Авиатор: назад в СССР 2 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 9

— Передашь Жене. Ну как всегда, хорошо? — попросил я Костю отнести записку. Ему единственному позволили сходить в увольнение сегодня.

— Хорошо, Родя. Может ещё что?

— Неа, ребята, может, чего хотят? — сказал я, указывая на Макса и Тёму, штудирующих аэродинамику.

— Завтрашний день хочу. Чтобы закончить с этой доподготовкой, — прошипел Артём.

Когда все ушли, в деле поглощения науки нас хватило ненадолго. Сначала шахматы пошли в ход, затем чтение старых газет из подшивки.

Здесь же я наткнулся на текст проекта Конституции 1977 года в газете «Советская культура». Пройдёт несколько месяцев и в октябре она будет принята и просуществует до самого распада Советского Союза. Её будут дополнять во времена Горбачёва, но мало кто будет знать, что это приведёт ко многим страшным последствиям. Так и хочется сказать — не надо ломать того, что и так работает.

Через какое-то время нас вызвали в штаб. Граблин не забыл, что обещал сегодня допросить нас с пристрастием. Заходили к нему в кабинет по одному и первым был, конечно же, Артём. Его отработка особых случаев и отказов на тренажном самолёте не оставила равнодушным никого. Особенно Граблина, который полчаса задавал вопросы Рыжову.

Следующим вызвали Макса. Наверное, до сих пор заместитель командира по летной подготовке ощущает запах керосина при виде Куркова. Макс полночи отстирывал комбинезон и так полностью не избавился от запаха. Скоро и моя очередь пришла.

— Родин, что учил? — спросил Грабля, ставя стеклянный стакан с горячим чаем в подстаканник.

— Всё. Готов отвечать на ваши вопросы.

— Я знаю, что ты готов. С тобой мы поговорим несколько о другом. Тебе чем-то не нравится лейтенант Швабрин? — припомнил он мне тот самый случай с пререканием.

Вот она, семейная кодла под крылом замполита! Теперь будут доставать меня постоянно.

— Я не собирался оскорблять лейтенанта Швабрина, но его методы...

— Вы настолько долго находитесь в военно-воздушных силах, что вправе учить жизни целого офицера, товарищ курсант? — спросил Граблин, отпивая чай из стакана.

Знал бы он, что я намного дольше в армии, чем этот его родственник. Сам Дмитрий Александрович не намного старше меня.

— Я считаю, что лейтенанту Швабрину необходимо было лучше готовить своих курсантов. Результат его метода мы и увидели. Он оказался неспособен научить, при этом подавал плохой пример для нас, будущих офицеров.

— На что вы сейчас намекаете? Вы считаете Швабрина недостойным звания офицера Советской армии? — взревел Граблин.

А ведь он знает, что Швабрин плотно сидит на стакане, но всеми силами покрывает его. Как это делает и замполит училища Борщёв.

— Меня учили, товарищ подполковник, что о человеке судят по его делам и поступкам. Так, что по лейтенанту Швабрину я свои выводы уже сделал.

— Это ваши родители научили вас так умничать? Чтобы они сказали, если бы узнали, как вы разговариваете с офицерами своей части? — спросил Граблин, присаживаясь на своё место.

— К сожалению, ничего. Мой отец погиб, а мать умерла от тяжёлой болезни, — ответил я, следуя истории своего реципиента. Граблина мой ответ явно поставил в тупик. Не ожидал он, что родителей у Родина нет.

— Извини, Родин. Не знал...

В дверь очень сильно постучались. Подполковник разрешил войти и на пороге появился дежурный по полку.

— Дмитрий Александрович, там на КПП проблема возникла. Наряд говорит, что прорваться кто-то на территорию хочет, — доложил дежурный. — Мол, требует начальство.

— Кто? Пускай прогонят или в милицию позвонят.

— Так там... ну девушка молодая. Говорит не уйдёт, пока начальство не выйдет или его не отпустят, — сказал дежурный.

— Какая ещё девушка? — возмутился Граблин и поднял телефонную трубку. — Кого она хочет увидеть?

— Сейчас, курсант Ра-гин, — по слогам произнес дежурный. — У нас разве есть такой?

— Алло! Дежурный, это Граблин. Что там происходит? Кого? Курсанта Розина? Передай нет тут таких. Я те... да что там за крики?! — крикнул в трубку Граблин. — Дай... дай тру... Ой, Женечка!

Подполковник, буквально, расцвёл услышав голос в трубке. Вот так Женька даёт!

— Конечно, Женечка! Для тебя и твоих родителей, пожалуйста. До свидания!

— Разрешите идти? — спросил дежурный, поняв, что инцидент исчерпан.

— Да, конечно, — сказал Граблин и проводил его взглядом. — В парадку и на КПП. Продолжим разговор в другое время. И смотри у меня насчёт Жени!

— Есть, товарищ подполковник. Так, мне в увольнение можно?

— Можно. И цветы не забудь маме её купить. Знакомиться с родителями сейчас пойдёшь.

Вот те раз! Не рано ли свататься иду?

Бежал к своей девушке со всех ног. Если честно, пару раз даже обернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли кто меня. Вдруг Граблин решит передумать. Я задумался над тем, как связаны друг с другом Женя и этот «вечно недовольный» Граблин, но всё это быстро улетучилось.

Один только взгляд на прекрасное создание у ворот, в светло-жёлтом платье и белым ободком на голове, и Серега потёк!

— И чего это я в тебя такой влюблённый, — сказал я, обнимая свою девушку, цитируя Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке».

— Правда влюблённый? — спросила Женя, поцеловав меня в губы. — Ты извини, Серёж. Как ещё по-другому было тебя дозваться? У тебя не будет проблем? Смеяться никто не станет?

Как будто меня это сейчас волновало? Главное — цель достигнута.

Дала жару Женечка! Наряд на КПП смотрел с некоторым презрением.

— У самого не получилось, так бабой решил воспользоваться? — спросил у меня дежурный по КПП.

Сержант срочной службы, на пару лет старше моего нынешнего возраста, сидел за стеклом дежурки, выкрикивая мне разные подколы. Думает, что отгородился от мира, и никто его недостанет там.

— И чего ты в нем нашла, девушка? Я тоже, между прочим, свободен!

Это он зря. Женя, как показалось, пропустила мимо ушей эти выкрики, но вот мне не терпелось ответить.

— Подь сюды, пожалуйста. Спасибо хочу сказать, — сказал я, попросив Женю подождать, а сам подошёл ближе к стеклу дежурки.

— Если надо сам зайдёшь. Как к старшему по званию обращаются? — включил босса сержант.

— Ну, или нагнись в окошко. Отблагодарить же хочу. Да чтоб другие не видели, — ответил я и полез в карман, взять несколько монет.

— Вот это другое дело. Дедушку советской армии надо уважать, а то совсем вы, курсачи оборзели, — сказал он, нагибаясь к открытому окошку. — Порядков армейских не знаете, дедов... ох!

Сержант только успел слегка высунуть нос, как был за него схвачен и ещё сильнее вытянут наружу из своей дежурки.

— Ты чего творишь? — спрашивал он, пытаясь вырваться, но не мог просунуть руки за голову, чтобы отмахнуться.

Я же, продолжал удерживать шнобель и периодически прокручивать его, убавляя и прибавляя стенания сержанта.

— Дедушка, я вам сливу сейчас такую накручу, в цирке клоуном сможете без грима выступать. Мы поняли друг друга?

— Понял, понял. Нос брось! — сказал он и был отпущен. Окошко тут же закрылось, а сам сержант сел на стул, ощупывая свой посиневший пятачок.

Женя всю дорогу до остановки ругала меня за это рукоприкладство. Наверное, она права, но нельзя было этого хама оставлять без ответочки.

— Нельзя, Сережа, так с людьми. Ничего обидного он не сказал, а ты ему нос чуть не открутил. Кто так делает?

— Да я наоборот ему только поправил его. Он мне ещё спасибо сказал и рукой помахал, — ответил я, но Женя принялась грозить мне пальцем.

— Родин — людей обижать нельзя. Понял?

— Так точно, товарищ Женя. Разрешите вас поцеловать? — спросил я, прикладывая руку к голове.

К родителям своей девушки я не горел желанием так сразу ехать. Несколько месяцев встречаемся и пока всё устраивало. Рано мне ещё хомут на шею вешать!

Поехали мы к родителям Жени в деревню Сметановку. Там у них дача, и на лето родители всегда уезжают из города. Совсем недавно я наблюдал и рассматривал дома этого населённого пункта с высоты полёта по кругу или на возврате из зоны. А сейчас еду в жёлтом «попрыгунчике».