Город Призраков (СИ) - Гребнева Ольга - Страница 41

— Не должно этого быть… Как он мог? — его высочество отошёл к окну, присел на подоконник и в задумчивости отпил глоток из бокала с вином. Краем уха он услышал, что по коридору кто-то идёт, а через мгновение определил по звуку шагов брата.

Карренг вошёл без стука. И с возмущённым лицом, как обычно. Это было уже традицией: младший всегда приходил к старшему, чтобы выразить своё несогласие, недовольство и высказать оппозиционные мысли. Так уж повелось с самого детства: братья были лучшими друзьями, готовы были друг за друга идти и в огонь, и в воду, но вот мнения по поводу политики, религии и всяческих государственных дел всегда были едва ли не противоположными. Они могли с пеной у рта спорить в течение не одного часа, а потом рассмеяться и, так и не сойдясь мыслями, примириться. Пока они были детьми, такие диспуты шли только на пользу: оба учились всегда иметь собственную точку зрения по любой проблеме и отстаивать её, подбирая убедительные аргументы. Однако с тех пор, как Вилренг принял на себя обязанности правителя Ликана, словесные баталии двух облечённых властью верволков перестали быть полушуточными. Теперь за этими дискуссиями следовали решения, от которых зависело благополучие сотен жителей. Или одна конкретная жизнь, как на сей раз.

Младший принц, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, сумев совершить это простейшее действие с таким изяществом и величием, что даже при незнании его происхождения, невозможно было спутать с простолюдином. Бросил на хозяина кабинета пламенеющий гневом взгляд, но всё это проделал абсолютно молча, не произнеся и слова приветствия.

— Чем на сей раз недоволен мой любимый братишка? — ласково осведомился Вилренг, заранее готовясь отражать град нападок, который должен был исторгнуть младший.

Тот только сильнее нахмурился и произнёс в не свойственной ему манере, очень коротко и чётко, как отрезал, сразу живо напомнив наследнику отца:

— Обвинения против Крауша — липа и подтасовка фактов.

Правитель, не ожидавший такого заявления, несколько опешил:

— Знаешь ли, тут, — ткнул пальцем в сторону заваленного бумагами стола, — всё очень подробно изложено. Доказательства неоспоримы!

— Ты же лучше меня знаешь, что не бывает неоспоримого, — упрямо сдвинул брови Карренг. — Всегда есть шанс на ошибку.

Вилренг медленно выдохнул воздух сквозь зубы, чувствуя, что начинает закипать. Ему редко удавалось сохранить полное спокойствие во время таких споров, потому что брат обычно легко переигрывал его в логических построениях.

— И что же, веря в этот призрачный шанс, я обязан миловать всех государственных преступников? — внешне старший принц пока ничем не проявил зарождающийся гнев.

— Ты сам веришь, в то, что Крауш совершил все те гнусности, перечисленные в доносе?

— Не донос, а… — Вилренг не сразу нашёл кажущееся ему верным слово, — сообщение.

Главнокомандующий не стал дальше развивать тему, только ехидно улыбнулся. Дескать, знаем мы такие «сообщения»… Правитель, помолчав, всё же ответил на заданный вопрос:

— Я хотел бы думать, что это неправда. Но… обвинения действительно великолепно доказаны. А я не могу руководствоваться в государственных делах интуицией. Будь я хоть тысячу раз уверен, что Верховный невиновен, но я обязан рассматривать факты, а не собственные предположения, основанные на личных симпатиях. — Интонации Вилренга с каждой фразой становились всё жёстче и холоднее. И к концу монолога он, казалось, убедил в правильности решения даже самого себя.

Но не настырного младшего брата.

— Слушай, Ренг, — собеседник назвал правителя привычным уменьшительным именем, которое могло быть применимо и к одному, и ко второму принцу. — Подобные словеса наплести можно про кого угодно. Если покопаться, скажем, в моём столе, то, я практически уверен, найдутся и порочащие меня дневниковые записи, и двусмысленные всякие зарисовки-заметки… да и разговоры я порой веду вполне свободолюбивые и во многом критикующие существующего правителя. Вот сейчас я этим занимаюсь, к примеру — сомневаюсь в решении своего короля и оспариваю его. Так в доносе есть что-то действительно весомое?

После этих слов Вилренг всё-таки вскипел. Шваркнув книгой, которую он до этого машинально перелистывал, об стол, он склонился к брату и звенящим от негодования голосом произнёс:

— Что ж ты из меня совсем идиота делаешь? Я по-твоему не могу отличить, где выдуманные байки, а где правда?! — Он аж задохнулся от возмущения.

Карренг относительно спокойно перенёс вспышку гнева брата, хотя голову в плечи слегка втянул.

— Конечно, можешь, брат. Но не всегда это делаешь. — Младший сказал это нарочито тихо, чтобы создать контраст с грозным тоном брата.

— Если ты перестанешь давить на эмоции и жалость, то я готов выслушать твои опровержения, — как и бывало чаще всего, выплеснув эмоции, Вилренг вернулся к обычным интонациям и даже как будто чуть виновато глянул, пожалев о своей несдержанности. — Только пусть это будут нормальные логичные аргументы, в которых тебе кстати нет равных, а не пространные рассуждения о том, что кто угодно может быть виновен или невиновен. — Он выжидательно посмотрел на собеседника.

Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, Карренг пытался собраться с мыслями. В памяти проносилась в тысячный раз картина вчерашнего утреннего разговора с Алисандой.

…-Дорогая, куда ты?

— Отчёт отнести.

— Ты же его обычно в начале недели предоставляешь…

— Карр, ну не забивай ты себе голову моими жреческими делами… — брюнетка присела на край ложа и нежно прикоснулась губами к щеке принца. — Это такие мелочи, право слово. Просто внеочередная бумажка. Ты же знаешь, какая у нас бюрократия, почище, чем у тебя в армии. — Она засмеялась хрипловатым звучным смехом, который всегда сводил Карренга с ума.

На этом разговор был закончен.

…Сейчас молодой главнокомандующий старался поймать за хвост причину своего беспокойства и никак не мог этого сделать. Взгляд почему-то раз за разом цеплялся за конверт из желтовато-коричневой бумаги, в котором был доставлен донос на Крауша. Такой же, как тот, какой держала в руках Сэнди, уходя вчера утром из спальни. «Глупости! Стандартная упаковка всего-навсего!» Но к этой мелочи добавлялись и другие: неурочный «отчёт» и то, что любимая отказалась о нём говорить, искусно уводя разговор совсем в другую сторону. Да и ни для кого не секрет, что доброжелательных отношений между Верховным бегущим с волками Краушем и подающей надежды молодой, но сильной жрицей Алисандой никогда не было.

— Подожди до завтра, брат, прошу тебя. Один день ничего не решает.

— Хорошо, — кивнул Вилренг. — Утром я жду твоих опровержений, а если их не будет, то я подпишу приговор.

Дэреш опять зашелестел смехом, хотя в этой части его рассказа сложновато было найти повод для веселья.

— С этой жизни, на мой взгляд, и началось проклятие. Эта казнь была первой горстью земли, брошенной в могилу некогда величайшего города. Зимой 9841 года от Первого Воя Волка никто не обратил внимания на то, что терпение богов истощается, что конец близок. Тогда судьбу ещё было возможно повернуть вспять, исправить…

Он замолчал, уйдя в ставшую уже неудивительной для слушателей паузу.

— Значит, Крауш действительно не был заговорщиком? — осведомился Чезаре, повторяя свой последний вопрос.

— Нет, не был, — покачал головой архивариус. — Его подставили. Красиво. Изящно. Так, что подкопаться было практически невозможно. Младший принц мог бы добраться до истины… если б не побоялся этой самой истины…

Лицо правителя не выражало ничего. Пожалуй, только близкие могли разгадать, какие страсти кипят под этой маской.