Презумпция невиновности (СИ) - Орлова Екатерина Марковна - Страница 18

Интересно, если я сейчас предложу ей сделать мне минет прямо на ходу, она согласится? Но я, конечно, не стану. Ира не закомплексованная нимфетка, но у нее и самой богатая фантазия на развлечения. И если она захочет отсосать, то просто сделает это. Но если это предложу я, есть шанс испортить настрой и вообще остаться без секса. Поэтому я только сильнее сжимаю ее ладонь на своем члене и провожу ею вверх и вниз, распаляясь еще больше.

Ну где там уже поворот в наш поселок, мать его так?!

Ирина

Я смотрю на спящего мужа. Густые ресницы лежат на щеках, лицо покрывает короткая щетина, губы припухли ото сна. Густые волосы разметались в беспорядке, и я аккуратно, чтобы не разбудить Витю, приглаживаю их.

Подкладываю под свою щеку вторую руку, продолжая очерчивать мужа взглядом. Жилистую, крепкую фигуру, которая до пояса открыта моему взору, сильные руки с дорожками вен, ярко выраженный кадык и резкие черты лица. Поражаюсь его красоте. Каждый раз смотрю на него и влюбляюсь заново. Хотя должна была бы, наверное, по мнению многих, его ненавидеть.

Когда Виктор Богомолов — главный развратник универа — обратил на меня внимание, первым порывом было послать, ударить по яйцам и сбежать подальше. К тому времени, как он подошел знакомиться, я уже знала о его похождениях больше, чем, наверное, помнил он сам. Но что было удивительно, ни одна девушка, которая рассказывала о своем опыте в постели с Богомоловым, не жаловалась на него. Никто не обижался, потому что он никому ничего не обещал.

Мне было странно, что девушки в принципе соглашались на такие условия. Мне мама всегда внушала, что я себя не на помойке нашла, чтобы вот так просто дарить мужчине, не получая ничего взамен. С этим принципом я дожила до восемнадцатилетия девственницей, в то время как мои подруги уже вели полноценную сексуальную жизнь. Я, конечно, не собиралась блюсти мораль до замужества, но, как позже выяснилось, практически так и случилось. Мой первый стал моим мужем, и больше ни одного мужчины в моей жизни не было.

Что ж, Виктор Богомолов поставил себе цель заманить меня в постель. Я видела, как он наблюдал за мной изо дня в день. Чувствовала на себе его плотоядные взгляды. Но, что странно, мне не было противно, хотя обычно такие взгляды вызывали как раз отрицательную реакцию. Мне даже в некоторой степени льстило его внимание. Но больше всего мне хотелось показать ему, что существует и другой тип девушек. Те, ради которых надо постараться, чтобы не просто затащить в свою постель, а элементарно заполучить ее внимание.

Когда Витя впервые подошел ко мне, то, конечно, действовал по старой схеме. Намекнул на славу, которая бежит впереди него, предложил прогуляться и получить удовольствие, которого я еще не испытывала в своей жизни. Да-да, так и сказал, нахал самоуверенный. Я бы могла утверждать, что настолько стойкая, что меня совсем не пробрала его речь, но тогда бы я соврала. Перед обаянием Богомолова устоять невозможно. Или, скажем, шансы очень невысоки. И я, конечно, поплыла. Но вовремя вспомнила слова мамы о том, что она меня в муках рожала и мое предназначение не в том, чтобы вот так по глупости отдаться первому встречному Казанове.

Потом был осенний бал, на котором Витя повеселил меня своим предложением скрасить унылый вечер поцелуями. А когда я отказала, продолжил развлекать, не давая сделать малейший вдох без его внимания. Дальше он просто выстроил вокруг меня свой мир, оплел своими сетями и не оставил шанса из них выпутаться.

Я вижу, как лицо Вити становится все ближе. Уже чувствую его дыхание на своих губах, но в секунде от катастрофы накрываю его губы пальцами, не давая поцелую случиться. Оглядываюсь по сторонам, убеждаясь, что на парковке университета никого, кроме нас, нет, и что мы стоим в довольно темной ее части, чтобы наша встреча завтра не стала достоянием университета.

Богомолов мне нравится. Ох, как нравится! Но я не хочу становиться очередной зарубкой на его кровати. Я хочу, чтобы у нас были отношения. Хочу все это одержимое внимание только себе одной! Я знаю, что такие люди вряд ли меняются, и совсем скоро Витя вернется к старым привычкам, оставив меня позади. Но, если уже и наступать на грабли, то полноценно и так, чтобы этот опыт запомнился надолго.

Витя хмурится, но мою руку со своих губ не убирает. Целует пальцы, заставляя сердце биться еще чаще. Потом приоткрывает рот и втягивает кончики моих пальцев, облизывая их. Это так… грязно и пошло, что мне бы возмутиться, но почему-то между ног становится жарко, а по позвоночнику стекает капля пота. Вот как он это делает? Просто отключает девушке голову.

Наконец Витя перехватывает мою руку своей и сплетает мои влажные пальцы со своими.

— Чего тебе хочется? — спрашивает он своим сексуальным голосом, а у меня начинают дрожать колени.

Папа прибьет меня, что так поздно вернулась из бассейна, но ноги словно вросли в асфальт и не хотят двигаться с места. Стоило пойти в бассейн завтра, чтобы сегодня так сильно не задерживаться. А теперь я застряла на парковке с самим дьяволом и не уверена, что мне удастся спастись.

— Поехать домой, — отвечаю то, что должна ответить. Я изо всех сил стараюсь внешне выглядеть так, словно меня совсем не трогает его настойчивое, нахальное и в некоторой степени грубое внимание.

— А если говорить честно?

Я прищуриваюсь и незаметно делаю дрожащий вдох.

— А тебе не кажется, что ты слишком высокого мнения о себе? Если ты переспал с половиной девушек в универе, это не говорит о том, что твое обаяние действует на всех! — вырываю свою руку из его хватки и не даю снова захватить ее.

— Считаешь меня обаятельным? — он подмигивает и облизывается, привлекая внимание к своим чувственным губам.

— Считаю, что твое чрезмерно раздутое эго сжало мозги и отключило логику. — Наклоняюсь немного вперед якобы для того, чтобы быть убедительнее при следующих словах, а на самом деле позволяю себе сделать глубокий вдох, чтобы напитаться присущим только ему ароматом. — Не все девушки падают в обморок при виде тебя, — добавляю слегка севшим голосом.

Развернувшись, подныриваю под его рукой, которой он упирается в крышу машины, и распахиваю водительскую дверь. Слышу негромкий смешок, когда устраиваюсь на сиденье и захлопываю дверцу. Даже не пристегнувшись, завожу машину и выруливаю со стоянки. На светофоре дрожащими руками нащупываю ремень и едва попадаю в замок, несколько раз промахиваясь мимо.

Но потом, когда я уже пристегнута и загорается зеленый, я еду домой с широкой улыбкой на губах. Широченной. Кажется, даже щеки сейчас пойдут трещинами. Не потому, что на меня обратил внимание университетский Дон Жуан, а потому, что… да, себе-то я могу признаться. Обаяние у Вити огромное, даже больше, чем его раздутое эго, и работает этот шарм безотказно. На всех без исключения, я уверена.

Когда я уже укладываюсь в постель, на мой телефон приходит сообщение с неизвестного номера:

“Какой кофе ты предпочитаешь? А тортики любишь? И мне нужно название твоих любимых цветов”

Я фыркаю, осознав, от кого оно, но снова улыбаюсь. Ничего не отвечаю, но через несколько секунд приходит новое:

“Решила не отвечать? Такая себе тактика, Мышка. Я все равно доберусь до тебя. И тогда пеняй на себя”

Мышка? Фыркаю, даже от самой себя скрывая, как мне нравится, что он дал мне ласковое прозвище. И плевать о причинах его возникновения. Важен сам факт.

Мышка: “Ты понимаешь, что я сейчас покажу это сообщение своему папе-прокурору, и тебе крышка?”

Подписываю его контакт как Казанова и тут же получаю новое сообщение.

Казанова: “Если это поможет мне снова увидеть тебя, я на все согласен. Только можно допрос будешь проводить ты? Ты могла бы надеть черный кожаный костюм и взять в руки плетку. М-м-м, маленькая, я завелся, только представляя себе это”