Путь под лазурным небом (СИ) - Панютин Александр - Страница 45

Отложив ритуальный кинжал, он натянул перчатку и поднял голову. Сквозь прорези маски было видно, как глаза мага вспыхнули голубоватым огоньком, однако тут же погасли. Маги, до этого внимательно наблюдавшие за «водящим» в ритуале, медленно начали отходить подальше от стола, не отрывая взгляда от мальчика лежавшего на нём.

Вскинув с зажёгшимся на ладони тёмным пламенем руку, он с силой замахнулся и ударил в центр вычерченного символа на теле мальчика. Однако ничего, кроме резко потухшего пламени не произошло. На первый взгляд. Огонь в жаровнях погас полностью, а руны же загорелись ещё ярче. Мистические огни, гулявшие по залу, словно маленькие ручейки втекали в тело на алтаре. Магия наполняющая зал вновь забушевала, и словно через воронку стала втягиваться в тело мальчишки. Несколько магов что встали у стены мгновенно свалились без сил на холодный пол, остальные же пока держались, но было ясно — не надолго.

Болезненная худоба мальчика проходила прямо на глазах. Черты лица стали более правильными и даже утончёнными, волосы мгновение очистились от грязи и расправились, став ещё длиннее. И когда все маги, кроме согнувшегося пополам «водящего» оказались на полу, а руны окончательно угасли, послышался жадный вдох, и в ту же секунду в зале вспыхнули два алых огонька.

Цепи, сковывающие тело, натянулись. Заскрипел металл и магические звенья начали мерцать от нагрузки. Одновременно с этим из ушей и носа мальчика полилась кровь. Он напрягся еще сильнее, стараясь удержать контроль над телом. Затрещал разрываемый металл, а затем раздался громкий треск. Мальчик не успел даже понять, что произошло, когда сломанные звенья упали и все тело пронзила боль. Теперь он стоял совсем голый. Из носа и ушей текла кровь, а тело покрывали огромные кровоточащие раны, нанесённые магией.

— Péisteanna trua!(Жалкие черви!) — голос не принадлежал мальчику. Не принадлежал человеку. — Tá mé Armus, mac Clíodhna. An Tiarna de Sida Laoighis.(Я Армус, сын Клидны. Владыка сида Лаоис.)

Он сделал шаг. Потом еще один. Поступь существа эхом отражалась в разумах находящихся в сознании магов. Еще один, и он приблизится к краю алтаря. Аура страха сковала всех присутствующих. Нельзя было даже пальцем пошевелить. Даже вздохнуть. Только следить за надвигающейся смертью.

— An raibh tú ag iarraidh a tionchar an-mhór dom? Beidh mé ag scrios tú.(Ты пытался доминировать надо мной? Я уничтожу тебя.)

За спиной мальчика блеснуло — защита зала наконец дала о себе знать. Десятки кольев пронзили тело существа. Смертоносные жала пронзили легкие, сердце и мозг. Разорвали связки и сухожилия и оно повалилось на пол. Теперь оно лежало в луже крови и, слабо подергиваясь, пыталось подняться. Руководивший ритуалом маг, не сводя глаз с источника кошмара, шагнул вперед, и вдруг по его телу прошла волна — темная и холодная.

— Dors, ma chérie.(Усни, мой дорогой.)

В тот же миг всё закончилось.

Труп упал с постамента на холодный пол, заливая его едва светящейся кровью.

— Et encore un échec. Supprimez tout ici.(И снова неудача. Уберите здесь всё.)

После злополучной ночи у Запретного леса прошёл почти месяц. Уже близились первые дни весны, когда меня вывели из медикаментозной комы. Первое, что я ощутил — окружившую меня тишину. Белый потолок больничной палаты был холоден и неприветлив. До моего сознания долетали только тихие голоса врачей, но они были не важны — все мысли пропали, когда пришла она. Боль. Яркая, нестерпимая и постоянная. Мне становилось всё хуже и хуже. Один за другим в бесконечном калейдоскопе бреда сменялись дни, сменялись дежурства врачей, сменялись и сами врачи.

Боль, которую приглушали магия и литры зелий, возвращаясь, разбивала сознания на кусочки мозаики, и я порой не мог даже понять, что происходит и что со мной. Терял себя в агонии, прежде чем погрузиться в бессознательность.

Лечение шло медленно, но не прекращалось ни на секунду. Целители изо всех сил старались восстановить моё тело. Они словно собирали сложную мельчайшую мозаику. Долго и кропотливо. Их усилия не были напрасны. Я понемногу приходил в себя. Пару раз даже смог сесть на кровати, опираясь руками на постель. И падал обратно, вопя от разрывающей изнутри боли. То, что со мной произошло, разрушило меня изнутри и снаружи.

— К сожалению, это не обычные травмы, мистер Поттер, — объяснял мистер Биркин — назначенный мне лечащий врач и специалист по лечению травм от темномагических проклятий. — Увечья, нанесённые магией, сами по себе труднее поддаются лечению. С виду вы, может быть, и выглядите здоровым, это отнюдь не так. Всё дело во внутренних повреждениях и нарушениях магической системы тела. То, что с вами случилось… Вам крупно повезло, что захватившая вас сущность не имела цели навредить носителю. Однако, громадный поток чужеродной магии едва не убил вас. Нам пришлось в буквальном смысле пересобрать ваше тело, чтобы вернуть его к исходному состоянию.

Прежде чем я смог твёрдо встать на ноги, на улице уже во всю расцветал апрель. Я медленно поправлялся, учился заново ходить и двигать палочкой. Благодаря зельям и упражнениям под присмотром специалистов мышцы быстро приходили в тонус, быстро возвращалась и мышечная память. К началу мая меня перестали мучать постоянные головокружение и тошнота. Тело по-прежнему изредка пронзала глухая боль, а во рту не исчезал отвратительный привкус зелий. Но в остальном я чувствовал себя хорошо. Единственное, что не давало мне покоя, — это невозможность колдовать. Временно, конечно, но подвергать себя большим нагрузкам после выписки так же не стоит некоторое время, нужное для того, что бы магия пришла в порядок.

Ближе к намечавшейся выписке меня навестил Дамблдор, разговора с которым я с нетерпением ждал. Он приходил и раньше, но по многим разным причинам поговорить у нас возможности не выдавалось. О чём можно говорить с безвольным овощем, которой может только выть в агонии?

— Директор, что с Дадли? — задал я снедающий меня вопрос, когда директор умостился на стуле напротив.

— Здравствуй, Гарри. Рад видеть тебя в хорошем самочувствии, — он улыбнулся. — С ним всё хорошо. Помфри быстро справилась с лёгким обморожением у мальчика.

— Слава Мерлину…

Я с облегчением выдохнул. С плеч свалился камень, что всё это время сдавливал меня. Дамблдор продолжил:

— К сожалению, а может и к счастью, он ничего не помнит о произошедшем. Думаю, тут постарался Квиринус. Мы решили не посвящать его в это дело. Было объявлено, что ты пострадал в результате неконтролируемого магического выброса в виде непреднамеренного перемещения в пространстве, на который среагировала защита школы. Как ты помнишь, Хогвартс не допускает несанкционированное перемещение.

— Но что это было, директор?

— Понимаешь ли, Гарри… Защита Хогвартса очень древняя и многогранная, но не работает в едином комплексе. Каждый директор старался привнести что-то новое ради безопасности учеников. И даже мне неизвестно в полной мере, что может скрывать этот замок. Запреты и комендантский час придуманы не только для соблюдения режима, а прописаны кровью тех, кто пытался разгадать древние загадки. Скажи мне, та сущность… Она говорила с тобой?

— Нет, не думаю. Точнее, не со мной. В основном она обращалась к профессору через меня. Но я не знаю, о чём она говорила. Это был не английский. Я не уверен, но было похоже на валлийский.

— У меня есть некоторые мысли на этот счёт. Я уже рассказывал тебе историю этого артефакта, и я склоняюсь к тому, что это была часть той, чем некогда была сама Моргана. Прости меня, Гарри. Если бы я только знал, что зеркало может оказаться настолько опасным, я бы ни за что не оставил его в Хогвартсе.

— Вам не за что извиниться, директор. Если бы не зеркало, кто знает, что бы случилось со мной и Дадли, — я передёрнулся от собственных мыслей. — А что стало с профессором?

— К сожалению, ни я, ни прибывшие на место авроры и невыразимцы ничего не обнаружили. Всё, что осталось от бедного Квиринуса — это кучка пепла. Я надеялся, что ты мне расскажешь.