Дамский негодник - Милевская Людмила Ивановна - Страница 14

— Я ни разу на фабрике не была, — краснея, призналась Марина.

Карапет Ашотович ее успокоил:

— Не волнуйся, сторож позвонит Михаилу, Миша распорядится нас пропустить.

Однако вышла заминка, сторож не смог дозвониться до владельца фабрики: кабинетный телефон Калоева не отвечал. И мобильный был отключен.

— А далеко ли до офиса от проходной? — спросила Марина.

— Да вот он, офис, рядом совсем, — сторож кивнул на открытую дверь, в проеме которой виднелось серое здание. — Кабинет шефа на моей стороне, второе окно от угла.

— На каком этаже? — спросил Карапет Ашотович. — Может, мы до него докричимся?

Сторож не возражал:

— Да, пожалуйста. Он точно там, не выходил, у него и окошко открыто, видите, на третьем этаже оно единственное распахнуто.

— Миша-а! — поставив ладони рупором, закричала Марина. — Мишенька-а! Мы приехали!

Ее голос потонул в грохоте грузовика, который подкатил к проходной, скрежеща и громыхая прицепом. Сторож не спешил открывать ворота; грузовик затормозил, из кабины высунулся сердитый водитель.

— Трофимыч, ты че стоишь? Давай открывай, — рявкнул он, не выключая двигателя.

Трофимыч махнул рукой:

— Да погоди ты, не до тебя! Шеф куда-то пропал! И выключи ты свою тарахтелку, а то мы не докричимся.

Водитель послушно заглушил двигатель, и Марина закричала, снова ставя ладони рупором:

— Миша-а! Нас не пускают!

К ней подключился и Сасунян.

— Михаил! Выходи, подлый трус! — дурашливо завопил он, запрокинув голову и глядя на третий этаж.

Дальнейшее произошло неожиданно и мгновенно. Из распахнутого окна вдруг вылетел громкий звук, похожий на выстрел; Михаил Калоев выглянул, что-то вскрикнул и снова исчез.

— Убили-и! — заголосила Марина.

Она смела с пути сторожа и сломя голову понеслась на территорию фабрики, к офису. Сасунян помчался за ней, сторож кинулся за Сасуняном, но водитель грузовика зафырчал вновь мотором, оглушительно забибикал и заревел:

— Трофимыч, ты что, обалдел?! А ну раздвигай ворота! Я простаивать не могу, у меня график!

Трофимыч, поспешно открыв входную дверь офиса, впустил Калоеву и Сасуняна, а сам вынужден был вернуться на пост.

Марина с Карапетом Ашотовичем ворвались в холл. Лифта в здании не было, на третий этаж бежали по лестнице. Марина первая влетела в кабинет и так пронзительно завизжала, что у Сасуняна волосы встали дыбом. Он бросился следом за ней в комнату и отшатнулся.

Михаил лежал на полу в луже крови с простреленной головой. Марина, прислонясь к стене, истошно вопила. Карапет Ашотович кинулся к другу. От отчаяния и в последней надежде он попытался нащупать пульс Михаила и тут-то обнаружил в его руке пистолет. Сасунян растерянно оглянулся на умолкнувшую Марину и, не слыша себя, глухо спросил:

— Мишка, что, застрелился?

Она неистово затрясла головой и, прижимая к груди побелевшими пальцами сумочку, вновь завизжала:

— Его убили! Убили-и!

Марина забилась в истерике. Карапет Ашотович выглянул в окно и крикнул Трофимычу:

— «Скорую» и милицию вызывайте!

— А почему милиция не прислушалась к Марине? Почему сразу отклонили версию об убийстве Калоева? — спросила Далила, когда Сасунян закончил рассказ.

Красивые брови Карапета Ашотовича стремительно изогнулись.

— Да как же эту версию серьезно рассматривать? — спросил он. — Дверь на улицу там одна, на всех окнах решетки, а здание офиса отлично просматривается по всему периметру.

— Каким образом?

— С постового монитора. Трофимыч клянется, что с этого монитора глаз не спускал с тех самых пор, как дверь нам открыл.

Далила напомнила:

— Но на территорию фабрики въезжал грузовик, значит, Трофимыч мог на секунду отвлечься.

Сасунян отрицательно потряс головой:

— Открыть ворота проще простого: нажал кнопку и жди, когда они сами разъедутся. Нет, Трофимыч за зданием офиса четко следил.

— Почему? Он же еще не знал, что Калоев убит.

— Но выстрел он слышал, к тому же дверь открыл нам с Мариной, а мы для него чужие. Нет, я думаю, Трофимыч не врет, он четко следил и правильно утверждает, что вокруг здания не было ни души. Да и позже проверили все решетки. «Опера» их осматривали.

— И что?

— Целехоньки. Марина в шоке. Она просто не может поверить в самоубийство. Я сам не могу, но факт есть факт: пистолет был у Миши в руке, а в кабинете, как и во всем офисе, ни души.

Далила задумалась:

— Да-а, история странная. Пока вы рассказывали, меня не покидало ощущение, что эту историю я уже слышала.

Сасунян удивился:

— Где же такую услышишь?

— А не мог убийца спрятаться в офисе, а потом, когда приехала милиция, «Скорая» и поднялась суматоха, под шумок незаметно выскользнуть с территории фабрики? — спросила Далила.

Карапет Ашотович согласился:

— Мог, но не выскользнул. Суматоха и в самом деле была, но с видеокамер ведется запись. Позже все ленты тщательно просмотрели, подсчитали всех вышедших и вошедших. И ночью к офису никто чужой не подходил. Видеокамера над входом зафиксировала, как поздно вечером в дверь вошел Миша, и все. Больше никакого движения не было. Следующие, уже утром, были мы: Трофимыч, я и Марина. Время фиксируется. Потом я вывел Марину, затем, минут десять спустя, вошли «опера».

Далила удивилась:

— Вы покинули офис, не дожидаясь милиции?

Сасунян, тряхнув аккуратно стриженной головой, подтвердил:

— Ну да. Я повез в больницу Марину.

— И сторож вам разрешил выехать с территории фабрики?

— А что он мог сделать? У Марины слабые нервы, она потеряла сознание. Я не мог рисковать ее жизнью, дожидаясь «Скорую помощь». Между прочим, доктора утверждают, что я ее спас.

— Даже так, а что ей угрожало? — поинтересовалась Далила. — У нее неполадки с сердцем?

На лице Карапета Ашотовича отразилось сочувствие.

— Нет, — сказал он, — сердце Марины в порядке, у нее сахарный диабет. От стресса сахар в крови подскочил до опасного уровня. Не успей я вовремя доставить Марину в больницу, она могла бы впасть в кому и умереть.

— Да, — согласилась Далила, — диабетическая кома — это очень опасно. Вы действительно спасли Калоевой жизнь. Она это понимает?

Сасунян грустно кивнул:

— Думаю, да.

— И все равно не желает вас видеть?

— Даже слышать не хочет. Я ей звоню, Марина трубку бросает.

Самсонова поразилась:

— Но почему?

Карапет Ашотович, растерянно пожимая плечами, признался:

— Не знаю. Она же со мной не говорит.

— Но вы что-то предполагаете?

Он вздохнул:

— Предположений несколько. Марина и слышать не желает о самоубийстве. Твердит: «Миша не способен, он жизнелюб». Возможно, поэтому она сердится на меня. Ведь я поверил в самоубийство.

Сасунян замолчал.

— Вторая версия связана с женщиной? — догадалась Далила. — С чьей? С вашей? Или с женщиной покойного Михаила?

Карапет Ашотович опять вздохнул и ошарашил Далилу:

— И то и другое. Сначала Анфиса была моей девушкой, — смущенно признался он, — но Михаил серьезно запал на нее, пришлось уступить.

Самсонова побледнела:

— Вы сказали, Анфиса?

— Ну да.

Карапет Ашотович продолжал говорить, но голос его доносился словно издалека.

— Из благородства я уступил девушку другу. Так часто бывало. Мишка никогда не умел очаровывать дам, приходилось ему помогать, — откровенничал Сасунян. — И все нам сходило с рук, а вот про Анфису Марина как-то узнала. Хуже всего, что узнала она даже то, что я познакомил Михаила с Анфисой. Думаю, именно этого она мне и не может простить. Марина мне доверяла, а, выходит, я ее предал. Иной раз подумаю, будь проклята эта Анфиса! В недобрый час она мне подвернулась.

— А как фамилия этой Анфисы? — нервно сглотнув, перебила его Далила.

Карапет Ашотович призадумался и виновато признался:

— К своему стыду, кажется, я забыл.

— Может, Анфиса Пекалова?

— Точно, Пекалова, — обрадовался Сасунян. — Анфиска Пекалова, девчонка с хитринкой, но очень забавная. Как я забыл? Ведь поначалу я над Мишкой так и подшучивал: «Ну что, опекаешь свою Пекалову?» Он ее хорошо опекал, дом огромный купил в Сестрорецке, в самом престижном месте, в курортной зоне. К дому мебель, машину. Теперь трудно Анфисе придется без Миши. Как это все содержать?