Авиатор: назад в СССР (СИ) - Дорин Михаил - Страница 4

— Доброе утро, — сказал я двум женщинам в разноцветных халатах, сидящих на лавочке, которые что-то яро обсуждали.

— Ой, доброе, Сережка! — воскликнула одна из них. — В школу? Откуда упал вчера, что тебя под руки привели?

— Подрался с кем-то? Не сидится вам на месте, молодым! В армию пойдешь, научат вас там... — причитала другая.

— Борисна! Ты чего такое говоришь? Иди, Сережка, учись! Потом в армию сходишь.

— Михална, не перебивай. В армию надо. Девка ни одна не взглянет. И мозги вставят на место. Вон с первого подъезда...

Дальше слушать не стал. Погода была замечательная, в воздухе аромат сирени и никаких вредных газов. Экология в норме. Определиться бы, что за город.

Тротуары и протоптанная тропинка мимо детских качелей. Турник, закреплённый между двух деревьев. Пустырь с вкопанными с двух сторон парами столбов — импровизированными футбольными воротами.

В центре квартала четырёхэтажное здание комбината бытового обслуживания или просто «Дом Быта» с большими панорамными окнами. Детский садик справа и школа через дорогу. А слева — гаражи и беседка с сидящими за столом мужиками, разыгрывающих очередную партию в домино.

— Рыба, Семеныч!

— Иваныч, дай отыграться? Век воли не видать, старуха моя домой не пустит, если опять с тобой выпьем.

— Ну, так выходные, же? Семеныч, отдыхать надо. Труд на заводе — дело серьезное...

Мой старый двор — ещё не заросший и такой родной. На душе прямо тепло стало!

На подходе к дороге, за которой были ворота школы, обнаружил отсутствие пешеходного перехода. Дети, проходившие мимо меня, особо не останавливались перед краем проезжей части. Бесстрашные что ли? А если машина? Хотя, какие машины?

Пройдя через калитку, я оказался во дворе своей старой школы. Краска ещё не осыпалась и окна не пластиковые. Сплит-системы отсутствуют. Зато над центральным входом — барельеф с изображением Ленина и годом основания школы — 1956. На всю ширину крыльца растянуто полотно с главным призывом Ильича — учиться, учиться и еще раз учиться!

Солидное заведение для моего Владимирска, как тогда назывался мой город. Это сейчас он Новоахтинск и живет в нем тысяч триста человек. А тогда если и дотягивал до ста пятидесяти, то это хорошо.

Одеты все школьники одинаково. В рубашках и обуви есть различия, а так все единообразно и, не сказать, что безобразно. Смотрится вся эта однородная масса очень симпатично. Пацаны статные, подтянутые. Кто в кедах, кто в ботинках. Пиджаки расстёгнуты или вовсе сняты. Рубашки в клетку, полоску и заправлены в штаны.

Девушки выглядят натурально в тёмно-коричневых платьях с фартуками и белыми кружевными воротничками. У кого косички, у кого карэ, кто-то просто в хвост собрал волосы. На ногах туфли, сандалии и белые гольфы. Ни грамма косметики, конфетный запах духов сливается с ароматом цветов воедино. И никаких розовых, зелёный, болотных и прочих оттенков волос. А еще — приятно смотреть на стройные, в меру упитанные, ножки из под юбок платьев, а не на худые и, разукрашенные всякими татуировками, куриные крылышки.

Все идут, общаются, смеются и не горбятся, пялясь в коробочки с лейблом в виде яблочного огрызка. А на входе в школу, словно на последнем рубеже обороны, дежурит мощного вида женщина в очках, с прической, похожей на огромное гнездо. Бордовая юбка и бежевая блузка. Вилора Брониславовна — каноничный завуч советской школы, державшей всю дисциплину в своих мощных руках.

— Пёрышкина, короткая, я сказала! — делала замечание завуч девушке, чья юбка была не установленной длины. — В понедельник, чтоб исправила. Иначе на собрании комсомола твой вопрос подыму!

Прилюдное опускание или обсуждение косяков провинившегося в то время являлось главной дисциплинарной мерой. Считалось последним «китайским» предупреждением. Могли и из комсомола выгнать!

— Родин! — окрикнул меня чей-то мужской голос. — Родин, как посадочка вчера прошла?

Ко мне приближалась группа из трех парней, выглядевших ну явно не на 17 лет. Может раньше взрослее все были? У кого-то уже были аккуратные усы щеточкой.

— Курин сказал, что будешь траву дергать за всех, — усмехнулся здоровяк, потиравший кулаки. — Что скажешь? С этим, хоть, справишься?

На пол головы выше и на пару сантиметров шире меня. Явно заносчивый и задиристый. По картотеке памяти Родина он проходил как Костя Бардин, главный задира в школе и основной соперник. В чем только мне с ним соревноваться не представляю. А вот несколько волосин у него на подбородке меня уже бесят.

— Скажу, что тебе бы побриться не мешало, Костя, — сказал я и попытался пройти мимо. Так просто меня не могли отпустить и Бардин попытался подставить подножку. Старый трюк, разгаданный мной в одно мгновение.

— Ах, ты! — воскликнул Костя, схватившись за стопу, когда я акцентировано наступил на голеностоп его выставленной ноги.

— Сейчас мы тебя отоварим! — воскликнул его усатый подручный, схватив меня за руку сзади. Бросив дипломат, я крутанулся назад. Захват его пальцев и стал заламывать большой с мизинцем. Сил в моем теле, даже при большом желании, не хватило бы, чтобы сломать эти пальцы. Слабоват Серега Родин! Мордоворот взвыл, как побитый пес и упал на колени.

Этот визг привлек внимание стоявшей на ступенях школы заведующей учебной частью. И не только Вилору Брониславовну. Вокруг было много школьников, которые не могли пройти мимо крика погибающего.

Ну и не сильно он и погибал в этот момент! Больше от неожиданности орал. Заметив приближение завуча и обратившиеся взоры, я отпустил руку и сделал вид, что помогаю подняться поверженному громиле.

— Братанчик... ой, товарищ! Давай помогу встать? Мож где болит, что поправить? — затараторил я.

— Ты сейчас Родин..., — двинулся на меня Костя, но вовремя заметил приближающуюся беду. — Давай поможем, Серега нашему товарищу, — резко переобулся он.

— Бардин и Родин, опять драка? Я не посмотрю, что вы уже здоровые лбы. Уши оторву, если узнаю за ваш очередной мордобой! — грозила завуч, тыча в нас по-очереди своим указательным пальцем.

— Все хорошо, Вилора Брониславовна. Мы друзья..., — начал оправдываться я, но бойкая тетка заняла доминирующую позицию.

— Родин, помалкивай. Ваши стычки до добра не доведут. Что или кого не поделили? — не унималась завуч.

— Да что нам делить с ним?! — сказал Костя. Звучало это пренебрежительно в мою сторону. Типо, куда ему до меня, мистера «три волосни из бороды». Я ж солидный парень. Вероятность, что Сережка Родин где-то мог ему — Бардину, дорогу перейти, исключена!

— На занятия марш. И причешитесь! — бросила нам вслед завуч и быстро зашагала в сторону угла здания.

В моей голове этот маневр Вилоры Брониславовны объяснялся желанием поймать парней за сигареткой.

Внутри школа ни чем не отличалась от моей. Бетонные полы выкрашены в коричневый цвет с немногочисленными узорами. Стены синие, переходящие в побеленный потолок. Гордо расхаживающие старшеклассники с красными повязками дежурных, словно патрульные на улицах городов. Огромный стенд с фамилиями, закончивших школу с золотой медалью и доска расписания. Всё от руки написано и красивым каллиграфическим почерком. А стен-газеты — вообще отдельный вид искусства. Как они это без фотошопа и цветного принтера делают?!

— Серый, как такое произошло вчера? Курин до сих пор в ярости, — подбежал ко мне парень, усыпанный веснушками.

— Да не помню, Мишка! Отстань, — отмахнулся я. Вот имя его вспомнил, а что ж там произошло и не вспоминается. Самому уже интересно, чего я там натворил. Кроме того, что летал и не помню ничего.

Кабинет нашёл не сразу. Пришлось напрягать память. Предполагал, что сразу смогу пользоваться всей информацией своего предшественника, но тут ещё копать и копать. Когда вошёл в класс, ко мне подлетела девушка.

Большие зелёные глаза, пухлые щечки, маленькие нос и подбородок, длинные ресницы и изогнутые брови, каштановые волосы. Та самая Аня Краснова во всей своей красе. Фигура на все шесть баллов. Я чуть не присвистнул, увидев её. Глазами пробежался сверху вниз, оценив объем форм и стройность ног. Жаль, что у Родина с ней исключительно «деловые» отношения. Хотя, что мешает их трансформировать в более «деловые»?