Судьба Вайлет и Люка (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 52

Боже, ей должно быть больно. Я встаю и иду к двери спальни. Она заперта, поэтому я стучу. Требуется еще несколько ударов, прежде чем она открывает дверь с выражением на лице, которое вонзается мне в грудь. Она не плачет, не хмурится и не расстраивается. Она просто выглядит так, будто тонет в нехватке эмоций. На столе в углу стоит небольшой телевизор, а на экране тот же новостной канал, который я только что смотрел.

Она бросает один взгляд на мое лицо и говорит:

— Не спрашивай меня. — Затем она отступает от двери и плюхается на кровать. Отчаяние проникает в ее голос. — Пожалуйста, только не спрашивай меня об этом.

Какого черта мне не спросить ее? Ее родителей убили? Так много вопросов. Я хочу понять ее жизнь, ее, и, что хуже всего, я просто хочу обнять ее и сказать ей, что все будет хорошо, как мне хотелось бы, чтобы кто-то сделал для меня после смерти Эми. Но это то, чего хотел я, и я понятия не имею, хочет ли этого она. Единственное, что я знаю, это то, что она просила меня ни о чем ее не спрашивать, и, если она этого хочет, я дам ей это.

— Я собираюсь пойти взять что-нибудь поесть, — говорю я ей, цепляясь за дверной косяк и подавляя желание засыпать ее вопросами. — Ты хочешь пойти со мной?

Она качает головой, глядя в потолок; ее руки свисают с кровати.

— Нет, спасибо.

— Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?

— Если хочешь.

— Хорошо, я принесу тебе что-нибудь, — говорю я, отпуская дверной косяк. — Или, если хочешь, я могу просто остаться и потусоваться с тобой.

— Я хочу побыть одна, — шепчет она. — Пожалуйста, просто иди. Мне сейчас нужно побыть одной. — Она тянется к фиолетовому плюшевому мишке на кровати, обнимает его и переворачивается. Требуется много сил, чтобы не лечь в постель и не обнять ее, но я этого не делаю, потому что она попросила меня этого не делать.

Вайолет

Сегодняшний день превращается в самый дерьмовый день из всех дней в дерьмовой истории, из которой состоит моя жизнь. Все шло хорошо. Двенадцатое утро подряд я вставала в своей новой квартире на новой кровати и впервые не был дезориентирована. Хорошее начало. Потом я читала книгу, которая расслабляла, и я не думала все время о своих родителях или их смерти. Вдобавок я не видела Люка все утро. Я избегаю его с тех пор, как он узнал о моих родителях, потому что не хочу, чтобы он смотрел на меня с жалостью в глазах. Я не хочу, чтобы он задавал вопросы. Я не хочу, чтобы он узнал все подробности, например, как я нашла своих родителей. По крайней мере, в новостях об этом не говорили.

Я сосредоточилась на том, чтобы двигаться вперед и вернуться к тому месту, где я была до того, как все это произошло, до того, как дело было вновь открыто, до того, как появился Люк, и в моей жизни больше не было только меня. Мне нужно вернуть голову туда, где она была раньше, снова стать независимой Вайолет.

Он еще даже не въехал в нашу комнату, наверное, потому, что я его спугнула. Он поставил несколько коробок в шкаф, но я думаю, что он хранит свою одежду в спортивной сумке в гостиной. Он также ничего не сказал об этом, и я не знаю, как я к этому отношусь. Я продолжаю говорить себе, что это хорошо, пространство — это хорошо, но ловлю себя на том, что сомневаюсь в своих истинных чувствах.

После того, как я провожу большую часть дня за чтением, я иду на работу, и там не так многолюдно, потому что идет дождь, а дождь по какой-то причине отпугивает толпу. Все просто. Пока все вдруг не решат, что они собираются рискнуть пройтись под дождем. Затем все становится немного хаотичным, и я бегаю, рассаживая всех и ожидая их заказ. Дверной звонок продолжает звенеть по мере того, как все больше людей входят, оставляя след воды и грязи. Есть один парень, который приходит один, иногда случается так, что — случайные люди заходят и едят в одиночестве. На нем красная футболка, коричневые штаны и густые усы, но, эй, каждому свое.

— Хотите посидеть в баре? — с надеждой спрашиваю я, иначе он займет весь стол.

Он качает головой, закрывая зонтик и стряхивая воду с руки.

— Я возьму кабинку.

Я мысленно закатываю глаза, сажаю его в угловую кабинку, затем оставляю читать меню, а сама иду за стойку, чтобы принести ему воды. Затем я тороплюсь и занимаюсь кассой, а затем направляюсь к его столику, надеясь, что он готов сделать заказ и не готов тратить мое время впустую.

— Вы Вайолет Хейс, верно? — говорит он, когда я прижимаю кончик ручки к блокноту и вдруг узнаю его голос. Я поднимаю взгляд от блокнота, когда он говорит: — Вайолет Хейс, чьи родители были убиты в Шайенне тринадцать лет назад?

Меня пронзает удушающая волна, и я хватаюсь за ручку в руке.

— Ты тот мудак, который мне звонил?

Он замечает мои дрожащие руки.

— Да. — Эта глупая ухмылка растягивается на его лице, когда он тянется к воде.

Ярость пронзает меня вместе с удушающим жаром паники. Моя рука начинает жить собственной жизнью, и я бросаю в него ручку.

Она попадает ему в лицо, и он вздрагивает, роняя воду на стол и рассыпая лед повсюду.

— Что за черт? — Он смотрит на меня так, словно я сумасшедшая, а затем поднимает руки перед собой. — Хорошо, успокойся. Меня зовут Стэн Уолис. Я репортер «Канал 8», «Новости 8», и я хотел бы задать вам несколько вопросов о том, что вы видели той ночью. Я пишу статью об этом.

— Можешь идти к черту. Звонишь мне как какой-то псих. Серьезно. Думаешь, я буду с тобой разговаривать? — Я бросаю ему блокнот, и он падает в воду и лед, а страницы моментально промокают. Я поворачиваюсь на каблуках и обхожу вокруг столов, за которыми сидят люди, некоторые смотрят на меня. За десять секунд мне удалось превратиться из напряженной официантки в Вайолет, которая вот-вот сойдет с ума. Я чувствую гнев в центре моей груди, расширяющуюся дыру, разрывающуюся еще больше.

Стэн следует за мной, пока я бегу к стойке.

— Так ты видела их той ночью? — он спросил. — Тех, кто вломился в твой дом?

Я не отвечаю, умоляя себя сохранять спокойствие. Я должна. Есть ресторан, полный людей, наслаждающихся ужином и семейным времяпрепровождением, и у меня будут серьезные проблемы, если я устрою сцену.

— Ты нашла их? — он спросил. — Своих родителей? Кажется, я где-то читал, что это ты сделала? И что ты оставалась в доме двадцать четыре часа, прежде чем вызвала полицию. Зачем ты это сделала?

Я резко останавливаюсь у стойки перед кассой, где Шерри, официантка средних лет с седой стрижкой, подсчитывает счета. Я оборачиваюсь.

— Иди на хуй, Стэн.

Как раз в тот момент, когда я это говорю, выходит мой босс и владелец ресторана Бенни.

— Вайолет, — шипит Бенни, оглядывая столы и кабинки. Его лицо краснеет, а голос понижается. — Иди в подсобку прямо сейчас.

Тогда все обостряется. Репортер выбегает через парадную дверь, бросив то, что он начал. Я пробираюсь в заднюю кухню, и через несколько секунд входит Бенни. Он также повар и носит этот грязный белый фартук, который завязывается вокруг его круглого живота. Я не могу перестать смотреть на пятна, пока он стоит перед духовкой и ругает меня. Пятна красные, наверное, от кетчупа, но выглядят как кровь. Кровь. Смерть. Кровь. Я начинаю визуализировать вещи, не только о моих родителях, но и о себе. Моя смерть. Как это произойдет. Ужасно. Трагически. Я представляю себя лежащей на полу умирающей вместе с родителями. На секунду я чувствую себя хорошо.

— Вайолет, я думаю, мне придется тебя уволить, — говорит Бенни, а я только и делаю, что смотрю на его лысину, блестящую в флуоресцентном свете.

Я бы, наверное, просто позволила ему уволить меня, но тут входит Грейсон. Он одет в костюм бармена, белую рубашку и черные брюки, и в руке у него стакан.

— Эй, Бенни, сделай ей поблажку. У нее плохой день.

— Мне наплевать, если у нее плохой день, — отвечает он, снимая крышку с кастрюли из нержавеющей стали. — Она сбросила F-бомбу в мой ресторан. Там есть дети, которые плачут из-за этого.