Без плана Б (ЛП) - Чайлд Эндрю - Страница 10

Первый голос ответил, но тише:

— Они могут остаться в больнице на ночь. Любой следователь может допросить их утром, если захочет. Лучше всего на всякий случай огородить участок.

Ричер лежал на крыше и наблюдал за прибытием скорой помощи. Двое парамедиков погрузили нападавших на двое носилок, погрузили в машину и уехали. Спустя несколько минут уехали и полицейские. Ричер оставался на крыше еще час, пока полностью не убедился, что здесь не прячется какой-нибудь коп, а также не гуляет какой-нибудь любопытный гость отеля. Затем он спустился с крыши и пошел к стойке регистрации. Пара уже уходила. Мужчина и женщина выглядели молодо. Взволнованы. Счастливы.

За стойкой регистрации Ричер застал того же человека в той же нелепой одежде, который выглядел все таким же болезненным и недоедающим. Он увидел Ричера и спросил:

— Ты в порядке?

— Да. А что? — ответил Ричер.

— Копы тебя уже отпустили?

— Они меня и не задерживали. Я вышел прогуляться. Я вернулся и застал дверь с приклеенной полицейской лентой. Что случилось?

— Это не моя вина. Пришли двое незнакомцев и попросили меня дать им ключ.

— Ты звонил девятьсот одиннадцать?

— Полагаю, это сделал гость из одиннадцатой. Он такой засранец.

— Я же говорил, что не хочу соседей.

Мужчина достал из кармана двадцать долларов и передал их Ричеру.

— Он приходит регулярно. Со своей девушкой. Она такая же сволочь, как и он. Одиннадцатая — их любимая комната. Он очень настаивал. Сожалею.

Ричер вернул ему двадцатку.

— Дай мне другую комнату. Никаких соседей. На этот раз без оправданий.

Найди работу, которую любишь, и тебе не придется работать ни одного дня в жизни.

Это повторял отец Льва Эмерсона много лет назад, когда его сын еще учился в старшей школе. Идея была далеко не оригинальна. Это не было результатом революционного мышления. Но, тем не менее, совет звучал логично. Старый мистер Эмерсон тоже придерживался этого принципа. Он умер счастливым в возрасте семидесяти четырех лет на своем рабочем месте после того, как всю жизнь изготавливал женские шляпы в своей маленькой мастерской в Бруклине. Лев Эмерсон последовал совету своего отца с таким же энтузиазмом, как и его старик. В конце концов, однако, он пошел по пути, который его отец никогда не предвидел.

На первый взгляд, Лев Эмерсон владел и руководил компанией, специализирующейся на противопожарной безопасности. Ее штаб-квартира находилась на неприметном складе на юге Чикаго. Его компания была абсолютно законной. Он имел хорошую репутацию перед властями штата Иллинойс. У него был устав. Акционеры. Директора. Служащие. Он работал с поставщиками известных брендов. Было много клиентов, большинство из которых были довольны. Он платил налоги. Он спонсировал местную детскую команду по софтболу. Все это служило прикрытие для других поставок, которые Эмерсон получал от менее известных поставщиков.

Основная часть официально объявленных доходов компании приходилась на продажу установок пожаротушения и систем сигнализации. Они были очень востребованы домовладельцами, офисами и промышленной недвижимостью в Чикаго. Постоянно появлялись новые клиенты. Старые установки нуждались в техническом обслуживании и модернизации. Такие компании, как у Эмерсона, зарабатывали много денег. Не важно, что законы и правила менялись слишком часто. Иногда требование, которое было разрешено в правилами, объявлялось опасным на следующий год. А еще через год все возвращалось на круги своя. Все эти изменения служили тайным интересам. Так всегда было в Городе Ветров, как они называли Чикаго. Кто-то набивал карманы. Компании получали новые заказы. Речь шла о многих компаниях. В том числе и Эмерсона. Основой его бизнеса были корпоративные клиенты, но это не означало, что он не обращал внимания на мелкие заказы. Эмерсон настаивал на том, чтобы компания предлагала полный спектр услуг и простым людям, заботящимся о безопасности собственного жилья. Это помогло компании расширить свою клиентскую базу, что хорошо сказалось на бизнесе. Постоянный приток универсалов и фургонов на парковку усиливал впечатление, что фирма вполне обычная. Это тоже хорошо, но по совершенно другой причине.

Имя Эмерсона могло быть написано над дверями фирмы, но он не имел ничего общего с законной, нормальной стороной бизнеса. Поэтому он нанял людей, которые знали, что делают. Те, кому он доверял, которые не засунут руки в кассу. Он позволял им делать свою работу. С одной стороны, потому что он умел делегировать права и обязанности. С другой стороны, потому что он не проявлял никакого интереса к системам пожаротушения, сигнализации и прочим устройствам для предотвращения пожаров. У Эмерсона был другой, параллельный бизнес.

И это была та работа, которую он любил.

Заказы, которые Эмерсон лично принимал и выполнял, попадали в две категории. Одни были похожи на несчастные случаи. Другие — нет. Работа, которая он только что закончил, не была похожа на несчастный случай. Это был шедевр. Несомненно преднамеренный. Но никто не сможет связать его с Эмерсоном. Или с его клиентом. Тем не менее, послание было недвусмысленным. Почерк был бы характерным и уникальным. Таким образом, если бы человек, которому было адресовано послание, оказался слишком глупым или тупым, его можно было бы повторить более четко и категорично.

Эмерсон понимал, что будет преувеличением сказать, что он все еще заканчивает работу. Фактически его работа была завершена. Ему больше не нужно было ничего делать. Он больше ничего не мог сделать. Его присутствие никак не повлияло бы на результат. Эмерсон мог находиться за сотни километров отсюда, и его отсутствие никак бы не отразилось. Четверо его людей уже находились в сотнях километров отсюда. Они ехали на базу в двух совершенно невзрачных и, следовательно, анонимных белых грузовых фургонах. По прибытии они очистили оборудование и подготовились к следующему проекту. Он мог уехать с ними. И он поступил бы разумно. Но Эмерсон остался. Он любил смотреть. Он должен был смотреть.

К черту благоразумие!

Это была работа, которую он любил.

Эмерсон стоял на Мемориальном мосту Талмаджа в Джорджии в шестидесяти метрах над рекой Саванна, на полпути между материком и островом Хатчинсон. Эта полоска суши посреди реки отделяла Джорджию от Южной Каролины. Он оперся руками на бетонные перила с западной стороны. Рядом с ним стоял Грейбер, его правая рука. Он также опирается на перила. Его поза была абсолютно такой же, только Грейбер был немного ниже. Немного моложе. И не настолько предан… профессии.

Мост не был предназначен для пешеходов. Тротуара не было. Велосипедной дорожки не было. Но еще на этапе планирования архитекторы предвидели возможность повреждения или аварии автомобилей. Город не мог позволить себе перекрыть столь важную дорожную артерию. Даже ненадолго. В любом направлении. Поэтому архитекторы спроектировали очень широкий банкет. С каждой стороны. И вполне сознательно предоставили ему возможность взять на себя трафик в случае необходимости. В то же время банкет, о котором идет речь, был достаточно широким, чтобы позволить некоторым более смелым гражданам Саванны бегать или ходить по мосту. Это предоставило идеальную возможность обоим мужчинам насладиться живописным видом в сумерках.

Если бы Эмерсон был обычным туристом, его взгляд был бы обращен в другую сторону. За спину. На Старый город. На утопающие в зелени площади, мощеные улицы, живописные дома и старые общественные здания, увенчанные куполами. Кусочек богатой истории, окутанный золотистым светом, отраженным в неспокойных водах реки. Но Эмерсон не интересовался туристическими достопримечательностями. Ему было наплевать на колониальное прошлое города, и его не волновало, насколько старый город соответствует первоначальным планам его основателей. Нет, Эмерсон интересовался промышленной зоной Саванны. Точнее, портом, протянувшимся перед ним. Огромный клубок терминалов, резервуаров и складов занял западное побережье реки. А точнее — одним зданием. Складом. Большим складом с белыми жестяными стенами и белой листовой крышей.