Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 42

Они вышли за калитку и к ним подбежал, радостно поскуливая, светлый волк.

— И ты с нами иди, — пригласила рыжая. — Успеешь ещё к своим податься.

Она зашагала вперёд. Магда отстала. Поведение Арне начинало её беспокоить. Да полно, Арне ли это?

— Арне? — позвала она. Волк ткнулся ей в ноги. — Что с тобой, милый?

Волк запрыгал вокруг, как будто бы чем-то она его осчастливила.

— Арне, послушай… что ты сделал, когда нашёл меня тогда, в развалинах? Семь лет назад? Ты помнишь?

Волк тоненько заскулил, замотал мордой, а после, как собака, кинулся к ней, встал на задние лапы и передние сложил ей на плечи. Магда рухнула на землю. Волк виновато отскочил, но тут же прыгнул к ней и попытался улечься сверху. Магда, смеясь, оттолкнула его.

— Поняла, поняла! Показывать-то не надо.

— Да он это, он, — тихо сказала Денна, воротившись к ним. — Вставай, некогда разлёживаться.

— Но что с ним? Почему он ведёт себя так… так… Он же раньше всё понимал!

— Он и сейчас понимает, — пожала плечами Денна. — Не спеши. Сказала, дело есть. Сделаем — тогда и поговорим. И пойдём.

Она привела Магду к развалинам Гандулы. Догорал закат и старая крепость казалась огромным разбитым горшком на фоне темнеющего неба.

— Гляди, — повела рукой рыжая ведьма. — Нравится?

Она шагнула вперёд, подобрала что-то с земли, ударила кремнем по кресалу и зажгла факел, который укрепила на торчащую из земли подпорку. Потом другой, третий… и перед Магдой во всей красе предстала картина полного разгрома.

— Пока Вир-то шателеном был, он уж следил, — пояснила рыжая. — Приходил сюда, порядок-то наводил. А теперь, смотри. Как мальчишке-то всё передал, так смотреть противно. Фу! Щенок-то твой, барчук, ручки запачкать боится. Шателен если, так следи за своим замком! Ишь, загадили! Прозревшие-то. Им бы только ломать.

На склонах холма валялись какие-то тряпки, черепки, обломки и осколки всего, чего можно. Был безжалостно вырублены подступающие к замку деревья, земля усыпана щепками. Кое-где заметны были подсохшие уже кучки испражнений, лужи рвоты. Валялась ткань, которой проклятые отделяли место, где проходил суд, от места, где веселились вампиры или ведьмы. Поваленные шесты, столбы… разбитые бочки. Хлам, мусор, отбросы.

— Что стоишь? — удивилась рыжая. — Делом займись. Раз щенок твой, так тебе за него и отвечать. Вон, я тут лопаты припрятала, вилы даже принесла. Метла у тебя в руках. Справишься? Али помочь надо?

Магда пожала плечами.

Зрелище, конечно, было гадкое.

Она поднялась на самую вершину холма и огляделась. Работы здесь было… Свернула и отложила в сторону ткань. Её позже можно будет постирать, а после припрятать, скажем, вон в том сарае, который, на удивление, сохранился целым. Брать что-то после проклятых — себе дороже, да и припомнят они наверняка. Мусор — это просто. Магда сгребла всё в одну кучу, а после принялась сортировать. Остатки костей, разгрызенных зверьём — это закопать. Черепки — просто свалить в кучу. Тряпки, деревяшки какие-то, рваные бурдюки, остатки бочек — сжечь. Обручи, гвозди, о, вон, подкова валяется — это, наверное, отдать Денне, пусть сама решает, как поступить с железом. Не выкидывать же.

Дерь… всякую гадость — присыпать золой и закопать.

Это не сложно. Просто долго и местами противно.

Денна прошлась по развалинам, зажигая и устанавливая факелы, а после взяла метлу и присоединилась к товарке. Арне рыскал поблизости, пока рыжая не окликнула его и не велела выкопать вооон там яму, да поглубже. Да чтобы глаза не пялил. Лапами пусть копает, лапами. Чтобы волк, да копать не умел, а тем паче оборотень.

Арне подскочил к Магде, ища утешения, она взлохматила его роскошную шубу и шёпотом, на ухо, попросила не упрямиться. Работы и так до утра, если не до обеда, так неужто он не поможет?.. Арне обиженно фыркнул и убежал.

Рыжая засмеялась. Они быстро отчистили самый верхний уровень и принялись спускаться вниз. Денна тихонько запела — старую-старую песню про ярмарку, пряности и невыполнимое задание для любимой. Магде всегда казалось, что надо быть ведьмой, чтобы сделать всё так, как пелось в этой песне. Она подхватила припев и дальше они пели уже вместе. Из-за осколка крепостной стены выглянул Арне. Что-то провыл, удивительно попав с ведьмами в такт, и принялся копать яму.

Когда закончилась эта песня, Магда завела другую, колыбельную, в которой ведьма обещает своей ученице красоту, любовь, могущество… и вечную опасность от других людей. Рыжая подхватила, не дожидаясь припева.

Ведьмы управились с работой, когда не по-осеннему тёплое солнце уже достигло зенита и стало припекать. Осталась самая малость — оттащить ткань к озеру и отстирать, но Денна заявила, что пусть прозревшие сами возятся со своим тряпьём, а ей работы и так хватает. Они потушили уже почти догоревшие факелы и спустились к озеру, где Арне было строго-настрого велено отбежать от озера подальше и, если будет подглядывать, останется без ушей и хвоста. Волк обижено взвыл и убежал.

— Вот дурень-то, — беззлобно сказала рыжая ведьма, когда они сохли на берегу в одних рубашках, расстелив рядом постиранные платья. — Взрослый уже, а ума так и не нажил.

— Ты обещала объяснить, — напомнила Магда, расчёсывая мокрые волосы гребнем, который ей протянула рыжая. — За что ты с ним так?

— Дурень потому что, — охотно ответила Денна. — Не доглядел с ним Вир, а я исправляй. Молодому оборотню хоть месяц со стаей бы побегать. Особенно такому, который не родился со второй шкурой. А этот чего? Всё боялся, как бы папенька не узнал. В стаю носа не показывал, Вир его всему учил. А один разве научит? Да Вир и сам не рождённый. С ним проще было. Как оправился — живо на четыре лапы и в лес. И пока всю науку не постиг, домой не возвращался. А вы чего? Так жил, жил, а ума не нажил. Не взрослел он у тебя, потому что щенком не набегался. Вот потому и по курятникам промышлять и повадился. Щенок, как есть щенок. Людей не боится, охотиться не умеет. Он бы ещё подождал, вовсе с ума бы сошёл. Или бы в человечьем облике завыл бы, на людей бросаться бы стал, или в волчьем на задних лапах бы в замок вошёл, да сел бы на лавку. Вот я его и поймала. Нечего на моей-то земле такому дурню бегать. Ишь! Шателен нашёлся! А сам даже прибраться в замке не может. Велела своих искать. Примет стая — его счастье. Живо дурь-то выбьют. Побегает на свободе, повоет с ними, да поохотится, глядишь, и поумнеет. А он чего? К тебе бросился. Расколдуй, мол. Ну, расколдовала бы ты его, а дальше что? Свою голову-то не приставишь.

— Он не бросился, я сама сюда шла, — возразила Магда.

— И шла бы, — засмеялась рыжая. — Нашла бы ты меня, если бы не он. За что их племя не люблю — не спрячешься от них, чарами-зельями не обманешь. Всегда найдут, всегда учуют. А этот ещё дорожку запомнил. Нет, к тебе он бежал. Повезло тебе, что сама навстречу ему вышла. Слышала, дочка у тебя? Так он одичал бы, пока до тебя добрался. Выбирал бы потом, то ли дочкой твоей закусить, то ли курицей. Страха-то нет у него, одно слово, дурень. Тебя бы не тронул, помнил бы, а вот насчёт девочки не уверена.

Магда вспомнила дикие глаза выскочившего перед ней на дорогу волка и поёжилась.

— Девочка в городе, — сказала она больше для себя, чем для Денны.

— А ты зачем ко мне шла-то? — спросила рыжая ведьма. — Ежели дочку-то отослала, так, небось, давно собиралась? Рассказывай. Эй, как тебя там, Арне!

Волк высунул морду из прибрежных кустов.

— Помог, молодец. Теперь бери… лапы в лапы — и вперёд. Ищи свою стаю. Говорят, на востоке они, за Пустошью-то. Трудно тебе будет, но ты проберёшься, чай, волк, не кто-нибудь. И чтоб от людей подальше держался, слышишь? Иди вот, с мамашей своей попрощайся — и беги.

Арне кинулся к Магде и ткнулся носом в её руки. Повизгивая, подставлялся под её ласку, вылизывал лицо и тихо, жалобно, подвывал. У ведьмы разрывалось сердце.