Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 44

– Да я вот тут сообразил, – словно бы неуверенно, как будто раздумывая, стоит ли говорить, отозвался младший а‘Дагд. – Допустим, на этот раз у тебя бы всё получилось. Нет, я на самом деле верю, твоя Эли всерьёз и без дураков чудо из чудес! Но вот… Ты думал, что скажет мама?

– При чём тут она? – после немалой паузы, всё-таки уточнил старший.

– Да нет, она тут абсолютно, совершенно ни при чём. Любовь, право на выбор и всё такое. И расовые предрассудки – это нынче не в моде. Подумаешь, человек, да ещё без рода и таможенница! Всё очень мило, прогрессивно и в духе времени. Но вот как к этому мать отнесётся? Она же у нас такая ретроградка, – сокрушенно вздохнув, посетовал младшенький.

– Мама, – задумчиво повторил Алек, расстёгивая верхнюю пуговицу форменной рубашки и крутанув шеей, словно разминая её. – Ма-ама.

– Ну всё, меня нет, – радостно попрощался Келен, аккуратно прикрывая дверь.

Его счастливое молодецкое ржание донеслось уже из коридора.

***

Если с утра настроение таможенницы было просто хмурым, после получения извещения ставшее мрачно-раздражительным, то из здание СМБ Эль вышла в тихом бешенстве. Перейти ярости в откровенную и громкую стадию мешала только боязнь непонимания со стороны случайных свидетелей. Каждому же суть дела не растолкуешь. А объясняться с крепкими парнями, желающими отволочь девушку в лучшем случае в полицейский участок, а в худшем в некий дом с мягкими стенами и жёсткими решётками, не хотелось совсем.

Пришлось ограничиться пинком по ни в чём не повинной урне. Правда, за это Эль тут же получила гневный оклик от дворника-гоблина. Поэтому осталось лишь сделать вид, будто она ничего не слышит, и спешно убираться подальше.

Эль шагала по улице, воинственно размахивая сумочкой, и раздражённо бурчала под нос – продолжала диалог с мерзким следователем. Ни задетых ридикюлем прохожих, ни удивлённых взглядов она предпочла не замечать. До чужого ли удивления тут, когда этот следователь… Да нет, никакой он не следователь, а натуральный следак, легавый самый настоящий!

Сволочь, вот он кто!

Это ж кем надо быть, чтобы так разговаривать?! Словно сама Эль попятила демонами драный артефакт, продалась вместе с ним вампирам, заговорщикам, врагам родины, а заодно и весь Рагос сторговала за горсть медяков. Мерзавец разве что прямо не заявил, будто она во всём виновата, но как намекал! А это его: «Думаю, мы с вами ещё увидимся, госпожа Данери!»… Она ведь уверена была, что за дверью поджидает пара дуболомов, получивших приказ немедленно препроводить её в тюрьму.

Без дуболомов обошлось. Без а‘Дагда тоже. Что, между прочим, само по себе о многом говорило!

Все они сволочи!

– Прошу прощения, госпожа Данери, – прошипел над ухом неопознаваемый, но странно знакомый голос. – Не кричите, вреда я вам не причиню. Но придётся пройти со мной.

– Куда? – пролепетала Эль, краем глаза заметив длинный клюв маски.

– Здесь недалеко, – заверил «чёрный», крепко, настойчиво так взяв девушку за локоть и весьма недвусмысленно побуждая её ногами двигать. – И очень прошу, не устраивайте сцен. Лишнее внимание не нужно ни мне, ни вам.

Вот с этим таможенница была категорически не согласна. А когда заметила, что клювастый тянет её в какой-то весьма подозрительный переулок, несогласие сменилось уверенностью: ей внимание даже очень нужно. Только почему-то она не то что крикнуть, пискнуть не смогла – голос пропал. А немногочисленные прохожие от неё откровенно отворачивались, предпочитая ничего не видеть.

Сердце ёкнуло и провалилось в пугающую пустоту, не желая пропадать на пару с хозяйкой. Правда, быстро на место вернулось, потому как переулок не заканчивался тупиком и никакая зловещая повозка там не поджидала. Узкая короткая щель между домами выходила на оживлённую, широкую улицу. А «чёрный» подволок каменеющую от страха таможенницу к вполне симпатичному заведению с весёленькими полосатыми навесами.

– Чего заказывать будем? – светским тоном поинтересовался клювастый, поддавая Эль под мягкое место стулом – присаживаться, видимо, предложил.

– А? – ничего толком не сообразив, отозвалась таможенница.

– Ясно, – хмыкнул невесть откуда воплотившийся кошмар.

И принялся что-то там надиктовывать мигом подскочившему, хоть и бледноватому пузану. Наверное, сам хозяин выскочил, увидев чёрный плащ.

Правда вот Эль не было никакого дела ни до толстяка, ни до заказа – она «безопасника» рассматривала. Таможенница даже приподнялась было, чтобы влепить ему очередную пощёчину, но опять на место уселась, судорожно вцепившись обеими руками в сумочку. Нет, не карамель, бренди и шоколад. Скорее, чай и мёд, хотя карамель тоже имелась. Впрочем, сеидхе все были смугловатыми. Но этот «чёрный» оказался ещё и помоложе того. В смысле, а‘Дагда. Хотя этот, наверное, тоже а‘Дагд, семейное сходство-то на лицо. Вернее, на лице.

В общем, есть с чего голове кругом пойти.

Кстати, она и не заметила, когда он маску снять успел и куда её дел.

– Для начала позвольте представиться, – заявил «безопасник», вольготно откидываясь на высокую спинку стула. – Келен. Можно Кел.

– Келен?..

– Ну вы же сами догадались, – ухмыльнулся «чёрный». Усмехался он похоже, но всё же как-то иначе. Помягче, что ли? Нет, скорее просто не так жёстко. – Хотя с некоторых пор я задумываюсь, не отказаться ли мне от родства. Репутация – великая вещь, её блюсти надо. А вы? Эль или Эли?

– Госпожа Данери, – отчеканила окончательно пришедшая в себя таможенница.

– Эли, – кивнул не тот а‘Дагд. – Значит так, начнём. Братец у меня… Знаете, как в сказках? «Старший умный был детина, средний брат и так и сяк, младший вовсе был дурак». У нас в семейке всё по классике, только наоборот. Старший, Алек, полный… Ну, вы понимаете. Средненькая, Илея, так и сяк. Ну а я младший. Так вот, хоть братик вышел кривеньким, но я за него волнуюсь, переживаю. Единственный, всё-таки.

– А от меня вы чего хотите? – поинтересовалась Эль, выпуская, наконец, вконец истерзанный ридикюль.

– Понимания, – горячо, от всего сердца, видимо, попросил сеидхе. Даже руку к груди прижал. – Только понимания. Тут такая коряга у нас вышла, – безопасник замолчал, дожидаясь, когда толстячок суетливо расставит вазочки, чашечки, креманки и ещё что-то завлекательно-аппетитно праздничное. – Понимаете, наша ненаглядная сестрица родилась с закрученным хвостом, а как постарше стала, так вообще забыла, где у неё мозги находятся. Ну и втюрилась, идиотка, в этого Вальнейтрента.

– В Валя?

– В него. Змейс тогда с братцем вместе работал и дружбу они водили. Вот Илею и разобрало на «долго и счастливо». Понятно, никого, кроме этих двоих, такой расклад не устраивал. Ну и пришлось Алеку, как старшему в семье, кулаком по столу стукнуть, отправить сестрёнку к дальним родственникам, а этому глисту-переростку запретить к ней подходить ближе, чем на хороший плевок.

– Поня-атно, – протянула Эль не без здоровой доли ехидства.

– Вот! То, что требовалось, – обрадовался сеидхе, из чашечки отпивая. – Кстати, попробуйте, очень рекомендую. С малиной. Ладно, поехали дальше. Илея, конечно, разобиделась, да в обидках братца-то и прокляла. Качественно так навертела, с соблюдением всех положенных условностей. В общем, не будет ему в жизни счастья, а те, кого он полюбит, окажутся несчастными до Седьмого мира. Алек же в свою чугунную башку вдолбил, будто это всё правда и проклятье всамделешное.

– А это так?

– Да бросьте вы, – досадливо поморщился «безопасник». – Я вообще в проклятия не очень-то верю. Но тут снова казус вышел. Захороводил братец с одной, всё к серьёзному шло. А она возьми и с богатеньким гномом закрути. Тот её, конечно, по-быстрому бросил, но и Алек обратно не принял. Получилась первая несчастненькая. Так?

– Чушь, – фыркнула таможенница.

– А я про что? – задрав брови, покивал а‘Дагд, прихлёбывая настой. – Потом вторая. Ну, там совсем неприлично. Принесла она братцу младенца, уверяя, что дитёнка его творение. Да вот засада, мальчик-то чёрненький. Ну натурально, чёрный, как тёмный альв. Может, у нас в роду такие и затесались, но вряд ли. Естественно, дева пошла вон, да ещё по-тихому ничего не получилось: огласка, скандал, – сеидхе схватился за щёку, будто у него зубы разболелись. – Короче, вторая несчастненькая, понимаете?