценой. Там есть маленькая железная дверца, запертая на замок.

Отобрав у Бики всю связку ключей, Ларш двинулся наверх по узенькой, очень крутой лесенке. Идти во весь рост было нельзя, пришлось нагнуться. Следом за ним шел Алки.

Замок приржавел, прирос к петлям. Единственный ключ, который к нему подошел по размеру, тут же застрял в скважине и отказался поворачиваться.

– Командир, может, ну его, а? – спросил Алки. – Видно же, что его с Огненных Времен никто не открывал!

– Поговори мне! – прикрикнул Ларш. – Как хочешь, так и открывай!

И тут снизу донесся – ни с кем не спутаешь! – голос Июми:

– Командир, я выполнила твой приказ! Искала снаружи! За домом, в высокой кусачей траве, лежит мертвый человек! Это его мы ищем?

Ларш тут же застучал каблуками вниз по крутым ступенькам, через плечо крикнув Алки:

– Крышу все равно осмотри!..

Да, в зарослях крапивы, между задней стеной здания и высоким забором соседнего дома, лежал мертвый Арризар.

* * *

– Все верно, – вздохнул Фагрим. – Первый удар, в висок, был смертельным. А в лоб – это убийца сразу же добавил. Видно, не понял, что уже убил. Кровь почти вся впиталась в плащ, ее не так много было.

Нагое тело Арризара лежало на большом столе с железной столешницей. Стол этот полгода назад специально заказали кузнецу. Тот, помнится, всё дознавался: к чему на столе по краю желоб, к чему в углу желобок-сток? А когда ему честно сказали: «Кровь сливать», – решил, что с ним шутят...

Стол стоял в холодном подвале Дома Стражи, под тремя большими светильниками. У стола зябко кутались в плащи Ларш и Фагрим.

– Он не защищался, – уверенно говорил Фагрим. – На руках никаких следов драки. Костяшки пальцев не сбиты, под ногтями нет ни чужой крови, ни частиц кожи, я в лупу смотрел.

– Думаешь, его кто-то... знакомый? От кого он не ждал беды?

– Скорее всего. Или опоили чем-то, и он не понимал, что с ним делают. Жаль, не могу вскрыть его желудок.

– И не думай даже! Это тебе не бродяга с улицы. Осматривай как следует, тело сегодня же надо отдать Шеркату.

– Шеркат уже знает про находку?

– Конечно. Я сам ему и сказал, зашел по дороге в Дом Стражи. Выпросил немного времени для осмотра тела.

– Как он держится?

– Спокойно. У него отличная выдержка. Главный-то удар он уже перенес – там, в театре... Еще что-то ты нашел?

– Да, есть одна странность. На лице у Арризара – следы какого-то жира. Под засохшей кровью.

– Жир? Что еще за жир?

– Есть у меня одно соображение... Надо достать образец и сравнить, но я уже сейчас почти уверен...

– Говори.

– Это театральный грим.

– Что-о?

– Да. Сын Клана мазал лицо театральным гримом.

– Погоди-ка... Мирвик рассказывал, что кузены-Лебеди любили розыгрыши. Арризар однажды в девицу переоделся. И гримировался, да... Значит, в миг убийства он был в гриме?

– Нет. Грим до убийства был стерт с лица, оставалось совсем чуть-чуть. Он, наверное, не заметил...

Сверху послышались голоса:

– Десятник, можно?

По каменной лесенке в подвал спустился Алки, за его спиной держался Мирвик.

– Ну, командир, с крышей – это ты здорово придумал, – бодро сообщил Алки. – Сломали мы замок, вылезли на крышу, поползали по птичьему помету, еле отчистились потом...

– И что? – оборвал его Ларш, которому было не до шуток.

Алки понял это, посерьезнел:

– На краю крыши нашли вот это. Зацепилось за острый край обломанной черепицы. У покойного Лебедя как раз такой плащ, верно? И было это над самыми зарослями крапивы, над тем закутком!

На ладони Алки лежала длинная нитка.

Фагрим подхватил ее, нагнулся к плащу Арризара:

– Точно! Один цвет!

Ларшу захотелось застонать, еле сдержался. Все еще больше запутывалось.

– Мирвик, – спросил он с надеждой, – на крышу есть другой выход?

– Нет, только через ту дверцу, где замок приржавел.

– А следы на крыше были, на птичьем помете?

– Может, и были, да ночью дождик прошел, размыло.

– Так. А чего ты сюда заявился? На Дом Стражи изнутри поглазеть?

– Я с новостью, – обиженно откликнулся Мирвик.

– С новостью? Ну давай, добивай меня.

– Утром явились плотники, так один скандалит. Говорит, что вчера они осмотрели весь театр, составляли список, что надо менять. Перила, ступеньки, скамьи. Сегодня приходят – а перила балкончика сломаны. А вечером еще были целы.

– Балкончика?! – рявкнул Ларш.

– А то! Балкончика, на который можно выйти из кладовой.

Ларш ладонями стиснул виски:

– Послушай... если встать на эти перила, можно дотянуться до края крыши?

Мирвик помолчал, припоминая.

– Нет, – сказал он твердо. – Крыша хоть и близко, а все-таки немного не дотянуться. У меня глаз верный, воровской... А что там ваша девчонка говорила про трупы, которые летают?

Возможно, Мирвик получил бы от Ларша по уху. Но тут без стука вошел Шеркат, спустился по лестнице. Коротко поклонился Ларшу, остальных просто не заметил. За Лебедем вошли двое слуг, остановились на ступеньках.

На господине был темный плащ, расшитый узором в виде серебряных еловых веточек. Ель – траурное дерево. Такую одежду надевали лишь тогда, когда в доме горе.