Проблема для некроманта – 2 . Часть вторая (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 43

– Пусти, – ласково произнес Винсент, снова пытаясь высвободить руку, не слишком, впрочем, усердно. – Заварю тебе чай с медом, поможет быстрее восстановиться.

– Лучше бы тебе отдохнуть и восстановиться. – Я села; пришлось замереть, пока не перестанет кружиться голова.

– Я-то силу не расходовал.

– И все-таки, как ты себя чувствуешь?

Он выдохнул – длинно, неровно. Притянул меня в объятья, усаживая к себе на колени. Обнял так крепко, что у меня едва снова не затрещали ребра.

– Живым. Свободным. Собой. Ты спасла меня от смерти… от участи хуже, чем смерть.

– Ты не смог меня убить. – Я шмыгнула носом, и Винсент снова прижал мою голову к плечу, погладил по голове. – Профессор говорит, что сопротивляться контролю невозможно, но у тебя получилось. Так что это ты меня спас.

Винсент тихонько хмыкнул, баюкая меня в объятьях.

– И у меня ничего бы не получилось без профессора, – добавила я. – Все, что я могла сама – пытаться…

– Я помню, – прошептал он. – Каждую твою мысль – из тех, что ты мне показала. Каждое твое слово. Я все помню.

Он коснулся моего подбородка. заставляя поднять лицо, и накрыл мои губы своими. Очень нежно, очень осторожно, как будто боялся причинить боль. Я ответила так же нежно и бережно, словно это был первый наш поцелуй. И все же прошло немало времени прежде, чем он прервался.

– А еще я помню вот это… – Винсент провел большим пальцем по моей скуле. – Мне бы в страшном сне не привиделось, что я тебя ударю.

– Это и был страшный сон. Очень страшный сон. И это был не ты. – я запустила пальцы ему в волосы. – Не казнись. Если уж на то пошло, я тоже не слишком деликатничала. Хватит об этом. Лучше поцелуй еще.

– Меняешь тему, хитрая девчонка? – улыбнулся Винсент.

– Нет. Хочу убедиться, что сейчас – не сон.

– Не сон. – Он поймал мою нижнюю губу своими, игриво потянув на себя. Я поняла намек, прижалась плотнее, скользнула языком к нему в рот.

– Знаешь, – выдохнул Винсент, когда мне пришлось отстраниться и глотнуть воздуха. – Я вспомнил еще один способ восстановить истощенный дар. И он куда лучше чая. Проверим, сработает ли в другую сторону?

Я виновато улыбнулась.

– Ты говорил, зомби не в твоем вкусе, а я сейчас мало от них отличаюсь.

Предложение выглядело и в самом деле куда лучше чая, поцелуи почти заставили забыть об усталости, но на бурную страсть я едва ли была способна. Правда, и разжимать объятья не хотелось.

– Не в моем вкусе, – подтвердил Винсент. – Но и ты не зомби. – Его ладонь скользнула по моей ноге, поднимая юбку. – Ты ведьма. Моя любимая ведьма.

Рука мужа уверенно двинулась выше по бедру, огладила изгиб, подразнила чувствительное место на пояснице – у меня на миг сбилось дыхание. Я сдвинулась, подставляясь под ласку, подняла голову. Винсент поцеловал кончик носа, проложил дорожку невесомых поцелуев по щеке к уху. Прикусил мочку, потеребив языком сережку.

– Просто позволь мне любить тебя, – щекотно шепнул он.

Его желание, пока еще не пожар, но теплый лучик, отозвалось внутри меня, согревая. Нет уж, не настолько я измотана, чтобы отказаться от этого тепла. И, что греха таить, от возможности быстрее прийти в себя.

Я потянулась к застежкам камзола. Множество обтянутых тканью пуговок – не знаю, как Винсент справлялся с ними, обычно избавляясь от одежды одним махом. Но сейчас я расстегивала пуговки одну за другой. Не торопясь, некуда было торопиться, потому что в это время муж покрывал поцелуями мое лицо, срывая вздохи, гладил спину, заставляя меня выгибаться под неспешными уверенными руками. От его ласки желание разлилось в животе, поднялось к груди, ускорив биение сердца, мурашками пробежалось по коже.

Винсент повел плечами, сбрасывая камзол. Потянул вверх мое платье, и я послушно подняла руки, позволяя освободить себя от него. Прильнула к мужу, забравшись ладонями под рубашку, спрятала лицо там, где изгиб шеи переходит в плечо, вдохнула запах его кожи, лизнула, точно пробуя на вкус. Винсент дернулся от щекотки, и я поспешила загладить вину поцелуем, еще и еще.

Коса скользнула на бок, я попыталась тряхнуть головой, чтобы перекинуть ее обратно, и обнаружила, что Винсент завладел моими волосами, разбирая косу на пряди. Позволив ему продолжать, я снова склонилась к вырезу его рубашки, то целуя, то проводя языком по ямочке между ключицами. Поползла вверх ткань сорочки, я отстранилась, чтобы Винсент снял ее с меня. Волосы рассыпались по спине, скользнули по плечам, щекотнули грудь, отчего она напряглась.

– Красиво, – прошептал муж. Пропустил сквозь пальцы прядь, потерся об нее щекой. Улыбнулся и провел этой прядью по моей груди, дразня самое чувствительное место. Я ахнула, подаваясь ему навстречу, вторая грудь удобно устроилась в его ладони, тихий стон сорвался с губ. Я стащила с мужа рубаху, открывая безупречное тело, огладила плечи, потянулась поцеловать, но Винсент мягко отстранил меня, опустил на кровать и устроился рядом.

Его руки и губы словно заново изучали мое тело: обласкали грудь, живот, прошлись по нежной коже внутренней стороны бедер, заставили меня разочарованно застонать, оказавшись совсем рядом с тем местом, что уже ныло, требуя ласки, и смешок мужа в ответ на этот стон дал понять: он прекрасно сознает, что делает. К тому времени, как он снова поднялся к груди, меня уже трясло от нетерпения.

Винсент скользнул внутрь меня, начал двигаться так же неторопливо, как действовал до сих пор, а когда я дернула бедрами, чтобы заставить его ускориться, вовсе замер, давая мне понять, кто ведет этот танец. Я откинулась на подушку, закрыв глаза и позволяя ему делать со мной что угодно. Муж снова задвигался, и теперь его дар потянулся ко мне, обнимая и обволакивая. Мир исчез за неровным дыханием, тихими стонами, растворившись друг в друге, пика мы достигли одновременно.

Дар Винсента слился с моим, и когда дурманная истома развеялась, я обнаружила, что моя сила снова охотно мне подчиняется. От усталости не осталось и следа, словно после доброго сна и прохладного утреннего душа.

– Говорил же, это лучше, чем чай, – улыбнулся муж, снова меня целуя.

– Намного лучше, – согласилась я. – Но что-то мне подсказывает, что ты не откажешься и от чая, и от чего-нибудь посущественней. А может, и покрепче.

Сейчас, когда тревога схлынула и усталость прошла, мой желудок явственно дал о себе знать, Винсент, наверное, вообще голоден как волк. А вот накатить не хотелось. Все-таки, мой муж – лучший антистресс.

– Покрепче не хочу, а поесть действительно не откажусь, – он взъерошил мне волосы. – Отдыхай, я принесу.

– Нет! – я подлетела на постели, вцепившись в его руку. – Я не устала! Погоди пару минут, приведу себя в порядок и вместе пойдем.

При одной мысли о том, чтобы выпустить его из виду накрыла паника. Наверное, не стоило ей потакать, но впечатления были еще слишком свежи. Вот высплюсь, успокоюсь и возьму себя в руки.

Винсент невесело улыбнулся.

– Я тоже боюсь оставлять тебя одну. И кажется, единственный способ с этим справиться – все-таки добраться до того гада прежде, чем он доберется до нас.

– «Он» – уточнила я. – Ты запомнил, кто это?

– Нет. – Винсент покачал головой. – Я уверен, что это мужчина, но… – Он говорил медленно, и я ощутила его недоумение. – Не понимаю. Я смотрел на него, разговаривал, но не помню ни лица, ни голоса. Ты точно исправила все? В смысле, я не хочу сказать, будто ты что-то упустила, такого вообще…

Я накрыла пальцами его губы, чтобы помолчал и немного успокоился. Конечно, после такого одна мысль о чужом влиянии, возможно, оставшемся в разуме, встревожит кого угодно. Я посмотрела ауру еще раз.

– Искажений я не вижу. Но если ты разговаривал с тем человеком, когда он уже контролировал твой разум, ничего удивительного, что ты просто не запомнил его.

– Поясни, – нахмурился Винсент. – Я помню, что узнал его и удивился заботе. Но если я помню это, как могу забыть лицо? Если он заставил меня забыть, значит, после того, как вы вернули мне разум, я должен бы…