Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 43

– Он имеет ввиду нашу вынужденную гостью, – пояснил из-за спины Эль Рарнег, – танцовщицу.

– Куда я её дену? – тяжко поразилась таможенница.

– Ну не знаю! – шёпотом рыкнул неудавшийся жених. – Ну придумай, не мочить же её, братва не поймёт.

Оборотень с таким энтузиазмом тряхнул таможенницу за локоть, что ей показалось, будто пол заходил ходуном. Но потом доски ещё раз встряхнуло, затрещали балки, под ногами глухо залаял пёс, и до девушки дошло: пол и в самом деле трясётся. Да что там пол! Дом раскачивается.

– Джастин гоняется за удавом, – двумя пальцами поправив оправу очков, ровно пояснил Рернег.

– Ну сестрёнка, – тянул бравый оборотень, – ну сообрази…

– Отодранные демоны и их твари! – с чувством выругались за стеной, под истошный звон разбиваемого стекла. – Чтоб вас всех через колено в ухо заскоком! Многостервопро…енная просволота!

– Аниэра ремонтирует ваше персональное Око, – прокомментировал секретарь.

Крыша заскрежетала, застонала, словно на неё прыгнул саблезубый слон.

– Дай угадаю, – проорала Эль, пытаясь – правда, почти безуспешно – перекричать грохот и зачем-то зажимая ладонью ухо. – Это горгул гнездится?

– Почти, – невозмутимо ответил Рернег, протягивая папку, толщиной со старинный том. – Нам нужно согласовать, а вам подписать рапорт для таможенного управления.

Его слова девушка не столько слышала, сколько по движению губ угадывала.

– Потом!

– Это срочно.

В дверь, ведущую в Рагос, забарабанили.

– Слава Хранителям! – Таможенница возвела очи горе, правда, ничего, кроме трещины, стремительно ползущей по потолочной побелке, не увидела. – А жизнь-то налаживается.

– Эй, таможня! – басом завопили снаружи. – Нам тут долго торчать? Товар тухнет!

Кажется, всё и вправду входило в привычную колею. И это внушало оптимизм.

[1]

Ooh yeah I can see the heaven in your eyesOh baby I can see the heaven in your eyesOooh yeah heaven in your eyes, heaven in your eyes

(Песня из фильма «Top Gun», одной из самых известных кинолент о лётчиках)

[2] God bless America – Боже, благослови Америку.

Бойся женщин. Особо опасайся красивых и одиноких. А если на твоём пути встретилась красивая, одинокая и обиженная, сразу претворись мёртвым!

Из трактата «Наставления юным кавалерам»

– Всё-таки ты идиот, – уверенно заключил Келен.

– Скажи, чего я не знаю, – хмуро отозвался Алек а‘Дагд, тяжело массируя ладонью загривок.

– Ты дважды идиот, – отозвался щедрый, даром, что младший брат.

– Кел! – предупреждающе буркнул «безопасник».

– Тебе слово не нравится? – удивился сеидхе. – Могу подобрать синонимы: глупец, недотёпа, дурак, кретин, долбанный болван…

– А что я, по-твоему, должен был делать? – разъярённым быков взревел старший, долбанув кулаком в стену. Стена, как ни странно, устояла. – Грохнуть Валя? Офицерская честь…

– Да иди ты со своей честью, – недовольно отмахнулся Келен. – Это ты трепетной возлюбленной будешь баки втирать, мол: «Дорогая, мы тут чутка поспорили, так ты того, не оскорбляйся. Офицерская честь, понимаешь!» А вот идея грохнуть этого змейса-пиявса совсем недурна. Мне нравится.

– Давно не летал? – хмуро поинтересовался старший.

– Ни разу, – признался младший. Но за окно, на подоконнике котором и сидел, эдак беззаботно ногой покачивая, всё же глянул. До земли было не близко. Да и какая там земля? Всё камнем вымощено. – И что, собственно, тебя не устраивает? Я имею в виду, что конкретно тебя не устраивает в моих словах?

– Всё.

– Информативно, – оценил Келен. – Ладно, допустим. Пришить своего бывшего напарника, которому ты жизнь спасал?.. Сколько там? Семь раз? А он тебе восемь, кажется, да? Ну вот, поглубже закопать этого недоноска тебе не позволяют долги и поиметая старой шлюхой честь. Хотя этот долбанный ужик давно на кастрацию напрашивается. С последующим расчленением. Принимается. То, что ты с этим дождевым червяком по благородному на девушку поспорил, тоже принимается. Заметь, принимается мной, потому как сам ещё и не такую хрень творил. А вот на счёт девушки я о-очень не уверен. Только на кой ты ей обо всём рассказал? Опять честь взыграла?

– Она имеет право…

– Брат, – задумчиво протянул младший, закидывая руки за голову, – при всём моём уважении, ты болван. Девушка имеет право на одно: млеть от осознания что ты, такой весь из себя великолепный, вообще существуешь. Всё остальное опционально. Ладно, ладно, обосрался вполне по-благородному, проехали. Напомни, зачем ты сегодня сюда её вызвал?

Келен демонстративно вытянул шею, заглядывая в угол кабинета, в котором валялся потрёпанный, ободранный, больше смахивающий на грязный веник, некогда шикарный букет. О былой шикарности свидетельствовала изодранная ажурная бумага и золотые ленточки. Лежали же цветы непосредственно на осколках, которые, по всей видимости, когда-то были винной бутылкой, и изрядно помятой, насквозь промокшей и благоухающей «Золотистым игристым» коробке конфет.

Алек тоже глянул в угол и тяжеловесно двинул желваками – зубы, наверное, стиснул.

– Я её вызвал для дачи показаний, – процедил старший а‘Дагд.

– Ну естественно, СМБ и дня бы без них не прожило, – тут же согласился младший. – Так чего не принял-то? Я про показания.

– Решил, что с этим лучше справится Инем, – заржавленной петлёй скрежетнул Алек.

– Ло-огично, – кивнул Келен. – От такой чугунной логики любой логик загнётся. Причинно следственная связь понятна, изящна и толста, как прямая кишка.

– Чего ты от меня хочешь?! – рявкнул старший, недвусмысленно кулаки сжимая.

– Я? – искренне изумился младший, вытаращив глаза и ткнув себя пальцем в грудь. – Клянусь собственной невинностью, ничего. Кроме смены фамилии. А то как-то уже стыдновато признаваться, что ты мой родственник.

– Мне не нужно было влезать в это дело, – деревянно выговорил Алек, обеими ладонями опираясь на стол. – Выйти сразу, как только…

– О, глас разума очнулся! – обрадовался Келен. – Слава Хранителям! Правда, у меня есть другое предложение. Просто разложи всё по полочкам, а там пусть сама решает.

– Как ты себе это представляешь? – усмехнулся а‘Дагд, выпрямляясь, одёргивая мундир. – «Госпожа Данери, я вас люблю, поэтому согласен на любые условия. Только учтите, что счастливы со мной вы не будете никогда». Так?

– Типа того. Но без официоза, по-моему, выйдет лучше. Как такой вариант: «Я хорош, ты тоже ничего, и детишки у нас получатся что надо»? Ты же хочешь наследников, Алек?

– Сейчас огребёшь по морде, – без всякого пыла предупредил старший брат.

– Не в первый раз, – Келен повернулся спиной к окну, свесил ноги, с любопытством разглядывая пыльный, давненько нуждающийся в помывке пол. – Ал, я на самом деле не понимаю, вот хоть зарежь! Ну да, сестричка наша стерва первостатейная, но это ещё не делает её судьбоносицей. Ты серьёзно веришь этому бреду?

– Естественно не верю, – хмыкнул сеидхе, зачем-то перчатку натягивая. – А после Агни и особенно Лайсы вообще верить перестал. Подумаешь, какое совпадение! Да таких девяносто девять на сотню!

– Ну я бы взял поменьше, – усомнился Келен. – По моей статистике на сто девушек приходится всего восемьдесят пять дур, может, девяносто. А шлюх где-то полтинник. У остальных просто нрав лёгкий.

– Я в последний раз тебя предупреждаю!..

– Да не надо меня предупреждать, – поморщился младший, соскакивая с подоконника. – Всё знаю, всё умею, своими мозгами живу. Чего и другим, у которых в башке сплошные инструкции пополам с офицерской честью, желаю. А то у некоторых… Всё, пока, а то у меня, кажется, уже уши плесенью зарастать начинают.

Келен небрежно отсалютовал брату двумя пальцами, подхватил со стола плащ с маской и почти уже вышел, но на пороге задержался, задумчиво покачивая дверь рукой.

– Чего тебе ещё? – не оборачиваясь, гавкнул Алек.