Отряд «Авангард»: Клинок пери. Багровая графиня. Тёмный Наследник - Гаглоев Евгений Фронтикович - Страница 31

До Никиты дошло, в какую компанию он попал. Кажется, это были те самые сектанты, на которых уже несколько месяцев безрезультатно охотилась вся полиция Санкт-Эринбурга.

– Черт! – в сердцах выдохнул он.

– Хорошая обувка, – проговорил тем временем черногубый. – Новая совсем.

– Продадим, – буркнул старик.

– Чего это сразу продадим? Я, может, и сам еще поношу! Лишь бы размер подошел… Может, это дар от Темного повелителя?

– Ладно. Тогда костюм продадим. Шикарный костюмчик, явно бешеных денег стоит! Повелитель не будет против небольшого обогащения.

– Так я вам его и отдал, – тихо произнес Никита.

– А кто тебя спрашивать будет? – ухмыльнулся старик, показав длинные желтые зубы. – А ну-ка, ребята, давайте поднимем его.

Никиту грубо подхватили под мышки, рывком вздернули вверх и поставили на ноги. Острая галька тут же впилась в босые ступни. Они втащили его на небольшое возвышение и прижали спиной к надгробному камню в полтора человеческих роста высотой. Старик вновь прижал лезвие ножа к его горлу.

– Снимите с парнишки костюм, – велел он. – Для жертвоприношения он не нужен. А кровью зальем – никогда в жизни потом не продадим! И сорочку не забудьте.

Черногубый расстегнул на Никите рубашку, намереваясь снять ее вместе с пиджаком, и тут в полумраке блеснул золотой медальон. Сектанты ошалели.

– Амулет! Я чувствую его мощь! Темный повелитель решил сделать подарок своим жалким рабам! А наш сегодняшний виктим не так прост, как кажется. – Старик противно рассмеялся. – Сначала ствол, потом деньги, костюм, а теперь еще и это…

Он протянул руку с длинными черными ногтями и схватил цепочку. Никита резко дернулся, но сектанты держали крепко. Старик наклонился к его уху и произнес:

– Что ж ты рыпаешься, негодник? Вон ты у нас какой чистенький! – Он обнюхал Никиту, словно дикий зверь. – И пахнет от тебя хорошо, так бы и съел.

Никита посмотрел в его мутные глаза:

– Наклонись-ка поближе, старче. Я тоже кое-что тебе прошепчу.

– Ну давай, – усмехнулся старик.

Он приблизился к Никите вплотную, и в тот же миг Легостаев со всей силы ударил его головой. Старик от неожиданности повалился на гравийную дорожку, схватился за свой разбитый нос и начал кататься по камням, вопя от боли. Нож выпал из его руки.

Никита стряхнул с плеч пиджак и расстегнутую рубашку, сгреб за шиворот типа с черными губами и с силой ударил его о памятник. Затем схватил за грудки напарника черногубого, прижал к гранитному постаменту и три раза впечатал свой кулак ему промеж глаз.

Черногубый с ревом бросился на Легостаева сзади. Никита отпустил его приятеля, который послушно обмяк, резко крутанулся и с разворота ударил сектанта ногой. Парня отбросило назад, он неуклюже перевалился через низкую оградку и рухнул на надгробную плиту Казаковых.

В это время старик поднялся на ноги и, схватив со скамейки пистолет, пошел на Легостаева. Его лицо, залитое кровью, исказилось от бешенства, глаза смотрели с дикой злобой, ствол дергался в трясущейся руке. Никита выпрямился и спокойно ждал, когда тот приблизится.

– Ах ты, поганец! – взревел старик. – Да я тебе мозги вышибу!

– Попробуй. – Легостаев был само спокойствие.

Старик вскинул оружие и несколько раз нажал на курок. Пистолет издавал лишь холостые щелчки. Бандит перевел растерянный взгляд на Никиту и тут же получил от него пяткой в лоб. Старик рухнул как подкошенный, ударился затылком о надгробный камень и мешком повалился на потерявшего сознание подельника.

Никита повернулся, чтобы взять со скамейки свои вещи, и в этот момент на него налетели еще двое. Откуда они появились, он так и не понял. Эти оказались покрепче предыдущих, они сбили парня с ног и уселись на него сверху. Старик поднялся и, вытирая кровь с лица, подошел к Легостаеву.

– За это, гаденыш, Повелитель тебя по головке не погладит! – Он поставил ногу на шею парню, прижав его к земле. – Самое время для начала церемонии, – процедил он сквозь зубы. – А ну-ка, ребята, вяжите его к надгробию. Сегодня мы отведаем чистой плоти во имя нашего Темного господаря и напьемся крови, дабы умилостивить его. И Темный повелитель ниспошлет нам свое благословление.

Дело принимало неприятный оборот. Никита дернулся, пытаясь вырваться, но силы были явно неравны. К тому времени остальные подельники старика тоже пришли в себя. Вчетвером они подтащили своего пленника к надгробию, и старик достал из-за памятника смотанную в клубок толстую веревку. Никите обмотали запястья, а затем крепко привязали за руки к каменным выступам.

– Мужики, вы совсем озверели? – хмуро проговорил Никита. – Я же невкусный.

Один из них ущипнул Легостаева за бок и хохотнул:

– Жира в тебе и впрямь маловато, но нам сойдет! Знатный пистолет, – сказал он старику. – Что собираешься с ним делать?

– Возьми его себе, – отмахнулся старый людоед. – Меня другое интересует…

Он сорвал с Никиты медальон и торопливо убрал к себе в карман плаща. В его руке вновь оказался нож. Другие сектанты поставили на гранитном возвышении в круг шесть черных свечей. Черногубый начал чертить мелом затейливые символы, что-то беззвучно бормоча себе под нос.

Старик остановился перед Никитой и выставил нож перед собой.

– О, Владыка теней, – нараспев заговорил он. – Обрати свой пламенный взор на жалких рабов своих. Прими наш дар и не обдели нас своим покровительством…

Никита, затаив дыхание, наблюдал за дрожащим кончиком ножа. В этот момент Илларион в его голове недовольно заворчал:

– Ну и времена настали, хоть вообще на улице не появляйся. Что, парень, опять влип?

– Вроде того, – мысленно ответил Никита, не сводя глаз с ножа. – И все из-за тебя. У меня больше нет сил оборотня, а то бы я им показал.

– Хочешь, помогу? Тогда впусти меня ненадолго. Я сумею тебя освободить…

– Ага, как же.

– При таких обстоятельствах тебе лучше довериться мне. Я ведь заинтересован в сохранении этого тела не меньше тебя. В чьей оболочке я еще смогу возродиться, если тебя сейчас выпотрошат?

– В этом есть резон, – неохотно согласился Никита. Делать и правда было нечего. – Ладно, давай, только ненадолго.

Илларион в его голове громко и как-то хищно расхохотался.

Старик закончил молитву и направил острие ножа в середину груди распятого. Он уже собирался нанести удар, когда другие члены секты, стоявшие рядом, вдруг испуганно зашептались. Старик поднял глаза на парня да так и замер.

Глаза у того стали желтыми, кошачьими, с вертикальными узкими зрачками. Он окинул сектантов хищным взглядом и оскалил клыки, длинные и острые, как у дикой кошки. Парень оперся на державшие его на весу веревки и с силой ударил старика обеими ногами в грудь. Тот с воплем слетел с постамента, выронив нож.

А пленник подтянул ноги вверх, весь сжался, словно пружина, дернулся, и веревки с треском лопнули. Парень задрал голову к небу и издал громкий звериный рык. Из его пальцев выдвинулись острые когти. Черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, стали гуще и длиннее. От головы по всему телу черной волной разлилась короткая иссиня-черная шерсть. Он сел на надгробии, подобно кошмарной горгулье, и еще раз пристально осмотрел опешивших сектантов, словно выбирая, с кого начать, а затем прыгнул на ближайшего людоеда.

Старик, воя от ужаса, ползал по гранитным ступеням:

– Темный повелитель! Владыка тьмы! Защити своих детей…

Его сообщники, казалось, окаменели от ужаса, и только когда всех окатило струей крови, они, завопив, бросились бежать в центральную часть кладбища и к выходу, где стояла будка сторожа. Но никто не успел пробежать больше десятка метров.

Сначала Илларион в теле Никиты настиг самого молодого, черногубого. Мощный удар когтями вспорол спину сектанта через кожаный плащ. Бандит коротко взвизгнул и повалился в траву. Второй сектант получил такой мощный удар, что перелетел через две старые могилы и, как тряпочная кукла, повис на чугунной ограде, напоровшись на острые пики. Третьему сектанту оборотень с разбегу запрыгнул на спину и с громким хрустом вмял его в сырую и мягкую после дождя землю.