Психушка монстров (СИ) - Гребнева Ольга - Страница 35

Однако рюкзак лежал посреди девственно ровной поверхности снега, белоснежной и абсолютно нетронутой — ни следа, ни штриха, только сверху снежинки падают, постепенно скрывая под собой Эдиково имущество. Хорошо, что рюкзак яркий, красно-синий, и потому просвечивает даже сквозь снег.

Парень остановился и присмотрелся. Несмотря на пасмурное небо, свежевыпавший снег был настолько ярко-белым, что болели глаза. Да, это, несомненно, его рюкзак. Не понять, как он там оказался, если только швырнули отсюда. Эдик занёс ногу, чтобы пойти подобрать, но застыл и остался на том же месте, опустив ногу обратно в свой же след. Что-то его смущало, не давало просто так нарушить ровную поверхность снега. Парень обернулся по всем сторонам, убедился, что к нему никто не подкрадывается, что он один и никаких опасностей на горизонте не наблюдается, а когда вернулся взглядом к рюкзаку, отметил подробность, сперва не бросившуюся в глаза: молния была расстёгнута, а содержимое рассыпано вокруг, будто кто-то копался в поисках ценностей, отбрасывая неинтересное прочь. Наверное, из-за снега поначалу не рассмотрел…

Эдик переступил с ноги на ногу, решаясь. Вроде как и ничего там важного. Книжка, которая наверняка совсем размокнет после снеговой ванны, наушники — тоже вряд ли выживут, блокнот и ручка — без комментариев, куча скидочных карточек в картхолдере, носовые платки, презервативы, пара запасных носков и трусов (всякое бывает, порой и незапланированные ночёвки не дома случаются) — Эдик перебирал мысленно содержимое рюкзака и понимал, что без любого из этих предметов он легко и без потерь будет жить дальше. Разве вот сам рюкзак жаль.

— Да чего ты боишься? — прошептал Эдик. — Да, там ничего особо важного, но это же твоё. Просто подойти и взять.

Он зажмурился, сделал несколько вдохов и выдохов и осторожно, словно в тягучую трясину, ступил на нетронутый снег переулка. Сделал шаг. Другой. Ничего ужасного не произошло: земля не разверзлась, ноги не завязли, хотя снег скрыл их по щиколотку, но не затянул с чавканьем, никто не бросился нападать. По-прежнему тишина и благолепный меленький снегопад. Эдик перевёл дыхание, осознав, что задержал его ещё несколько шагов назад. Подошёл к разбросанным в снегу вещам, ещё раз осмотрелся, вокруг были заборы с закрытыми калитками и один дом без забора, но окна завешаны ставнями, а двери вообще нет. Напасть вроде как неоткуда, а если бы хотели, то совсем необязательно дожидаться, пока Эдик наклонится — и сейчас уже можно, никакой разницы.

Присев на корточки, парень вытащил рюкзак из сугроба, обтряхнул снег, насколько возможно, и принялся собирать высыпанные предметы, тоже предварительно очищая. Вот и наушники, и носки с трусами, и презики, книжка, всё остальное. Эдик совал в нутро рюкзака мокрые и залепленные снегом предметы, начиная торопиться. Тревога не покидала его, и он решил, что разберётся, когда вернётся в администрацию, ставшую его домом — что можно просушить и дальше пользоваться, а что только выбросить осталось.

Под руку попадались всё новые вещи, которых Эдик даже толком не помнил. Перчатки, кошелёк («Разве у меня был ещё один?»), складной нож, какая-то папка формата А5… Он складывал, даже не рассматривая. Наконец, рука больше ничего не нашарила в снегу, парень поднялся, закинул лямку на плечо и чуть ли не бегом рванул обратно, «домой». Он торопился, и особенно подгоняло ощущение, что из окон, из-за приоткрытых занавесок за ним следят глаза, что за спиной, невидимые за заборами, шепчутся о нём неадекватные местные пациенты. На площадь около ворот он вбежал сломя голову, оскальзываясь на снегу и тяжело дыша. За ним по-прежнему никто не гнался, но ощущение всепоглощающего страха не проходило. И спрятаться, спастись от неведомой опасности можно было только внутри дома.

Эдик замолотил кулаком в запертую дверь:

— Дубль! Дубль! Открывай быстро!

Толкнул, подёргал — из головы совершенно вылетело, в какую сторону дверь открывается. И снова застучал, так как ни на одну попытку открыть самостоятельно она не среагировала.

— Пустите! Кто-нибудь! Дубль!!!

Створка поддалась неожиданно, а Дубль еле успел отступить в сторону, когда Эдик ввалился в прихожую.

— Что случилось-то? Чего шумишь?

Перевёртыш не выглядел довольным, скорее раздражённым, что его заставили спешить.

— Не знаю, — помотал головой Эдик. — Ничего, замёрз просто очень.

Признаваться с своих беспричинных страхах не хотелось. Он скинул ботинки и тулуп, а в рюкзак, наоборот, вцепился обеими руками, до побелевших костяшек.

— Я сейчас, сейчас вернусь, — и рванул в спальню.

Эдику казалось очень важным сразу разобрать вещи, положить сушиться, расставить в своём новом обиталище. Книгу и носки с труселями на батарею, блокнот туда же. Наушники на стол. Презики, да куда угодно, в угол полетели. Перчатки тоже сушиться, классные кстати, парень и забыл, что у него такие есть.

Дубль осторожно заглянул в дверь:

— Может, тебе чаю горячего, а? Замёрз же.

— Давай, — кивнул Эдик, протирая от талой воды красивый, хоть и простенький, кулон в виде сердечка, подарок одной из его бывших. Именно эту вещицу он положил на полочку около изголовья кровати. — И это… ты говорил, договор подписать надо. Тащи тоже, сейчас всё сделаем.

Вместе с утихшим страхом, накрывшим его на улице, пришла ясная, спокойная и очень логичная мысль: на место сторожа надо соглашаться как можно скорее, это убережёт от неприятностей и даст защиту. В чём конкретно это будет выражаться, Эдик не понимал, но ничуть не сомневался.

— Что-что? — удивлённо поднял брови перевёртыш.

— Договор, говорю, неси. Чего неясно?

— Хорошо, сейчас-сейчас. Чай и контракт, всё принесу, Эдуард Степанович, всё, — закивал Дубль, скрываясь в коридоре, так что Эдик уже не видел торжествующей хищной улыбки на его.

Через полчаса чай был выпит, на желтоватом листе, заполненном мелким шрифтом с двух сторон, красовалась подпись Эдика (он подписал быстро, не читая), новоявленный сторож психушки дрых носом к стенке, а Дубль ласково гладил лежащий на полочке кулон.

— Вот и сторож есть, спасибо.

Казалось, говорил он это прямо кулону.

Хмурым зимним утром настроение и так обычно оставляет желать лучшего, а Юрка к тому же страшно не выспался — ничего в принципе необычного при его работе, но сегодня усталость прямо на плечи давила. Однако преступникам нет дела до самочувствия и настроения следователей, поэтому надо было взбодриться любым способом. Он насыпал две ложки растворимого кофе в кружку, наслаждаясь горьковатым запахом и предвкушая минут десять свободного времени в начале рабочего дня, когда можно позавтракать, выкурить сигаретку и только потом окунуться в хитросплетения расследуемых дел. Однако утренний ритуал был довольно грубо прерван:

— Тебе в работу! — коллега Верочка, такая же хмурая, как и погода за окном, даже не поздоровавшись, брякнула на стол Юрке растрёпанную картонную папку. Для новостей одного дня количество документов выглядело чересчур значительным. В новых делах, как правило, бумаг ещё мало — отчёты с места преступления, протоколы первичных опросов свидетелей, если таковые вообще есть, и всё, даже заключения криминалистов появляются позже. То есть толщина папки означает, что новых убийств в Семибратске полным-полно.

— Почему всё мне-то? — неприветливо отозвался Юрка, понимая, что спокойно выпить кофе не удастся. — Все следаки на мне закончились?

— А это, Юрий Алексеич, всё твои эти… секретные материалы, — Верочка улыбнулась хитро и как-то злорадно. — Начальник велел всё тебе отдать, короче. Никто больше не возьмётся всё равно, а ты всякую чертовщину любишь. Вот и занимайся!

Интерес Юры к загадочным смертям и окутанным мистическими совпадениями преступлениям был широко известен в участке, но никто его не разделял. Большинство коллег считало молодого следователя то ли чокнутым, то ли желающим выслужиться за счёт «нестандартного» подхода. Те, кто был с Юркой в более-менее приятельских отношениях, по приколу звали его «нашим Малдером», а недоброжелатели старательно сбагривали ему «глухари» под предлогом, что там тоже сверхъестественная составляющая имеется. Так что с одной стороны, молодой следователь работал с тем, с чем реально хотел, но раскрываемость оставляла желать лучшего. Иногда Юрка думал, что от увольнения его спасает только то, что удобно переводить все стрелки на одного работника, а на его фоне остальные смотрятся выигрышнее. Ну, и то, что в последнее время уголовных дел из разряда «секретных материалов» в Семибратске заметно увеличилось.