Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 43

— Ну, будет, будет, — вмешалась Денна, когда Магда уже была готова взмолиться, чтобы рыжая сняла своё заклятие. — Не со зла говорю, а для твоей пользы. Беги, серый. И пока не научишься между зверем и человеком выбирать-то, чтобы я тебя тут не видела!

Она хлопнула волка по пушистому боку, тот обиженно взвыл, отскочил — только они его и видели.

— Жадная ты, — осуждающе сказала Денна. — Своё отдавать не любишь. Знаешь, почему ты жива осталась? Тогда, семь лет назад. Слышала я про тебя. Ведьмы-то из башни, они тоже жадные. Им бы убить тебя, а они — нет. Пожадничали. Вот ты от них и сбежала. И сама тоже жадная стала.

— А ты — нет? — в упор спросила Магда. — Не жадная?

— Жадная, — рассмеялась рыжая. — Очень жадная. Только есть жадность, когда хочешь больше, а есть — когда своё отдавать не любишь. Вот ты — очень не любишь, а так нельзя жить. Ничего не отдавать — всё потерять, не знаешь разве?

— А почему ты назвала меня его мамашей?

— Мамаша и есть. Ты ж его оборотнем сделала. Вторую жизнь ему подарила. Кто ты, если не мамаша? А что он влюблён в тебя, так это человеческая блажь. Глядишь, перерастёт-то её. А, может, и нет.

— Я дала ему отворотное зелье, — тихо сказала Магда.

Рыжая засмеялась.

— Всему тебя учить надо! Какое ж отворотное зелье, ежели он оборотень? Перекинулся туда-сюда — и нет никакого зелья. На них же ничего долго не действует, две-то шкуры у них, куда с ними справиться?

— Но ты же как-то сумела…

— Так я ему, почитай, бабкой прихожусь. Конечно, сумела. Бабку-то слушаться надо! Да и не колдовала я над ним, а просто подтолкнула маленько.

Они поели хлеба и варёных яиц, припасённых Денной, запили вином, которое принесла с собой Магда, поднялись и пошли вдоль берега Корбина к дому рыжей ведьмы.

— Рассказывай, — снова велела Денна по дороге. — Зачем ты меня искала?

Магда пожала плечами и принялась рассказывать. О себе. О своём проклятии. О бароне, о его дочери, о своём любовнике и о том, как потеряла силу. О том, как попалась в руки братьев-заступников и как убийца, проклятый, её спас. О страшном условии, которое он ей поставил — за спасение сперва Норы, потом Арне. О том, как пыталась отказаться, даже не зная, что ей будет, что отдавать. О долгих, долгих годах борьбы и отчаяния. О том, как сдалась… и о том, как не сдалась. О дочери своей, как та привязалась к «доброму дяде» и как без ведома и согласия матери проявила талант, который Магда думала, она вовсе никогда не проявит. Ведь колдовской дар — это проклятие, а девочку некому было проклинать. Рыжая ведьма слушала очень внимательно. Она казалась обычной женщиной, бедно одетой в стоптанных башмаках, одно только — по её лицу, стати, волосам никак нельзя было понять возраста, а ведь она была полна колдовских сил, когда Вир ещё был юным мальчиком. Она была обычной женщиной и вела себя тоже… обычно.

Эта женщина смогла закрепить оборотня в зверином облике…

— Ой, наворотила ты, — покачала головой Денна, когда Магда рассказала всё и уже успела охрипнуть. — Ой, наворотила… В дом проходи. Ты всё рассказала, я теперь думать буду. Спать-то не хочешь? Нет? Тогда, сделай милость, в огороде помоги?.. Грядки там перекопать-то надо, потом кур покормишь, козам корму задашь… Сама посмотри ещё, что тут переделать-то надо.

Магда пожала плечами.

— Как скажешь, хозяюшка. Где у тебя лопата?

Эрна ухватила со стола кусок хлеба с вареньем и выбежала на улицу. Ух, и весёлый был город Раног! Столько народу — да дома она бы и к старости стольких не перевидала, сколько за один день. А вон там, гляди-ка, толпа в ярких рубашках ведёт на цепи живого медведя! Бедняга! Кто ж его так поймал, несчастного?

А тут! Женщина в алом платье, да и чудном каком-то, широком, с разрезами, таких нигде и не увидишь даже, а на плече у неё птица сидит… когти! А перья-то! Ни у одного петуха таких не увидишь! А клюв-то, клюв! А птица ещё и кричит человеческим голосом! Скворец тоже может за человеком повторять, да где ему до той птицы! Вот бы себе такую!

Или вон! Мальчишка! Взрослый почти! А за ним… вот диво-дивное! Зверёк какой-то… вместо передних лап — руки и вместо задних лап — тоже руки! В курточке! Заметил, что Эрна на него смотрит, рожу скорчил! Эрна ему в ответ язык показала, вот смеху-то!

Когда она в прошлый раз у тёти гостила, та её на улицу и не выпускала даже. Берегла, мама говорит. А тут — чего бояться? Дядя Виль совсем нестрашный, хоть и плохой, но на самом деле он ведь добрый, правда? А тётя Виринея ворчит и губы поджимает. Заладила — плохой да плохой. А когда Эрна на яблоню залезла, упала и коленку расшибла, кто её перевязал и сказал, что маме не скажет, чтобы не ругалась? Откуда тёте Виринее знать? А когда дядя ушёл, мама уставать стала. Всё ворчит и ругается, да дядю поминает. Он бы сделал, да он бы помог. И про коз что-то. А козы же забавные! Только тот зверёк ещё лучше. Вот бы себе такого! А если маму попросить, она разрешит? А дядя достанет? А где такие зверьки водятся? У кого бы спросить?

Эрна уже почти решила бежать за мальчишкой (хотя тётя строго-настрого запретила уходить далеко от дома), как кто-то сзади тронул её за плечо. Девочка резко обернулась.

Ух ты!

Это ещё получше зверька будет!

Рыцарь — такого красивого она и не видела даже и не знала, что люди такие бывают!

Как в сказке… ну, не в такой, как дядя Виль рассказывал, он про рыцарей вообще мало упоминал, а герои у него все какие-то нехорошие получались, мама даже ругалась. Он просто такой человек… а рыцари — они у барона служат или сами по себе… только они обычно какие-то… ну… не такие… как-то попроще, что ли?.. Под тонким плащом на незнакомце была — ой, мамочки! — рубашка, расшитая золотом, и на поясе висел меч в драгоценных ножнах, и волосы его золотились на солнце, а глаза были ярче неба…

— Здравствуй, девочка, — приветливо улыбнулся незнакомый рыцарь. — Я тут в первый раз, ты не скажешь, здесь ли живёт госпожа Виринея?

— Здесь, здесь! — торопливо закивала Эрна. Вот ей повезло-то! — А вы заболели?

Она с сомнением оглядела ладную фигуру рыцаря. Выглядел он совершенно здоровым.

— Нет, я здоров, — подмигнул ей рыцарь.

— А если вы погадать, то тётя Виринея на любовь не гадает, — надулась девочка. — Она говорит, нечего ерундой заниматься. Она только тогда гадает, когда кто-то в беде большой. А вы вон здоровый.

— Она твоя тётя? — заинтересовался незнакомец. — Ты у неё живёшь?

— Я живу у себя дома, а тётя Виринея подруга моей мамы, а мама говорит, нечего с посторонними людьми разговаривать, а зачем вы спрашиваете?

— А маму твою как зовут? — не отставал незнакомец. Девочка почуяла недоброе и попятилась, готовясь задать стрекача. — Не бойся! Я угадаю, хочешь?

— Ты же не здешний? — удивилась девочка.

— Не здешний, а маму твою зовут Магда и она ведьма в Фирмине, верно?

— Ух ты! — пришла в восторг девочка. — А где мы живём, знаешь?

— А живёте вы в старом охотничьем домике в лесу в Фирмине.

— А вот и неправда! Маме этот дом барон отдал, ещё когда я не родилась, и грамоту пожаловал!

— Этого я не знал, — как-то грустно улыбнулся незнакомец и Эрне сразу захотелось его порадовать.

— А откуда ты про нас столько знаешь?

— Видишь ли… Я думаю, что я твой папа.

— Ух ты! Настоящий?!

У Эрны никогда не было папы. Вот у братика сразу два папы, правда, про одного нельзя говорить никому-никому, это секрет, но вот у него есть, а у Эрны ни одного. Она спрашивала у мамы, почему так, но она сказала, что папы нету и всё тут. Эрна даже у дяди Виля спрашивала, а он вообще не ответил, только глянул так… сразу спрашивать расхотелось. Эрна даже на всякий случай спросила маму, может, дядя Виль её папа, а мама сначала охнула и долго держалась за сердце, потом сказала, что никогда такого не было и быть не может. А потом ещё дольше смеялась и велела не выдумывать.

А тут! И куда лучше, чем дядя Виль! Вон какой красивый, статный! Дядя Виль, правду сказать, был человек неказистый. Мелкий какой-то и… ну, не такой красивый, как папа.