Счастье в декларацию не вносим (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 8

– «Та­­-мо-жен-ный пэ-ост вре-мен-но зак-рыт», – послушно забормотали за дверью, разбирая слова с натугой, по слогам. – Слышь, таможня, это чё?

– Хранители, дайте мне сил! – взмолилась Эль, не без натуги снимая с окна в Полуночье тяжёлый деревянный щит.

Ставни, ясно, «безопасники» опечатали. Вот только они понятия не имели, что петли на них были прибиты так, для красоты – Джастин всё обещал их починить, да руки не доходили. Оказывается, безалаберность иногда и пригодиться может.

Ну а за окном, как и ожидалось, маячили несколько помятые, чуток озадаченные, но весьма решительные физиономии купидонов.

– Так чё это? – повторил блондин, который в этой банде за главного был.

– Закрыто, – любезно пояснила Эль и руками крест изобразила – для наглядности.

– Совсем?

Красавец озадаченно поскрёб в роскошной золотистой шевелюре, за которую, кажется, его по сеновалу таскали. Откуда бы ещё в шикарных кудрях взяться соломе и засохшему васильку?

– Совсем, – кивнула таможенница, – не видишь, печать СМБ?

– Вижу, – согласился купидон, поправляя пустой колчан, – И что, совсем-совсем нельзя? Давай мы как-нибудь потихонечку, мышкой, на цыпочках.

Кто-то из «мышек», девушка не разглядела кто, заржал заправским першероном, хотя вроде бы ничего смешного сказано не было.

– Нельзя, – отрезала Эль, – даже на цыпочках.

– А нам-то чего делать, таможня?

– Идите через другой пост. Ближайшие в Каэрлаэне или Срегге.

– Это где? – вконец озадачился блондин. – Ты попонятнее объясни.

Таможенница почесала кончик носа, поскребла бровь, потёрла ухо. «Попонятнее», так, чтобы дошло до красавцев, не выходило.

– Прошу вас, – Рернег, невесть когда успевший очутиться за спиной Эль, протянул купидону карту. – Я отметил дорогу, – подумал и добавил, – красненьким отметил.

Правда, его предупредительность никто не оценил. Карту-то блондин принял и даже развернул, вот только держал он её вверх ногами. Да и таращился на значки так же осмысленно, как… Как может таращиться на карту купидон.

– Это ж в какую сторону топать? – встрял длинноволосы брюнет, из-за плеча «главного» с поистине детским любопытством рассматривая значки.

– До четверга всё прямо, а там свернёте налево, – доходчиво объяснила Аниэра.

Естественно, когда на самом деле работать надо, сотрудников и с гремлином не дозовешься, а как дурака валять, так они тут как тут.

– Серьёзно, что ли? – блондин снова поскрёб шевелюру, словно умудрился в Полуночном мире не только соломы нацеплять, но ещё и блох.

– Нет, – процедила Эль, злобно глянув на работников. Подчинённые начальственного гнева не оценили, были безмятежны, как сытые младенцы, а Джастина вообще ничего, кроме плесени не волновало, – доберётесь до реки, там, через мост, до Аэрлена. Потом…

– Это сколько же дней, получается? – выломил бровь смуглый красавчик, заранее начав пальцы загибать.

– Двух вам вполне хватит, – пообещала таможенница, – а если поторопитесь, то…

И осеклась, против собственной воли схватилась за голову, хотя, вообще-то, излишне трагических жестов терпеть не могла. Вот только получалось уж совсем неладно – впору и за разные места хвататься, и плакальщицей взвыть. Печати Отрицания, как бы таможенница ни старалась, дольше суток не продержаться. За уроженцев Полуночья купидоны сойти не могли, даже если б очень захотели: слишком румяны, жизнерадостны и бестолковы. Объяснять же каждому встречному, откуда они такие взялись, дело заведомо бессмысленное, да ещё грозящее немалым скандалом. Ну не должны местные знать о Семи мирах – и точка.

Впрочем, нет, до скандала не дойдёт. Прежде чем хоть одни красавец успеет рот открыть, их либо выпьют досуха, либо на клочки порвут, либо просто кольями забьют, как исчадий какого-нибудь местного потустороннего мира. Последнее, кстати, вероятнее всего. И Хранители бы с ними, но всё же жалко, свои как-никак.

– Слышь, таможня, – окликнул блондин, тоже, видимо, сумевший сложить два и два. – У тебя тут вокруг барьер Отрицания стоит?

– Стоит, – согласилась Эль без особого энтузиазма.

– Ну тогда мы здесь и присоседимся, – заявил купидон, решительно подтянув подгузник. – Только это… Нам бы пож… Поесть чего-нибудь. Ну и выпить. А ещё у нас того, метаболизм. Обеспечишь?

Таможенница обернулась к своим. Сотрудники, даже Джастин, смотрели на начальницу и мины у них были как под копирку – испуганные. Впрочем, Эль себя тоже не слишком комфортно чувствовала.

– Надо «безопасникам» сообщить, – пробормотала неуверенно.

– Как? – почему-то шёпотом спросила Аниэра. – Нам выходить запретили.

– Записку отошлём.

– Куда и кому? – поинтересовался Рернег.

– Разберёмся, – мотнула головой Эль. – Джастин, у нас есть вино?

Грим кивнул, развёл указательный и большой пальцы, а потом свёл их, оставив почти незаметную щёлку. Видимо, этот жест следовало понимать как то, что запасы вина на таможне весьма скудные. И вот это было по-настоящему плохо.

[1] СМБ – Служба Межмировой Безопасности.

[2] Гоминиды – семейство наиболее прогрессивных приматов, включающее людей, больших человекообразных обезьян, а также предст

О том, что я вас пожалела, я пожалела много раз

(Из письма дамы к возлюбленному)

Закрытые ставни, щели, заткнутые тряпками, и привязанная сверху подушка не помогали: купидоны страдали и щедро делились своими переживаниями с миром. Каждый новый куплет начинал довольно приятный и сильный голос:

Твои глаза – на сердце рана,

Твой взгляд – кровавая строка…

Всё бы ничего, не выводи он это жалобно и, кажется, на мотив то ли похоронного гимна, то ли воровской «жалельной». Собственно, откуда эта «мелодия» взялась не столь важно. Главное, выходило протяжно, на нескончаемой подвывающей ноте. Но это ещё можно было терпеть, а вот когда баритон солиста подхватывал мощный мужской хор – не менее жалостливо и заунывно – уши всерьёз закладывало, а оконные стёкла под ставнями и подушкой начинали позвякивать:

Ты жить не можешь без обмана,

А я не стою медяка…

Оканчивался же куплет, как и положено, крещендо, взлетающего до беспросветно унылого воя:

Не обмани меня пока

Я тво-ой!

Самое неприятное, что песня оказалась какой-то совершенно безразмерной. Эль насчитала двенадцать куплетов, а потом сбилась. Купидоны же прекращать концерт даже и не собирались. На попытку урезонить вынужденных соседей, блондин-главарь заявил, что вино им дали дрянное – кислятина, а не вино; мясо жёсткое, хлеб чёрствый, фруктов нет совсем, домой не пускают, а душа у купидонов нежная и ранимая. И если её, душу, значит, не облегчить, то красавцы и заболеть могут.

Представив, как ей придётся под стенами поста разворачивать походный лазарет и врачевать бруталов в подгузниках, таможенница согласилась: их душевное здоровье, конечно же, важнее тишины, да и поют они, в общем-то, неплохо, с чувством.

Твои глаза, как два агата,

Твой взгляд – имперский золотой,

Тебе нужна лишь предоплата,

Я нецелованный тобой

И душу мне обмой,

Я только тво-о-ой!

– «Твои глаза, как два агата, твой взгляд – имперский золотой», – негромко, но с чувством повторила Аниэра. Вампирша соединила пальцы колечком, повертела кистью, разглядывая конструкцию, и изобразила кружок побольше. – Во!

– Что «во»? – рассеянно уточнила Эль, перекладывая на столе бумаги.

– Размер имперского золотого, – пояснила техник. – Представляешь такие глазки?

Аниэра приставила кольцо из пальцев к собственной физиономии. Получилось жутенько.

– В тексте с имперским золотым сравнивают взгляд, а вовсе не глаза, – педантично заметил Рернег. – Глаза у неё как два агата. То есть, по всей видимости, полосатые.

– Тогда что же по-твоему значит «взгляд, как золотой»? – обиделась вампирша.

– Не знаю, – пожал плечами оборотень. – Может быть, имеется в виду яркость, блеск? Меня гораздо больше интересует, почему даме требуется лишь предоплата. То есть, вся сумма за оказанные услуги ей не нужна?