Все лгут - Гребе Камилла - Страница 52

– Он был замечательным человеком, – заявила она нам после. – Замечательным. Я ни на мгновение не поверю, что он убил свою дочь.

Прочие, упоминая предполагаемую вину Самира, были более многословны:

– Не знаю, чему верить, – признался один из его товарищей, алжирец лет тридцати с пирсингом в носу. – Мне вообще-то нравился Самир, но я знаю, что религия может сделать с человеком. Это ядовитое зелье.

А Грета, подруга Марии Фоукара, сказала так:

– Он был чудесный. Веселый, умный. Красивый. – Затем на ее лице возник намек на улыбку. – Только, может быть, не совсем надежный, – добавила она.

Когда мы попросили ее объяснить, что она имела в виду, Грета склонила голову набок.

– Я не имела в виду, что верю в то, что он убил Ясмин, или что-то такое. Нет, я так не думаю. Но он всегда ставил себя на первое место. Мне кажется, его не заботило, не ранит ли он чувства других людей.

Когда наконец мы садимся за стол в небольшом конференц-зале на работе, день уже клонится к вечеру. Манфред и я сидим с одной стороны, Биргитта – с другой.

– Я прожила год в Мадриде, – сообщает она. – Но это было в восьмидесятых, так что никаких чудес не ждите.

Я киваю и пододвигаю к ней поближе телефон:

– Все будет хорошо. Она сама немного говорит по-английски.

Биргитта пожимает плечами, глядя в свои записи.

– Ладно, ладно.

– Ты лучше всех, – говорю я.

Она бросает на меня долгий взгляд и тянется к трубке. Набирает номер и слушает отрывистые гудки. «Сейчас где-то в Мехико звонит телефон», – думаю я. Там живет Маргарита, которая может стать ключом к разгадке тайны личности Паолы.

Происходит соединение, и в трубке раздается женский голос. Слова невозможно различить – так быстро они выстреливают одно за другим.

Биргитта начинает разговор:

– ¡Ноla! Mi nombre es Birgit Malm y trabajo para la policía sueca[21].

Они разговаривают около десяти минут.

Биргитта делает пометки у себя в блокноте и кивает, как если бы Маргарита могла ее видеть. Несколько раз на ее лице появляется озабоченное выражение, как будто Маргарита чем-то ее расстроила.

Положив трубку, Биргитта откашливается и переводит взгляд на меня.

– Маргарита знала ее. Девушку звали Паола Варгас. Она была родом из Буэнавентуры, колумбийского города на побережье, к западу от Кали. Роста она была небольшого, чуть выше ста пятидесяти сантиметров. Паоле было двадцать два года, и у нее была четырехлетняя дочь, Марсела, которая осталась жить с родителями Паолы на то время, пока та отправилась работать в Швецию.

Биргитта шумно переводит дух и продолжает:

– У Паолы не было за душой ни гроша, не было образования. Она согласилась на работу в Швеции, чтобы откладывать деньги для дочки. Хотела обеспечить ей лучшее будущее.

– У Маргариты есть какие-нибудь сведения о родителях Паолы?

– Нет. Когда Паола исчезла, Маргарита решила, что она сделала это по собственной воле. Та всегда говорила Маргарите, что работать на семейство де Вег ей было непросто. В частности, мать семейства предъявляла к ней очень высокие требования. Но сильнее всего Паолу беспокоила проблема с одним из сыновей де Вег. Она не знала, как избавиться от его назойливого внимания. Маргарита была целиком и полностью уверена, что Паола сбежала именно по этой причине.

– Один из сыновей? – уточняет Манфред. – Который?

– Она не помнит его имени. Их же было трое. – Биргитта бросает взгляд на часы. – Мне нужно идти.

– У тебя тренировка по плаванию? – интересуюсь я.

– У меня жизнь. Маргарита сказала, что мы можем звонить ей по необходимости. Завтра я свяжусь с Интерполом.

– Хорошо, – говорит Манфред. – Так и поступим. Спасибо тебе за помощь.

Биргитта пожимает тощими плечами:

– Для этого я и здесь.

Затем она поднимается, подхватывает свои вещи и направляется к двери. Прежде чем выйти в коридор, Биргитта оборачивается:

– Маргарита еще кое-что упомянула. Паоле предлагали работу в США, но та отказалась. Она приняла решение ехать в Швецию, потому что считала, что здесь очень спокойно.

Будил надевает пиджак, приглаживает рукой блестящие волосы и поворачивается к нам:

– Я спешу. Через двадцать минут у меня ужин с начальником Стокгольмского полицейского управления, так что можете меня проводить.

Она подхватывает пальто, вешает на плечо сумочку и делает шаг к двери.

Мы с Манфредом следуем за ней по коридору.

– Так вы хотите попытаться разыскать ее родственников? – спрашивает она.

– Все так, – соглашается Манфред. – Завтра мы свяжемся с Интерполом.

– Но как же мы сможем подтвердить ее личность? У нас ведь нет ДНК.

– Та лаборатория в Германии, где проводили изотопный анализ фрагментов кости, сообщила нам, что женщина была родом из западной части Центральной Америки, вероятнее всего – из Колумбии. Тут все совпадает. Рост также совпадает. Она была низкорослой – около ста пятидесяти пяти сантиметров.

Будил фыркает.

– Это не идентификация, – бросает она, спускаясь по узкой спиральной лестнице. – А сережка? – добавляет она. – Разве не вы утверждали, что она принадлежала Ясмин?

– Мы продолжаем это утверждать, – соглашаюсь я.

– Но откуда же у нее сережка Ясмин?

– Может быть, от самой Ясмин? – предполагаю я.

– Ради бога, Гуннар, – привычно тянет Будил.

– Возможно, Паола украла серьгу, – пыхтит Манфред, который на лестнице отстал. Амели де Вег заявила, что за время, пока на них работала Паола, в доме пропало несколько украшений.

Будил снова фыркает:

– Такие заявления выеденного яйца не стоят. Однажды я тоже подрабатывала нянькой. И меня тоже обвинили в воровстве, когда мамаша не смогла найти свои часики. Они преспокойно лежали в ванной, рядом с успокоительными таблетками, без которых она жить не могла. – Будил ускоряет шаг, и среди каменных стен раздается эхо. – Кроме того, – добавляет она, – возникает вопрос, кто же убил Паолу?

Ни у меня, ни у Манфреда ответа нет.

– Ясмин убил Самир Фоукара, это нам известно, – продолжает она. – Это доказано в процессе расследования, несмотря на то, что правосудие его освободило. Тогда у меня возникает вопрос.

Будил внезапно останавливается и оборачивается к нам. Взгляд у нее жесткий, в осанке чувствуется уныние. Тонкая блестящая челка прикрывает бледный лоб.

– Тогда у меня возникает вопрос, уж не думаете ли вы, что Паолу тоже убил Самир. Убийство Ясмин было обусловлено вопросами чести. У отца Ясмин ведь не было причин лишать жизни колумбийскую прислугу? Или я здесь что-то упускаю?

– Нет, но… – мямлит Манфред.

– Никаких «но», – обрывает его Будил, возобновляя спуск. – Второй вопрос – кто убил Самира Фоукара? А главное – почему?

Мы спускаемся в холл. Под стук каблуков Будил скорым шагом направляется к дверям.

Не оборачиваясь, чтобы посмотреть, идем ли мы за ней, Будил выходит на улицу. Порыв ледяного ветра несет с собой отдельные снежинки. Вчерашняя снежная каша замерзла, и теперь под ногами хрустит лед.

– Что-то мы все-таки упускаем, – упорствует Будил. – Это даже вам должно быть ясно. Мне нужны доказательства и факты. А не куча притянутых за уши теорий. Я не могу тратить свое время на эту чушь. Ройте землю носом и ищите ответы.

Манфред провожает Будил взглядом, пока она не сворачивает к Ратуше.

– Она просто что-то с чем-то.

Он сплевывает на тротуар.

Я гляжу вслед Будил. Смотрю на ее разлетающиеся на ветру темные волосы, слышу перестук каблучков и наблюдаю, как под тканью пальто в такт шагам прорисовывается аппетитная попка.

– Ты прав, – с улыбкой соглашаюсь я.

Манфред бросает на меня взгляд.

– Я не могу тебя понять, Гуннар.

– Хм.

– Тебя вовсе не волнует, что она обращается с нами, как со скотом?